Джон Мильтон - Потерянный рай. Стихотворения. Самсон-борец

• Название: Потерянный рай. Стихотворения. Самсон-борец
• Автор: Джон Мильтон
• Жанр: Европейская старинная литература
• Год: 1967

Творчество Мильтона завершает большую историческую полосу развития художественной культуры Англии, возникшей в эпоху Возрождения.

В данный том входят: поэмы на библейские сюжеты "Потерянный рай" (пер. Арк. Штейнберга) и "Самсон-борец" (пер. Ю. Корнеева), стихотворения (пер. Ю. Корнеева).

---

Маной

Я браки, сын, твои не одобрял,
Но ты твердил, что по внушенью неба
Вступаешь в них, чтоб обрести возможность
Вред причинить врагам израильтян.
Теперь я убедился, что, напротив,
Ты этим только недругам помог
В плен взять тебя, что плотские соблазны
Тебя лишь побудили преступить
Священный твой обет — хранить молчанье,
Хоть соблюсти его ты в силах был.
Да, тяжко, непомерно тяжко бремя
Твоей вины. Ты горько поплатился,
Но горшая расплата — впереди.
У филистимлян в Газе нынче праздник:
Там будут жертвы приносить Дагону
И восхвалять его на все лады
За то, что он от рук твоих, Самсон,
Столь многих нечестивцев истребивший,
Спас остальных и отдал в руки им
Тебя, слепец и узник беззащитный.
Сброд необрезанный, вином упившись,
Дагона станет громогласно славить,
А бога, кроме коего нет бога,
Хулить и осмеянью предавать,
И то, что в этом ты, Самсон, виновен,
Есть самая ужасная из кар,
Наипостыднейший позор, которым
Себя и отчий дом ты запятнал.

Самсон

Отец, я сознаю, что мой проступок
Дагона превознес и возвеличил
Среди язычников; что этот праздник
Они справляют по моей вине;
Что посрамил я господа на радость
Всем идолопоклонникам безбожным;
Что подорвал в Израиле я веру,
Вселив сомненье в тех, кто сердцем слаб
И склонен к почитанию кумиров.
И это — глубочайшая из ран
Моей души: из-за нее лишились
Покоя разум мой и сна — глаза.
Одним я утешаюсь: для борьбы
Я больше не гожусь, а значит, вступит
Бог Авраама в спор с Дагоном сам.
Меня сломив, мнит идол филистимский,
Что господу он в силах бросить вызов
И вознестись над ним, но царь небес
Восстанет, чтоб свое святое имя
Опять победоносно утвердить.
Дагон падет, и скоро пораженье
Потерпят почитатели его,
И отберут у них все, что коварством
Они отнять сумели у меня.

Маной

Ты прав в своей надежде, и считаю
Я речь твою пророческой: господь,
Я в том уверен, не позволит долго
Над славою его врагам ругаться,
А слабодушным спрашивать себя,
Кто выше — он или Дагон. Но должен
Я участь облегчить твою покуда.
Не допущу я, чтоб вот так, забытый,
В темничном доме мерзостном ты чах.
Нашел я меж владельцев филистимских
Таких, что выкупить тебя позволят,
Коль скоро ты им больше не опасен
И жажда мести в них утолена
Теперь, когда ты столько муки принял
И ввергнут в рабство, худшее, чем смерть.

Самсон

На хлопоты, отец, не трать напрасно
Ни труд, ни время. Дай мне здесь остаться,
Чтобы мой грех — позорную болтливость
Заслуженною карой искупить.
Чужую тайну безрассудно выдать,
То, что нам друг доверил, разгласить
Есть гнусность, за которую от нас
Отшатываются с презреньем люди,
Якшаться не желая с болтунами,
Чей лоб печатью глупости клеймен.
А я, преступной слабости поддавшись,
Огласке предал божью тайну, то есть
Свершил проступок, за который в бездну
Был ввергнут, по языческим преданьям,
На вечные мученья некий царь.[773]

Маной

Раскаивайся, сын, в своей ошибке,
Но все ж во вред себе не поступай.
Избегнуть — коль возможно это — казни
Долг самосохранения велит.
Пусть приговор тебе выносит небо,
И пусть его приводит в исполненье
Господня длань, а не твоя. Быть может,
Смягчится бог и грех отпустит твой.
Тот, кто творца, с покорностью сыновней
Приемля жребий свой, о жизни молит,
Скорей пробудит милосердье в нем,
Чем тот, кто умереть упорно жаждет
Не потому, что прогневил творца,
А потому, что на себя разгневан.
Так не препятствуй же моим попыткам.
Кто знает, не угодно ли творцу,
Чтоб, к нам вернувшись, в дом его священный
Явился ты для жертвоприношенья
И вымолил прощение себе?

