Джек Лондон - День пламенеет

• Название: День пламенеет
• Автор: Джек Лондон
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1999
• ISBN: 5-300-02439-2

В романе «День пламенеет» рассказывается история преуспевающего дельца, который решает отказаться от завоеванного с огромным трудом богатства ради счастья, покоя и семейного благополучия с любимой женщиной на одиноком ранчо.

---

Он и не подозревал, что молчаливое согласие было вызвано каплями пота на его лбу, его дрожащей рукой и всем его расстроенным видом.

Глава XIV

— Конечно, нельзя по словам людей судить о том, чего они действительно хотят. — Пламенный потрепал хлыстом завернувшееся ухо Боба и с неудовольствием задумался над сказанной фразой. Она не выражала того, что он хотел сказать. — Я думаю вот о чем: вы мне сказали напрямик, что не хотите больше со мной встречаться, и объяснили почему. Но могу ли я быть уверен, что вас действительно останавливают именно эти соображения? Может быть, вы просто не хотите знакомства со мной и не говорите этого, боясь меня обидеть. Понимаете? Я никогда не стану навязываться, если меня не хотят. И если бы я думал, что вам совсем не хочется меня видеть, я бы моментально скрылся и не попадался вам на глаза.

Диди улыбнулась в ответ на эти слова, но продолжала молчать. И эта улыбка показалась ему самой чудесной, очаровательной улыбкой, какую он когда-либо видел. Он уверял себя, что она отличается от тех улыбок, какими Диди дарила его раньше. Так мог улыбаться тот, кто его немножко знал, чуточку считал его своим знакомым. Конечно, это вышло у нее бессознательно, быстро оборвал он свои мечты. Так всегда бывает, когда между двумя людьми завязываются отношения. Любой человек — делец, клерк, кто угодно — после нескольких случайных встреч стал бы держать себя так же. Это было вполне естественно, но ее улыбка произвела на него особенное впечатление; и затем — у нее была такая милая, удивительная улыбка. Другие женщины, каких он знал, никогда так не улыбались, в этом он был уверен.

Для Пламенного этот день был счастливым. Он встретил Диди на дороге, ведущей из Беркли, и они несколько часов провели вместе. Только когда день близился к концу и они подъезжали к воротам на дороге в Беркли, он затронул эту важную тему.

Она начала отвечать на его последний вопрос, а он слушал с благодарностью.

— Но предположим, что основания, какие я привела, — единственные, и других у меня нет. Предположим, что тут не может быть речи о моем нежелании быть с вами знакомой.

— Тогда я буду настаивать на своем, — быстро сказал он. — Видите ли, если людям самим чего-нибудь хочется, они благосклоннее выслушивают доводы; я это всегда замечал. Но если у вас есть то — другое — основание, если вы не хотите со мной знаться, но если… если… ну, если вы думаете, что не следует оскорблять мои чувства, так как у меня вы имеете хорошую работу… — Тут его спокойствие, с каким он перечислял эти возможности, было сметено страхом. Ему представилось, что так оно в действительности и есть, и он запутался. — Ну во всяком случае вам нужно сказать одно только слово, и я исчезну. И без всякой обиды — буду знать, что мне не повезло. Так будьте же честны, мисс Мэзон, и скажите мне, так ли это на самом деле… я почти уверен, что так.

Она взглянула на него, и вдруг глаза ее заволоклись слезами обиды и гнева.

— О, но это нечестно! — воскликнула она. — Вы предоставляете мне выбор: или солгать и обидеть вас, чтобы защитить себя, или отказаться от единственной моей защиты, сказав вам правду, потому что тогда вы, как сами сказали, не отстанете.

Ее щеки раскраснелись, губы дрожали, но она по-прежнему открыто смотрела ему в глаза.

Пламенный улыбнулся.

— Я рад, мисс Мэзон, очень рад слышать эти слова!

— Но вам это не поможет, — поспешно продолжала она. — Не поможет. Я отказываюсь. Это — наша последняя прогулка и… вот ворота.

Она подъехала на своей кобыле, наклонилась, подняла крюк и открыла ворота.

— Нет, прошу вас, нет, — сказала она, когда Пламенный собрался последовать за ней.

Смиренно повинуясь, он осадил Боба, и ворота захлопнулись перед ним. Но разговор еще не был закончен, и она не уезжала.

— Слушайте, мисс Мэзон, — сказал он тихо, и голос его дрожал от волнения, — я хочу уверить вас в одном. Я вовсе не хочу позабавиться с вами. Меня к вам тянет, вы мне нужны, я еще никогда в своей жизни не был так серьезен. Ничего дурного у меня нет на уме. Намерения мои — самые честные…

Но тут выражение ее лица заставило его замолчать. Она была рассержена и одновременно смеялась.

— Вот уж этого вы не должны были говорить! — воскликнула она. — Это… это совсем как в брачной конторе: намерения честные, цель — брак. Но я сама виновата. Должно быть, это вы называете — настаивать.

