Дэвид Клири - «Если», 1996 № 12

• Название: «Если», 1996 № 12
• Автор: Дэвид Клири
• Издательство: ООО "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКАЕжемесячный журнал
Содержание:

Дэвид Клири. ПРОБЛЕМА ДВОЙНИКА, повесть

ФАКТЫ

Руслан Сагабалян. РАДУГА ПЕРЕД ДОЖДЕМ, рассказ

Сергей Дерябин. «СЛЕДЫ» СОЗНАНИЯ

ФАКТЫ

Джеймс Маккрейг, Джудит Меррил. НЕ САМЫЙ БОЛЬШОЙ РЕВНИВЕЦ, рассказ

Роберт Рид. КУКОЛКА, повесть

ФАКТЫ

Мишель Демют. ВЕРНУВШИЙСЯ С ДОЛГОЙ ОХОТЫ, рассказ

Елена Яковенко. ТАКИЕ РАЗНЫЕ ЛИЦА

Андрей Столяров. МУМИЯ, повесть

Вадим Розин. ЖИЛИЩЕ ЕГИПЕТСКОГО БОГА

Мэри Терзиллоу. НИЗИКИ ПРОКЛЯТЫЕ

Вл. Гаков. ЗОЛУШКИН ВЕК, ИЛИ ФАНТАСТИКА, КОТОРУЮ ОНИ ПОТЕРЯЛИ

РЕЦЕНЗИИ

Владимир Гопман. ДВА «Ф»

НФ-НОВОСТИ

PERSONALIA

ВИДЕОДРОМ

--- Адепты жанра Василий Горчаков. ВЕЧНО ВТОРОЙ СТАНОВИТСЯ ПЕРВЫМ

--- Герой экрана Станислав Ростоцкий. ВЕТЕРАН ЗВЁЗДНЫХ ВОЙН

--- Рецензии

--- Сериал Артем Бубнов. ЖЕЛЕЗНАЯ РУКА ЗАКОНА

--- Тема Дмитрий Караваев. А ВЕДЬ ЭТА ПАРОЧКА СПАСЕТ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО

_{Дизайн: Ирина Климова, Наталья Сапожкова. Авторы иллюстраций: О. Аверьянова, А. Аштау, Н. Бальжак, О. Васильев, А. Жабинский, Е. Спроге, А. Филиппов, С. Шехов.}

---

— Извините. Я хотел бы у вас работать…

Если бы он сказал, что хочет защищать демократию, я, скорее всего, отправил бы его восвояси. Слово «работать» меня озадачило. Я его обозрел снизу вверх, и увиденное, откровенно говоря, мне не понравилось. Что-то, однако, удержало меня от немедленного отказа, и я, внутренне усмехнувшись, посадил его за составление так называемых «базисных списков».

Это было у нас нечто вроде пробного камня: нудное, изматывающее, требующее кропотливости и усидчивости занятие, выяснение адресов, имен-отчеств, способов срочной связи, у кого какая профессия и круг знакомых. Главное же, вычисление, скажем так, личных характеристик: кто на что в действительности мог быть пригоден. Ситуация тогда и в самом деле была романтическая, народ валил валом, я просто задыхался от пустопорожних контактов. В беспробудном кишении демократии следовало навести порядок. Между прочим, работа для человека с железной нервной системой. Несколько энтузиастов уже утонули в этой канцелярской трясине, и я, честно признаюсь, не питал насчет Герчика особых иллюзий. Посидит пару дней, не разгибаясь, а потом тихо сгинет. Скептицизм вызывал и свитер, пузырящийся на локтях. Я не верю в людей, которые неопрятно одеваются. В общем, я ткнул пальцем в тумбочку у окна, пробурчал что-то вроде того, что «приведите в порядок», и забыл про него и не вспоминал, наверное, дней пять или шесть. Только вечерами, когда уже надо было запирать редакцию, удивлялся согбенной фигуре, притулившейся на подоконнике. Он мне казался фантомом, который рано или поздно исчезнет.

