Айзек Азимов - «Если», 1995 № 02

• Название: «Если», 1995 № 02
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: газета "Московские новости", Издательский Дом "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 0136-0140

ЖУРНАЛ ФАНТАСТИКИ И ФУТУРОЛОГИИ
Содержание:

Айзек Азимов. РОБОТ, КОТОРЫЙ ВИДЕЛ СНЫ.

Майкл Коуни. ЗДРАВСТВУЙ, ЛЕТО… И ПРОЩАЙ. Роман.

Ольга Крыжановская, Борис Братусь. НОВЫЕ РУССКИЕ.

Жерар Клейн. ЧУЖАК В ГОРОДЕ.

Вячеслав Глазычев. СРЕДА ОТТОРЖЕНИЯ.

Андрей Столяров. ДО СВЕТА.

Владимир Губарев, Сергей Харламов…И В ДАЛЕКОМ СИНГАПУРЕ СВОЙ ЗАКОНЧИЛИ ПОХОД.

Филип К. Дик. ВЕТЕРАН ВОЙНЫ. Повесть.

Владимир Галкин. «ДОБЫТЫ УНИКАЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ!»

---

Старые ресурсы истощались, были небходимы новые. Нашей извечной «палочкой-выручалочкой» — природными запасами — компенсировать технологическое отставание становилось все труднее. Освоенные месторождения были истощены варварской добычей, приходилось уходить все дальше на Север и Северо-Восток. В год добывалось 600 млн. тонн нефти. Никогда в истории ни одна страна не ставила подобный рекорд, да и не стремилась к нему. СССР продавал 170–180 млн. тонн, что позволяло обеспечивать население мясом, маслом, сахаром. Но после пика в конце 70-х последовал резкий, все нарастающий спад. (Для сравнения: в 1994 году добыто примерно 300 млн. тонн, продано же 100 млн. тонн нефтепродуктов.)

Исчерпанность экстенсивного пути развития, недостаточность людских ресурсов, критическое отставание в новейшей технике и технологии, развал сельского хозяйства, падение реализации сырьевых запасов и полное отсутствие резервов — все это, вкупе с «идеологической усталостью» общества, привело к тому, что партия взяла курс сначала на «ускорение», затем на «обновление» и наконец на полную «перестройку».

Выл ли возможен иной путь, по которому двинулось бы общество? Согласны: рассуждать о вариантивности истории, когда она уже свершилась, дело достаточно спекулятивное, поскольку автора нельзя схватить за руку: мол, вы предсказывали, а вот оно как получилось!.. Но искушение чересчур велико, потому что наша история, как ни покажется это странным сейчас, не должна была двигаться в этом направлении. Ведь даже крупнейшие западные аналитики и политологи «не покушались на основы», предсказывая лишь медленную агонию СССР; столь же безрадостен был и прогноз наших диссидентов, за исключением, пожалуй, А. И. Солженицына, задиристо обещавшего еще вернуться на Родину.

Итак, с одной стороны, исчезающая малая вероятность реформ, тем более — радикальных, с другой — колоссальная идеологическая, политическая, социальная инерция Великой Державы. Попробуем представить, что ожидало бы нас, если бы победил второй, наиболее вероятный сценарий.

Как водится в нашем отечестве, начнем с вопроса о лидере. Расставим на условной шахматной доске реальные фигуры. Вместо реформатора Горбачева с его полунеподготовленной командой к власти приходит Романов (через год-два это мог быть другой персонаж, но с его психологией) со своими вполне искушенными в политических баталиях приближенными.

Новый политический лидер, человек, в отличие от Черненко, вполне функциональный, сталкивается со всеми проблемами, которые мы перечислили выше. Их невозможно обойти, они на виду. Их надо решать. Но поступаться ради их решения идеологией, режимом, работающими социально-политическими структурами новый лидер, естественно, не намерен. Где же выход?

А он ведь здесь, на поверхности, под руками! Он дважды опробован за годы советской власти — и не подводил. Это перевод экономики на военные рельсы. Тем более, что треть экономики страны уже катит по этому пути.

Не забудем: основной составляющей политического пасьянса середины 80-х был Афганистан. Буквально сразу вслед за вводом в эту страну советских войск даже в Москве стал ощущаться недостаток лекарств. Оказалось, что, несмотря на все стратегические запасы и моральную готовность к войне, ресурсов явно не хватало. Для чисто военной победы в Афганистане — подавить сопротивление, уничтожить противника и контролировать территорию — требовалось примерно 500 тысяч человек. А их в лучшие годы было всего 120–127 тысяч. Почему? Конечно, дело было не в том, что кто-то жалел послать из нашей необъятной армии еще каких-нибудь 400 тысяч солдат. Если направить в Афганистан группировку нужной численности, они бы умерли с голоду. Такой экспедиционный корпус невозможно было обеспечить необходимым: железных дорог нет, в центральные районы, по короткому маршруту, ведет только одна магистральная дорога через перевал Саланг, а путь через Туркмению слишком долог.