С тех пор, как Пламенный стал жить в городах, загар сошел с его кожи, и сейчас кровь алым потоком залила его шею и лицо. В своем смущении он и не помышлял, что в эту секунду она смотрит на него благосклоннее, чем когда-либо раньше. Ей не приходилось видеть больших, взрослых мужчин, которые краснеют, как мальчишки, и она уже раскаивалась в своих необдуманных резких словах.

— Слушайте, мисс Мэзон, — начал он медленно и запинаясь, но затем понесся с такой быстротой, что его с трудом можно было понять. — Я — грубый, неотесанный человек, это мне известно, знаю я и то, что во многом я — невежда. Меня никогда не обучали хорошим вещам. Раньше я никогда не ухаживал и не влюблялся… и я не знаю, как подступиться к этому, и говорю, как последний идиот. Вам нужно только не обращать внимания на мои глупые слова и почувствовать человека, который стоит за ними. Это — я настоящий, и чувство у меня хорошее, хотя я и не знаю, как к этому подойти.

В манерах Диди Мэзон было что-то быстрое, напоминающее птицу, и настроения ее сменялись с такой же быстротой. Сейчас она вся была охвачена раскаянием.

— Простите мне этот смех, — сказала она через ворота. — И я не по-настоящему смеялась. Я была удивлена, сбита с толку и обижена к тому же. Видите ли, мистер Харниш, я не привыкла…

Она остановилась, испугавшись своей фразы, какую начала по свойственной ей живости.

— Вы хотите сказать, что не привыкли к таким предложениям, — пояснил Пламенный, — предложениям с налета: «Как поживаете, рад с вами познакомиться, не хотите ли быть моей женой!»

Она кивнула головой и расхохоталась; на этот раз и он присоединился к ее смеху, и неловкость исчезла. Он воспрял духом и продолжал с большей уверенностью и хладнокровием.

— Вот видите, каково мое положение. У вас есть опыт в таких вещах. Я не сомневаюсь, что вы получали массу предложений. Ну а я в этом деле невежда и чувствую себя как рыба, выброшенная из воды. А потом, ведь это не предложение. Это — любопытное стечение обстоятельств, вот и все, а я приперт к стенке. Я не лишен здравого смысла и знаю, что мужчине не подобает рассуждать с девушкой о браке, заманивая ее на знакомство обещанием жениться. Вот тут-то я и попался. Во-первых, я не могу познакомиться с вами в конторе. Во-вторых, вы сказали, что не хотите встречаться со мной за пределами конторы и этим дать мне возможность с вами познакомиться. В-третьих, вы выставляете довод, что о вас будут болтать, так как вы у меня работаете. В-четвертых, я во что бы то ни стало хочу с вами познакомиться и заставить вас понять меня, а мысли у меня честные. В-пятых, вы стоите там, по одну сторону ворот, и собираетесь уехать, а я здесь, по другую, и я в большом затруднении, я вынужден что-то сказать, чтобы вы еще раз обсудили этот вопрос. В-шестых, я это сказал. А теперь я окончательно настаиваю, чтобы вы еще подумали.

Ей приятно было смотреть на его серьезное, взволнованное лицо, вслушиваться в эти простые, безыскусные слова, еще сильнее подчеркивающие его страстную настойчивость и так резко его отличающие от среднего уровня мужчин, каких она знала. Потом она перестала слушать и отдалась течению своих мыслей. Любовь сильного мужчины всегда имеет притягательную силу в глазах нормальной женщины, — никогда еще Диди не ощущала этого так остро, как теперь, когда она смотрела сквозь решетку ворот на Пламенного.

Ей и в голову не приходило выйти за него замуж — против этого она могла бы привести сотню доводов, — но почему бы все-таки не встречаться с ним? Конечно, она не чувствовала к нему неприязни. Напротив, он ей нравился, нравился с того дня, когда она впервые его увидела и вгляделась в его худощавое лицо индейца и вспыхивающие индейские глаза. Он казался ей настоящим мужчиной, и не только потому, что он обладал великолепной мускулатурой. Помимо этого, ореол романтизма окружал его, смелого и грубого авантюриста Севера, этого человека, совершившего немало подвигов и владевшего многими миллионами, человека, явившегося из арктических стран, чтобы сражаться и побеждать людей Юга.

Жестокий, как индеец, игрок и хищник, человек без всякой морали, чья жажда мщения никогда не утолялась и кто топтал всех, восстававших против него… о да, она знала все бранные клички, какими его награждали. Однако она его не боялась. С его именем было связано не только это. Прозвище Пламенный напоминало ей и о другом — о том, что писалось во всех газетах, журналах и книгах о Клондайке. В конце концов, это имя могло тронуть воображение любой женщины, как затронуло ее, когда она, отделенная воротами, прислушивалась к его серьезным, страстным словам. Ведь Диди была женщиной, с женским тщеславием, и это тщеславие было польщено тем, что такой человек обратился к ней.