Вскоре, однако, выяснилось, что исчезать Герчик вовсе не собирается. В одно воскресное утро он возник перед моим страшноватым, в лохмотьях дерматина, столом и, дождавшись паузы между двумя телефонными разговорами, деловито брякнул передо мной прозрачную полиэтиленовую папку с распечатками.

— Что это? — спросил я.

— Ну, вы просили, я сделал, — ответствовал Герчик. — Извините, что долго, надо было нащупать некоторые принципы. Кстати, все это теперь есть у нас в компьютере…

Я минут за двадцать перелистал документы и понял, что передо мной гений. Ну не гений, конечно, но работник чрезвычайно высокого класса. Потому что я видел не просто аккуратную компьютерную распечатку, а прекрасным образом организованную базу данных.

— Ого!.. — сказал Гриша Рогожин, заглядывающий через плечо. — Ого! Это — дело!..

Я и не заметил, как он оказался у меня за спиной. Я даже вздрогнул. С этой секунды судьба Герчика была решена. Он мгновенно из пришлого чудика превратился в одного из «наших». Светочка начала поить его чаем с бутербродами, которые готовила дома, Вадик Косиков рассказывал ему самые забористые анекдоты, а холодноватый, сдержанный Гриша Рогожин записал адрес Герчика и попросил сделать ему копию документов.

— Вы меня очень обяжете, — вальяжно сказал он.

Ничего впоследствии не сохранилось от той первоначальной команды. Кто стремительно ушел вверх, как, например, Рогожин. Изменился, пропитался равнодушием власти. И я далеко не уверен, что прежний

Гриша по-прежнему существует, — просто кто-то, внутренне очень чуждый, использует его оболочку. Совсем другой человек. Как говорят в таких случаях, даже не однофамилец… Кто исчез без следа, вернувшись из политики к своим прежним занятиям. А кто, быстро сориентировавшись, ушел как бы «вбок»: в правление банка, совет экспортно-импортной фирмы. Иногда неожиданно сталкиваемся, с трудом вспоминаем друг друга. А вот Герчик, как это ни странно, остался. Может быть, потому, что уходить ему было некуда. До прихода ко мне он работал в какой-то неинтересной конторе. После выборов я оформил его своим помощником.

И вот сейчас Герчик прямо-таки рвался освободиться от Мертвеца. Все мучительные раздоры последних месяцев: дрязги в Верховном Совете, предательство, откровенная подлость, демагогия, вздуваемая лидерами коммунистической оппозиции, самомнение, амбиции, слабость демократической фракции — это все, по его мнению, было следствием незримого влияния Мумии, тем воздействием некробиоза, о котором свидетельствовала папка Рабикова. Он считал, что, пока мы не преодолеем ее, все будет по-старому. Я ему возражал, по-моему убедительно, что дело вовсе не в Мумии. Просто многие люди живут исключительно воспоминаниями. Будет Мумия или нет, они всегда в прошлом. И поэтому рабство — в душе, а не в каком-либо внешнем источнике.

Споры у нас были яростные. Причем, по общему уговору, мы ни слова не произносили о Мумии в моем кабинете. Я не знаю, прослушивали меня уже тогда или нет. Рисковать все-таки не хотелось, мы обычно уходили на улицу. И там, в садике или на бульваре, зажатом трамвайными рельсами, Герчик, дико жестикулируя, произносил обличающие монологи, вскакивал от нетерпения со скамейки, садился, опять вскакивал, точно тигр в зоопарке, метался по вытоптанной земле бульвара, сталкивался с прохожими, которые от него шарахались. И, как заведенный, непрерывно говорил, говорил, говорил.

Он в такие минуты похож был на ветряк, вращающий лопастями. Он настаивал, чтобы мы немедленно предприняли экстраординарные меры. Например, передали бы документы из папки в средства массовой информации. Копия — Президенту России, копия — Генеральному прокурору, копия — в Конгресс США, копия — в Верховный Суд России. Он хотел, чтобы я использовал все свои старые связи, чтобы собрал пресс-конференцию, чтобы организовал специальную Комиссию по расследованию, чтобы к делу были привлечены крупнейшие биологи, физики, психиатры, чтобы следствие проходило под жестким международным контролем.