Единственная магистраль в период военных действий была забита автомобилями. В конце концов уже в ноябре 1982 года это привело к трагедии. Тогда произошла автомобильная катастрофа, занесенная в книгу рекордов Гиннесса как самая крупная в истории. В туннеле через Саланг (по западным данным, потому что наши до сих пор не опубликованы) минимальная цифра погибших— 1100 человек, максимальная—2700. Поток автомобилей, в основном бензовозов, шел непрерывный, туннель — очень длинный, протяженностью 2,7 км, машина на выезде заглохла, колонна встала, двигатели работают. Началась паника, стрельба. Один из бензовозов взорвался. Дым и продукты сгорания моментально заполнили туннель, и огромное количество людей задохнулось…

Реально снабжать нашу армию можно было только по воздуху, но на «воздушный мост» сил не было. В Афганистане не хватало элементарных вещей: воды, медикаментов, нормальных продуктов питания — одна свиная тушенка, которая вызывает жажду. Максимум, который мы могли содержать, — 130 тысяч солдат. Великая страна не могла обеспечить собственную экспедиционную армию. Победы в подобных условиях быть не могло. И стояла альтернатива: либо уходить отсюда, что Михаил Горбачев в нашей реальной истории и сделал, либо двигаться дальше. Стоять на месте — гибельно.

Уходить? Но для тогдашней идеологии и политики это полная потеря лица. Полная потеря влияния в регионе. И самое главное: потеря Молоха, который требовался ВПК для того, чтобы сжигать бесконечно производимые танки, самолеты, вертолеты…

Мало кто знает, что, несмотря на гневные предостережения Америки, высшее политическое руководство — как бы в плане предположения — рассматривало идею о возможности разгрома баз моджахедов на территории Пакистана. Действительно, это в корне изменило бы ситуацию. Проигранная, по сути, война обернулась бы победой. ВПК и занятые в нем людские ресурсы и мощности оправдали бы свое существование. Экономика, пусть и подстегнутая столь шоковым методом, набрала бы обороты. Вопрос стоял лишь в том, что делать дальше, когда полстраны прямо или косвенно работало бы на нужды военного производства.

В СССР к тому времени было примерно 70–80 тысяч танков. Техническая отсталость компенсировалась количеством. Но такая масса оружия должна действовать и погибать, чтобы не останавливалось производство. И к тому же количественный перевес, если он значителен, способен привести к успехам.

Для сохранения империи была жизненно необходима экспансия, требовалось расширить ареал боевых действий. Учитывая колоссальные арсеналы, уж в этом-то регионе мы вполне могли рассчитывать на победу. Могла быть поставлена вполне реальная задача: туда, куда советский солдат может дойти, «не замочив сапог», он должен дойти. Исходя из этой формулы, СССР мог захватить часть Африки и почти всю Азию, включив по знакомой схеме многие государства в состав СССР. Китай, естественный соперник Советского Союза в этом регионе, к тому времени вошел в стадию неагрессивную: в 1976 году умер «великий кормчий» Мао Цзедун, через год разоблачили «банду четырех», и китайцы занялись внутренними делами, возвратившись на некоторое время к традиционно-замкнутому пути развития. В результате проблема «второго фронта», существовавшая для советского руководства с конца 1960-х, была снята самими китайцами, вставшими на путь реформ. И к середине 80-х Китай можно было «обогнуть».

Какие-то государства приходилось бы захватывать, какие-то — превращать в сателлитов. Ориентированные на СССР государства Индокитая — Вьетнам, Лаос и Камбоджа — лишь приветствовали бы падение «гнилых режимов». Из Ирана или Ирака, которые находились тогда в состоянии войны, пришлось бы выбрать одного союзника. Скорее всего, на тот момент им стал бы Ирак. С помощью последнего наша советская армия нанесла бы поражение Ирану и оккупировала его, как это уже было в 1942 году. Это, в свою очередь, решило бы проблему обеспечения нашей группы войск в Афганистане, потому что открылись бы дешевые пути доставки.

Итак, пока советская армия теряет людей и технику в Афганистане, гоняясь за партизанами, она все больше «вязнет в болоте». Но когда она движется в Пакистан, появляется цель. Это базы, это крупные города. Вторжение в Пакистан окончательно решает афганскую проблему. Индии ничего не остается (в том числе и в силу крайне напряженных отношений с Пакистаном и Америкой), как стать нашим военным союзником. Снимаются проблемы с поставками продуктов питания и горючего для наших армий. Ликвидация Пакистана, объединение с дружественной индийской армией решает все. И на широком фронте Союз выходит к Индийскому океану.

Пусть там в море плавают англосаксы… Захваченная территория столь велика, что советское руководство поглощено этим пространством и освоением огромных дополнительных ресурсов. А попутно отечественная номенклатура учит народы «жить по справедливости». Ведь советская армия пришла в эти страны не как банда захватчиков, а как освободительница — словно в годы второй мировой войны в Восточную Европу, неся на своих штыках свет Великого Учения. Традиционная опора на местную элиту вкупе с привычным столкновением между собой различных кланов обеспечили бы пришельцам поддержку части населения. К тому же у новых друзей Союз, как и все свои последние «предперестроечные» годы, не просил бы многого — лишь часть сырьевых запасов и следование несложным идеологическим клише.