Аркадий Локерман - По медвежьему следу

• Название: По медвежьему следу
• Автор: Аркадий Локерман
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1988
• ISBN: 5–08–000902–0

Противоборство тех, кто стремится следовать своим принципам, и тех, для кого благополучие важнее дела, составляет основную тему повести. Она остросюжетна: в тайге обнаружен медведь, у которого на зубах налипло золото. Эта находка стала сенсацией, потому что была сделана в районе, признанном специалистами безрудным. Поиск был поручен молодому специалисту Борису Струнину, который с помощью комсомольцев района находит новое месторождение золота.

---

Всем этим он занялся было в одиночку, точнее, в сопровождении Чарли, но когда Андрей воспротивился: «Медведь сейчас голодный, злой!» — Борис взял в личную охрану Андрюшу.

Медведя они увидели только один раз, и то издали, но охраняющий оказался хорошим помощником, прирожденным поисковиком. Он хорошо готовил дорогу для начальника — кайлой и кувалдой расчищал обнажения, разбивал камни. Они сработались и быстро подготовили для отбора проб большой участок, прилегающий к лагерю.

Настали горячие дни. Надо было наладить работу, все учесть, за всем уследить.

Эти первые дни работы запомнились Борису в деталях. То, что было гладко на бумаге, в проекте, предстало на деле совсем иным, трудноосуществимым. Местами углубиться до коренных пород мешал приток воды, а рядом земля еще и не собиралась оттаивать, блестел лед. И все же кайлой и лопатой («Пробьемся, ребята!») пробы брали и заполняли брезентовые мешки до метки «пятьдесят килограммов» — галькой, песком, глиной, подвозили их к воде и коченеющими, в резиновых перчатках, пальцами осторожно, каждый камешек очищая от глины, вели промывку до серого шлиха. Затем его перемещали из лотка в ковш, домывали и подсушивали на огне и, не увидев золота, пересыпали в пакет.

И так пробу за пробой, встречая каждую с надеждой…

Борис то участвовал в промывке, то изучал содержимое пакетов, то трусцой одолевал склоны, подготовляя фронт работ. На ходу он часто напевал: «И мне верится, что вот, за ближайшим поворотом…», дополняя эти слова Окуджавы своими, к случаю подходящими.

Так день за днем, то пешком, то верхом, по двенадцать часов, с надеждой, что вот-вот в пробах или под ногами обнаружится золотой след…

Это была лучшая для геолога пора, когда еще не скрыл землю зеленый ковер, а гнус не набрал силы.

Следуя совету Пластунова, Борис спешил охватить поиском низкие, заболоченные места — царство комаров. Поэтому, как только люди привыкли к работе, он разделил отряд на три звена, а сам поспевал от одного к другому и на базу возвращался, шатаясь от усталости.

Рабочий день на этом не заканчивался. После ужина, в котором каша занимала место подчиненное, а на первом были дичина и форель — в любом ручье она ловилась даже на голый крючок, — мучительно хотелось спать. Приходилось применять к себе жестокие меры, потому что геолог обязан нанести на карту и отобразить в дневнике познанное за день. А после этого стремился Борис раскрыть свой личный дневник, где прозой и стихами рассказывал он Тане обо всем. Раз в две недели, возвращаясь в Молокановку, кое-что из этих записей отправлял ей, чтобы она знала, чем заполнена его жизнь, и не забывала.

…Давно уже спали все в лагере, когда исчезала для него явь в холодных объятьях спального мешка.

Так продолжались труды, пока без руды, в непрерывном ожидании удачи.

ПРИРОДА ШУТИТ

В первой же пробе, вблизи русла речки Шайтанки, обнаружили золотинку, точнее, даже золотину, одну, но довольно крупную — полтора миллиметра в диаметре и слабо окатанную.

Рука дрожала, когда Борис ее, долгожданную, разглядывал. Сразу же он перебросил туда лагерь и начал погоню. Всех охватил азарт поиска, работали от темна и до темна, так что для заполнения дневников сил не оставалось.

Спустя два дня еще одну «золотую рыбку», похожую на первую, поймали на высокой террасе левого берега.

— «Надежды маленький оркестрик…» — напевал Борис, исхаживая склоны, разглядывая каждый камень. Андрюша разбивал их с особым рвением.

Всем отрядом день за днем рыли до коренных пород, пробы брали послойно, промывали с особой тщательностью… Охватили детальным поиском всю долину и водоразделы и… Как с неба свалились эти «рыбки»!

Пришлось Борису вызвать Пластунова раньше, чем было условлено. Он, все осмотрев, заключил, что поиск проведен достаточно детально, чтобы признать: «Здесь природа шутит!» Надо оставить решение этой шайтанской загадки на будущее, а сейчас продолжать изучение района по проекту.

То, что удача обернулась неудачей, на всех в отряде навело уныние. К тому же моросил в те дни дождь и комарье донимало так, что даже спать приходилось в накомарниках.

