Раутборд Шугар - Сладость мести

• Название: Сладость мести
• Автор: Раутборд Шугар
• Издательство: ВСЕ ДЛЯ ВАС
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 0-679-41607-2, 5-86991-75-7

«СЛАДОСТЬ МЕСТИ» — дразнящий и возбуждающий воображение роман о реальной жизни высшего света, о вихре блистательных балов, в котором теряются следы грандиозных банковских афер и грязных интриг. История жизни и смерти Флин, манекенщицы и супермодели, чье лицо десятилетие не сходило с обложек модных журналов. Мы погружаемся в чарующий мир премьер, презентаций, ночных клубов…, нас окружают изнеженные аристократы и собиратели древностей, пробивающиеся к славе художники и завсегдатаи ночных клубов, герои дивного повествования о всеобщем предательстве, разнузданных оргиях и СЛАДОСТИ МЕСТИ.

---

Вообще-то кольцо было скорее на вкус Кингмена — большое и сверкающее. Флинг предпочла бы что-то более скромное.

Когда Флинг под руку с Марксом вошла в импровизированную часовню на палубе «Пит Буля», у всех присутствующих перехватило дыхание. Один из молодых матросов-греков даже перекрестился и начал бормотать молитву, видимо, решив, что это создание спустилось с небес. Когда она предстала перед женихом, прекрасная как никогда, все заметили, что даже Кингмен ошеломлен. А он вдруг просто почувствовал себя Карни Эбблом, который, прижавшись носом к витрине, смотрит на что-то во все глаза, уверенный, что ему никогда в жизни этого не получить.

— Ты, Кингмен Беддл, берешь ли ты эту женщину в свои законные жены?

— Да. — Его глаза под густыми бровями сощурились.

— А ты, Сью Эллен Монтгомери, Флинг, берешь ли ты этого мужчину в законные мужья?

— Конечно, беру. — И она выдала один из своих лучших классных коготков.

И прежде чем капитан успел объявить их мужем и женой, они сплелись в страстном объятии, способном смутить даже синеногих олуш.

Когда они наконец снова вдохнули воздуха, оба, казалось, утратили способность видеть что-либо вокруг себя.

— О-о-о! Мой Кингмен, ты так красив в роли жениха! — Она с восхищением взглянула ему в глаза, потом нежно пригладила его растрепавшуюся шевелюру.

— Ты так полагаешь? — Он ухмыльнулся одной половиной рта. — Вот ты действительно невероятно красивая невеста. Красивее, чем кто-либо и когда-либо.

Она могла поклясться, что он почти что покраснел.

— О Кингмен, ты ведь меня любишь, ну чуть-чуть? Любишь? — Он кивнул, и она радостно захлопала в ладоши. — Это ведь не один только бизнес?

Последние слова буквально вырвались из глубин ее души.

— Конечно, люблю. Ты такая… такая славная и красивая. Кто тебя не полюбит? — Он невольно запнулся.

— О Кингмен! — Она обвила своими длинными руками его шею. — Я все для тебя сделаю.

* * *

Как только было сказано это «я все сделаю», Маркс махнул капитану и ракетницы на верхней палубе дали залп — яркие красные огни взметнулись в темное экваториальное небо. И тут же, словно небеса тоже услышали команду Маркса, тысячи звезд засияли над головой, и одна из них, прочертив белый след, упала где-то за кильватером. Природа — сама себе пиротехник. Стюард включил сирену, чем встревожил морских львов: они по ошибке приняли гнусавое завывание за брачный призыв. Синеногие олуши заквохтали с берега, а стая фламинго, разбуженная пальбой, шурша крыльями, пронеслась над освещенной кормой, удивительно похожая на балетную труппу. Прожектора «Пит Буля» шарили по морю, выхватывая из темноты скачущих по воде бурых дельфинов — морских свиней, которые тоже, видно, праздновали венчание Флинг с ее Кингом.

Поскольку ни нанять оркестр, ни отыскать музыкантов на Галапагосах даже Кингмену оказалось не под силу, вся честная компания отплясывала шимми и шейк на палубе из тика и падуба под звуки наскоро сколоченного ансамбля из гармоники, на которой наяривал грек-матрос, гитары, на которой бренчал испанец, и непонятно откуда взявшегося детского рояля. За него уселся сам капитан. Звон бокалов с шампанским, взрывы смеха, веселые улыбки, а главное близость Кинга, сделали для Флинг эту незатейливую вечеринку в стократ более праздничной, чем презентация аромата «ФЛИНГ!» в «Плаце».

