Юрий Хазанов - Знак Вирго

• Название: Знак Вирго
• Автор: Юрий Хазанов
• Жанр: Историческая проза

---

Частичный бойкот уроков не мешал Юре по-прежнему посещать занятия драмкружка, где готовилось сейчас сразу два спектакля к столетию смерти Пушкина: «Барышня-крестьянка» и сцены из «Годунова», и в обоих Юра получил небольшие роли.

Казалось бы — что такого произошло? Все оставалось, как прежде — после уроков, на переменках, в драмкружке, в доме у Сони. Лишь какие-то пять-шесть часов в день нужно было просиживать в классе с не очень знакомыми субъектами. Подумаешь, трагедия! Но для Юры это было воистину так.

Наверное, зерна ее уже раньше разбросала щедро Природа в его душе, и они упали на благодатную почву. А теперь она была полита из директорской лейки, разрыхлена граблями и тяпками безразличных учителей.

А быть может, так вот — безотчетно, бессловесно — дал о себе знать прорвавшийся наружу нарыв, в расплавленной полости которого смешались неясные самому себе, задавленные чувства оскорбленного достоинства, просыпающейся совести, страха… тяга к сопротивлению… понимание… частичное понимание того, что происходило… происходит вокруг… Бог знает…

3

Ох, как не хочется, чтобы наступал тот самый, будь он вовеки проклят, «Год великого перелома костей и хребтов миллионам неповинных людей» — год 1937-й! А он уже на носу — до него лишь несколько месяцев…

Взаправду ли Юре так невыносимо было учиться в десятом «В», куда его посадили, или он блестяще сумел уверить себя в этом и (по системе Станиславского) постоянно нагнетал свое состояние — сказать трудно. Да он и не учился. В полном смысле слова: не слышал учителей, не делал домашних заданий, пропускал уроки. Он почти уже решил для себя: раз они так, то и он — тоже… Пусть… Останется на второй год — что такого? С Ниной будет в одном классе… Или с той новенькой, с которой говорить всегда интересно… Из себя она не так, чтобы очень… Но глаза — не оторвешься!.. И голос красивый… волосы… В белой блузке всегда ходит… Он с ней в литературном кружке познакомился… Она свой рассказ читала — о некрасивой девочке, а он критиковать взялся. Болтал всякую ерунду. Но она не обиделась, и они вместе потом шли домой… Миля Кернер ее, кажется, зовут… А может, он в одном классе с Саулом Гиршенко очутится, с Мишкой Волковицким, своим незадачливым соперником, с Женьком Мининым — невысоким таким, симпатичным, улыбчивым… Только как дотянуть эти полгода?.. А что, если вообще перейти в другую школу?.. Или уехать куда-нибудь?.. Вот! Уехать! Именно уехать… В другие края… Подальше. Стать путешественником, охотником, рыболовом… Как в детстве мечтал… Да, так он и сделает… Только куда?.. К кому?..

Приняв это решение, он понял, что, в сущности, давно хотел — раз и навсегда — переменить обстановку! Чтобы не видеть комнату, уставленную кроватями — его и брата; с пыльным баба-Нёниным диваном, с зеркальным шкафом, с который уже надоело смотреть на свое отражение; с огромным письменным столом, за которым надоело сидеть… Не видеть вечно недовольного бабушкиного лица, не слышать ее ворчания, криков и как она со злостью утром и вечером шаркает по полу желтой коробкой со своим постельным бельем, выдвигая и задвигая ее под Юрину кровать; не видеть надоевшего школьного вестибюля с торчащими, словно статуи, мужиками, охраняющими Ваську Сталина неизвестно от кого… Не видеть почти никогда не улыбающегося Федора Федоровича и всегда озабоченную Евгению Леонидовну… И улицу эту, и толпу людей, рвущихся на новую территорию зоопарка с таким видом, словно ее вот-вот закроют навсегда, а животные разбегутся… И эти гремящие трамваи… Ну их всех!..

А как же друзья? Значит, оставить их?.. Что — друзья? Он же видит, не слепой: Витька уже обо всем забыл, кроме своей Ирочки Каменец; Колька тоже — увивается за Ксаной, племянницей руководительницы драмкружка, больше ему ничего не надо; Андрей втрескался в Люду — из другого класса… До Юры никому и дела нет… У него, может, тоже — Нина есть. Но он ведь не проводит с ней все время, не глядит на нее, как… Дафнис на свою Хлою. Он всегда готов быть с друзьями. А они… Да и Нина, если по правде, больше сейчас на Олега Васильева заглядывается. Или тот на нее?