Вероятно, в связи со всем этим Пластунов попросил собраться всех и, сидя под защитой дымокура, высказал свое мнение о том, что вторая, пока тоже безадресная, находка добавляет уверенности, что адрес существует. Он рассказал о выявленных в наши дни особенностях строения Сибирской платформы, верхний этаж которой нарушен разломами — протяженными и кольцевыми, и доказано, что по ним во многих районах проникали из глубин рудоносные растворы. Похожие условия на Африканской платформе. Она более доступна, и там найдены самые крупные в мире месторождения золота и платины. А Сибирь еще ждет своего часа и наших усилий в трудных условиях, среди болот и вечной мерзлоты…

После приезда Пластунова настроение немного улучшилось.

И все же, шагая в маршрутах, Борис напевал песни грустные: «Ямщик, не гони… мне некуда больше…» или «Здесь только пыль, пыль, пыль…», а Витянька — он сменил Андрюшу на посту помощника — старался его развеселить. Собирал на ходу для него землянику, жимолость, голубику да и грибов приносил в лагерь полное лукошко. Этим и ограничивались их находки. Борис, оконтуривая на карте плоскогорья и бессточные котловины, все больше осознавал, как мало пригоден шлиховой метод для такого рельефа, и ломал голову, как одолеть трудности… Пришел он к выводу, что прямой поиск берлог может в таких местах быстрее привести к цели, и, освободив Андрея, Василия и Андрюшу от иных дел, поручил это задание им. И в Молокановке всем объявил, что за каждую найденную берлогу полагается премия. Разрешения у своего начальства он не стал дожидаться и решил рискнуть в пределах своей месячной зарплаты.

…Все больше оранжевых и желтых островов виднелось в зеленом море… Казалось, что каждую ночь незримый художник раскрашивает тайгу осенним узором.

Дни становились все короче, и хрустели по утрам льдинки. Приходилось спешить, чтобы выполнить намеченное.

Комарье угомонилось, но мошка стала свирепой, тучи ее просто пожирали людей и лошадей. Все раньше темнело, и больше времени проводил Борис у огонька, в беседах, особенно с Матвеем Васильевичем. Его он расспрашивал о медвежьих «свычаях и обычаях». Не только потому, что это было само по себе интересно, он понимал, что эта тема должна возникнуть вновь, когда будут обсуждаться итоги поиска — труды без руды!

Еле-еле, уже шагая по снегу, выполнили все согласно плану и графику. Опустел базовый лагерь — только медведь с блестящими зубами остался возле каторжанской избушки.

И вот последний караван — восемь лошадей, четыре коновода, впереди Андрей и позади начальник. Как капитан, последним уходил он с таежного корабля.

Ветер да мгла да заснеженная тропа. Она виляет, а вьюки словно распухли, цепляют за деревья и скалы. Лошади злятся, спешат. Трещат вьюки, трещат ветки, раскачиваются, осыпая снег на разгоряченные лица, за шиворот.

— Стоп! — кричит Андрей. — Успокоить нервных, подтянуть ремни! Интервал пять метров, не налезай, бойся лошадиного зада!

Грустно в эти дни было Борису, а тут повеселел, рассмеялся.

И снова вперед — по земле, словно изрытой оспой, с котлованами и буграми, похожими на доты, по окаменевшей мертвой зыби — причудливому рельефу вечной мерзлоты — вверх-вниз, вверх-вниз.

Вышли на голый, заснеженный склон. Тропа пошла круто вверх.

Ух и тяжело! Уже давно пришло второе дыхание, но и его не хватает. Надо помогать лошадям, изо всех сил тянуть за повод, за вьюк, бежать рядом и отскакивать, давая им дорогу. Они идут скачками, глаза сверкают зло — того гляди, сомнут! Из-под копыт — фонтаном — комья снега, земли, листьев.

Отдав все силы, лошади мгновенно замирают, торчком поставив копыта, впиваясь ими в землю. Разит пóтом и прелью.

Еще рывок, еще… И наконец-то под ногами ровная каменистая площадка. Выскочив на перевал, и люди, и лошади застывали неподвижно, словно от удивления: впереди сверкали огни, подмигивали, переливались.

Все лошади, как по команде, шумно принюхиваясь, насторожили уши и вдруг дружно заржали.

— Поди ж ты, почуяли, признали родной дом!

Все в этот последний день работы запомнилось Борису в деталях.

Стоя на перевале, он мысленно распрощался и с тайгой, и со сверкающей огнями Молокановкой, не сомневаясь, что неудачливому искателю больше дороги сюда не будет.

И большой неожиданностью явилось уже ожидавшее его распоряжение Шахова: все имущество отряда оставить в Молокановке на хранение.

НА ЩИТЕ

Для геологов октябрь месяц желанный: наконец-то домой! Возвращаются загорелые, закаленные, и радостны встречи: есть, что поведать, есть — кому.