Самсон

Да, о прощенье я молю, но жизни
Не нужно мне. Когда-то, полн надежды,
Высоких помыслов, отваги юной,
Для подвига предызбранный с рожденья,
Меж смертными сильнейший и уже
Столь громкие деяния свершивший,
Что славою затмил сынов Енака,[774]
Бесстрашием подобен полубогу,
Во всех вселяя страх и восхищенье,
Я проходил по вражеской земле,
Где не дерзал никто принять мой вызов.
И я же, обезумев от гордыни,
Попался в сеть притворных слов и ласк,
Размяк от сладострастья и почил
Челом, увенчанным святой порукой
Моей дотоль несокрушимой мощи,
На похотливом лоне лживой шлюхи,
Которою, как валух, был острижен,
Обезоружен, сил былых лишен
И недругам на поруганье выдан.

Хор

Но ты же подавил в себе любовь
К вину, что стольких воинов сразило,
И жажду, не прельщаясь ароматом
Рубинового этого напитка,
Что веселит богов и человеков,[775]
Лишь ключевой водою утолял.

Самсон

Да, лишь холодной и прозрачной влагой —
Тем молоком природы, что алеет
В ручьях и реках под лучом багряным
Проснувшегося дня, я освежался,
Чуждаясь тех, кто голову себе
Хмельным и буйным соком лоз дурманит.

Хор

О, безрассуден тот, кто почитает
Вино залогом нашего здоровья,
И своему сильнейшему бойцу
Бог запретил его вкушать недаром,
Из всех напитков разрешив лишь воду.

Самсон

А смысл какой в воздержности моей,
Коль худшему соблазну я поддался?
Что толку защищать одни ворота,
Врага из бабьей трусости в другие
Впуская? Чем могу я, ослепленный,
Поруганный, раздавленный, бессильный,
Полезен быть народу своему
И делу, мне порученному небом?
Не тем ли, что сидеть у очага,
Как трутень, буду, жалость возбуждая
В прохожих людях кудрями густыми,
Нагробьем жалким сил моих былых,
Пока от неподвижности под старость
Не онемеют члены у меня?
Нет, здесь хочу я спину гнуть, покуда
Не подавлюсь дурандой, рабским кормом,
Иль паразиты не сожрут меня
И не положит смерть предел желанный
Страданиям и горестям моим.

Маной

Ужель врагам поставишь ты на службу
Тот дар, что получил, чтоб им вредить?
Нет, лучше уж не то что будь лентяем —
В параличе лежи, но только дома.
Однако тот, кто ямину разверз[776]
В сухой земле, чтоб после жаркой битвы
Тебя не погубила жажда, властен
В твоих очах опять затеплить свет,
Чтоб лучше ты служил творцу, чем прежде.
Зачем иначе снова у тебя
Источник силы — кудри отросли бы?
Верь, божья мощь не зря в тебе жива —
Господний дар без цели не дается.

Самсон

Нет, тайный голос шепчет мне другое;
В пустых моих глазницах свет не вспыхнет,
И жизни свет во мне померкнет тоже,
И скоро я уйду в двойную ночь.
Мой дух надломлен, не сбылись надежды,
Всем естеством я от себя устал.
Прошел стезею славы и позора
Я до конца и ныне твердо знаю:
Уже не долго отдыха мне ждать.

Маной

Не верь дурным предчувствиям, внушенным
Той черной меланхолией, которой
Напитаны все помыслы твои.
А я, мой сын, отцовский долг исполню
И вызволю тебя — или за выкуп,
Или иначе. Будь же поспокойней
И утешеньям дружеским вонми.

Самсон

О, живет моя боль не только
В ранах и язвах плоти,
В неисчислимых недугах
Сердца, чрева, груди —
Ею душа полна.
Тайно она
Вкралась в мысли наичистейшие,
В самые недра сознанья,
Словно кости и члены,
Пытке невидимо и безгласно
Их подвергая всечасно.
Горе снедает меня
Всякой хвори быстрей,
Ибо жжет оно и заражает,
Словно рана смертельная,
Дух мой, который уже
Черным тленьем смердит.
Жалят мысли, мои мучители,
Сердце там, где оно уязвимей,
В нем распаляя жар, которого
Не остудят травы целебные,
Снадобья лекарей и весенний
Ветер с вершин, снегами покрытых.
Сон себе могу я вернуть
Лишь всезаглушающим опием смерти,
Коей, покинутый небом,
Я в отчаянье жду.
Стал я еще во чреве матери
Божьим избранником,
Как было предсказано дважды ангелом.
В строгой воздержности
Я возрастал под оком господа.
Вел он меня в сражениях
С полчищем необрезанцев
К подвигам, непосильным для смертных,
Ныне ж меня он забыл и выдал
Недругам, на которых
Шел я войной по его веленью.
Зренья навеки лишенный, беспомощный,
Я оставлен в живых для того лишь,
Чтоб язычникам быть посмешищем.
Мне надежд — и тех не даровано;
Нет от моих страданий лекарства.
Лишь об одном небеса я молю —
Чтоб моим бедам несчетным
Смерть поскорей предел положила.

Хор