Обид накопилось невпроворот. Юра все чаще пребывал теперь в одиночестве: вечерами ходил на каток в Парк Культуры, по часу-полтора стоял в очереди в раздевалку, потом выходил на лед, где ногу поставить некуда — столько народа. И лед паршивый… Но, все равно, хорошо — музыка играет, скользишь, можно ни о чем не думать… «Шпиль мир ауф дер балалайка айне руссише танго…» «…Пока, пока, уж ночь недалека…»

Дома, конечно, заметили его настроение: с ним говорили и мать, и отец, и Александр Ильич (Ляля-Саша) из верхней квартиры, и его жена Нёня-Соня, и бывшая его учительница Анна Григорьевна. Мать отнеслась, как обычно, с некоторым раздражением, но с пониманием: не отчитывала, не осуждала, не вещала прописных истин о том, что надо учиться, чтобы вырасти настоящим человеком, и тому подобное… Спрашивала, чем они могут помочь… А чем? Он и сам не знал… Кто же ему теперь поможет? Разве существуют в природе подобные люди?..

Кто-то из друзей рассказал о состоянии Юры Хазанова учительнице литературы, Татьяне Григорьевне — сам он никогда бы этого не сделал, — и та спросила: правда, что он хочет уехать? Правда, — ответил он не слишком уверенно, потому что не в каждую минуту суток был абсолютно убежден, что желает именно этого. Но, так или иначе, ответ был утвердительным, и через две-три недели — Татьяна Григорьевна успела за это время поговорить с его родителями — Юра получил от нее такую записку:

«Юра, я уже писала в Тобольск своему знакомому, а дальнейшую переписку тебе лучше взять в свои руки. Напиши сам о своем решении, спроси, о чем нужно, попроси подробно написать, как надо ехать. Борис Маркелович на все ответит тебе с удовольствием. Мне кажется, так будет лучше.

Его адрес: Тобольск, ул. Володарского, 3, Рыбхозстанция, Борису Маркеловичу Маслову.

Пиши ему уверенно и спокойно, он очень хороший и простой человек, с удовольствием сделает тебе все, что можно».

Роль, которую избрал себе Юра в жизни — во всяком случае, на этот осенне-зимний сезон, — не помешала ему сыграть еще две роди на школьной сцене: отца в «Барышне-Крестьянке» и одного из священнослужителей в дополнительных сценах к «Борису Годунову». Но он был уже не с ними — не с Пушкиным, не с Витей, не с Колей, не с Соней. Даже не с Ниной… И не с Новым годом — здесь, в Москве. Ему и не хотелось встречать его.

Вскоре после Нового года он получил письмо из Тобольска.

«Юра!

Начнем с того, что будем обращаться друг к другу просто на „ты“, а то уж очень официально. Ты решил ехать. Что ж, мне думается, такое горячее и сильное желание не может принадлежать слабой натуре, а это очень важно — это залог будущих успехов в приобретении тех радостей, которые даются только сильным натурам со скрытой несокрушимой энергией… (Курсив мой: тут автор письма явно перегнул палку в Юрину сторону, не говоря вообще о спорности подобного утверждения.)

Итак, я уже писал Татьяне Григорьевне, что ты можешь приехать. Дальше расскажу о том, как найти меня, а сейчас хочу выложить план, который тебе придется принять. План этот в двух вариантах.

1-й вариант. Ты приезжаешь теперь. У нас стоит зима 15–40о. Против Москвы это холоднее. Причиной тому являются не северные широты, а Уральские горы и удаленность от теплого, благотворного влияния Гольфстрима. Это я говорю, чтобы ты знал, что весна здесь начинается позднее, и наши экспедиции отправятся в путь в первых числах июня. Если хочешь, не задерживаясь, отправиться в Тобольск, то придется пробыть здесь до начала весны, когда вскроется река Обь. Следовательно, февраль, март, апрель и май придется сидеть в Тобольске и заниматься у нас в лаборатории довольно скучноватым делом для непривычного человека — обработкой материалов, собранных прошлым летом. Зарплату ты можешь получить с самого дня приезда, она небольшая — руб. 120.

В июне мы вместе отправимся на Север, в Обскую губу, где ты можешь пробыть по желанию.

2-й вариант может заключаться в следующем. Ты ожидаешь меня в Москве, кончаешь год своего учения, и мы вместе отправляемся в Тобольск и потом до того места, дальше которого ты не захочешь ехать.

Оба варианта на твое усмотрение.

Что такое Тобольск? Это пристань у впадения реки Тобол в Иртыш, на его правом берегу. Основан он в 1587 году у татарского поселения Бицик-Тура. Через него проходил главный сибирский тракт. Здесь первый в Сибири каменный Кремль — на горе, куда ведет Прямской взвоз, есть Гостиный двор (не такой, как в Ленинграде. Был в Ленинграде?). До революции тут было 2332 дома, из них 50 — каменных, и 25 церквей. Сколько сейчас — не знаю, но есть очень красивый Софийско-Успенский собор 17-го века. Все это ты увидишь и обязательно сосчитаешь, сколько деревянных ступенек на Прямском взвозе. Я знаю, но не скажу…