— Хватит быть болванами в стране дураков!.. — кричал он шепотом.

Я прекрасно помню это знойное дымящееся сумасшедшее время. Красный столбик в термометрах доходил до двадцати восьми градусов. Спиртовая полоска в стекле была тонка, как жизнь. Серый воздух Москвы, казалось, не содержал ни одной молекулы кислорода. Люди, как рыбы, ходили с открытыми ртами. Только что открылся очередной Чрезвычайный съезд народных депутатов России. Где-то месяц назад прогрохотал референдум о доверии президенту. И хотя президент, к удивлению многих, на этом референдуме уверенно победил, но непримиримая оппозиция все же требовала отстранения его от власти. Роковое слово «импичмент» змеилось в курилках «Белого дома». Руцкой против Ельцина. Следственная группа президента против Руцкого. «В то время как умирающий Ленин лежит в Кремле». Требование Герчика обнародовать на съезде документы из папки казались смешными. Кто даст мне слово? К микрофону можно было пробиться только локтями. И что я скажу? Я ведь не случайно требовал у Рабикова вещественных доказательств. Содержимое папки, с юридической точки зрения, ничего не стоило. Ну, бумаги, ну, сами напечатали их на машинке. Какие-то фотографии, явная фальсификация. Идиотом даже в глазах депутатов я выглядеть не хотел, и, если Герчик, на мой взгляд, становился совсем уж невыносимым, я просто тускло, как опытный партийный чиновник, секунд двадцать молча смотрел ему прямо в глаза, а потом вяло, уничижительным тоном произносил только одно слово: «Фантастика»…

Как потом выяснилось, я попал в точку. В середине июля Герчик сам приволок мне книгу некоего Лазарчука и, подмигивая от возбуждения, чуть не раздирая страницы, распахнул на рассказе, который так и назывался — «Мумия». Лазарчук повествовал о том, что Ленин дожил якобы до нашего времени — в виде Мумии, которая питается той самой «энергией жизни». Фигурировали в рассказе рогатые колдуны, бродящие по Кремлю, амулеты, знахарство, «черная» магия. Ну, естественно, чего еще ожидать от фантаста? Ни один фантаст не догадывается, что действительность может быть гораздо страшнее. Совпадения, тем не менее, были поразительные, до деталей. Сам рассказ, по-видимому, прошел незамеченным. Разумеется, у кого тогда было время читать фантастику? И еще Герчик откуда-то выкопал статью В. Пелевина «Зомбификация», напечатанную в самодеятельном журнале тиражом в 100 экземпляров. В. Пелевин, оказывается, тоже был весьма популярный фантаст, и в статье проводилась очень любопытная страшноватая аналогия между методами воспитания в СССР «строителей коммунизма» и довольно-таки экзотическими обрядами в гаитянской религии вуду. Автор полагал, что оба метода по сути едины и что оба они приводят к зомбификации человека. Логика для неискушенного читателя была безупречна. Но, во-первых, определенным зомбифицирующим воздействием обладает любая религия, потому что любая религия требует отказа от личности, а во-вторых, тоталитарное воспитание — это та же религия, и естественно, что обе они стремятся манипулировать психикой. Ничего принципиально нового для меня в этом не было. Герчика же слово «фантастика» просто бесило, и, мотаясь из стороны в сторону по бульвару, пританцовывая от нетерпения, пережидая скрежет трамвая, понижая, как конспиратор, голос при виде прохожих, он твердил, что обнародовать факты — наша прямая обязанность, что сейчас самое время для акции подобного рода, что потом будет поздно, нас безусловно вычислят и остановят, и что лично ему просто противно быть зомби и что как бы там ни было, он будет заниматься этим расследованием.