Стоя возле вертолета, там, где лучи прожекторов скрестили свои длинные лучи, Маркс поднял бокал и предложил тост. Его голос разнесся по всем трем палубам яхты:

— Дамы и господа, предлагаю поднять бокалы в честь этого незабываемого события! Ни одна королевская пара не сравнится с этим ослепительным союзом — Флинг и Кинг! Ни одна свадьба не сравнится с этой — свадьбой, которую мы справляем в храме, созданном самой природой!

Команда и ребята из «Таун энд кантри», уже порядочно подвыпившие, взорвались оглушительными аплодисментами. Кингмен вскинул руку Флинг с алмазищем на безымянном пальце, как судья на ринге вскидывает руку Рокки Балбоу после его победы на чемпионате мира среди тяжеловесов. Именно эту картинку успел запечатлеть фотограф из «Таун энд кантри». Проданная в «Пипл мэгэзин», «Лондон таймс» и «Ньюсуик», эта фотография принесет прибыль, выразившуюся шестизначным числом; этот снимок увидит весь мир.

Маркс дал сигнал — и на счастливую чету новобрачных посыпался, как и положено на свадьбе, рис из пачек «АНКЛ БЕНЗ». Через минуту капитан повел небольшую процессию покачивающихся и распевающих песни гостей вниз по алюминиевому трапу, откуда две панги, моторные катера, должны были доставить их обратно на арендованный журналом корабль. Флинг и Кинг стояли у перил, и Флинг посылала вслед уходящим воздушные поцелуи. Взглянув на Кинга, она вдруг посерьезнела, выпрямилась и царственно помахала своему косметологу, своему стилисту, своему фотографу и своему редактору, совсем как принцесса Диана, приветствующая королевских подданных из окна свадебного экипажа.

Она вдруг оробела. Сколько бы раз Кингмен ни занимался с ней любовью, она знала, что в свадебную ночь все должно быть совершенно особенным. До этого вечера она была только подружкой, всего лишь шажком на его длинном пути. Теперь же они поклялись любить друг друга вечно.

Флинг зарделась. Она — его жена. Теперь они остались без свидетелей. Она отбросила сбившуюся прядку волос со своего обласканного солнцем лица. Фредерик как-то легкомысленно заметил, что, женившись на своей любовнице, мужчина освобождает вакансию. Но тут все не так. Она должна стать и его женой, и его любовницей. Она сделает его таким счастливым, что у него в голове не останется и мысли о других женщинах. Счастье Кингмена Беддла — вот теперь ее карьера! И если он не будет просыпаться с ее именем на устах и видеть ее во сне по ночам, виновато в этом будет все что угодно, только не отсутствие старательности и усердия с ее стороны.

Кингмен взял ее за руку и повел по гигантскому, длиной в несколько мегапарсек салону яхты с его шикарными, завешенными коврами и сияющими белым лаком стенами. Мозаичные потолки и зеркала отбрасывали на полукруглые кушетки и обтянутые шелком диваны призрачные блики. Кингмен, включив полные обороты, «крейсировал» в каюту владельца яхты. Он не планировал заходить по дороге в иные порты назначения, твердо удерживая в голове одну только мысль.

Они прошли мимо многочисленных панно со сценами из «Тысячи и одной ночи» и спустились по винтовой лестнице со сверкающими перилами. Бывший хозяин яхты нашел идеальный, хотя и несколько экстравагантный способ сэкономить время команды, обычно уходящее на полировку медных частей, — заменил медь золотом. Молодожены пронеслись по тридцатидвухфутовому коридору, сплошь обитому козлиными шкурами, и, ошеломленные и восхищенные, остановились у двустворчатых дверей в марокканском стиле, инкрустированных эбонитом, золотом и перламутром, похожие на Элли и ее приятелей, оказавшихся у входа в Изумрудный город. Подавленная всей этой роскошью, Флинг робко вступила в апартаменты хозяина яхты. Разинув рот, она озирала открывшееся перед ней великолепие. Да и Кингмен был явно доволен. Маркс постарался создать атмосферу медового месяца. Луиджи Стурчо, самый талантливый в мире дизайнер-проектировщик интерьера яхт, придал помещению отчетливые тона мужской сексуальности — вспышками оникса, замшей, темно-землистым мрамором, листовым золотом и дымчатыми зеркалами. Маркс внес в эту несколько пугающую атмосферу дух романтизма. Комната освещалась сотнями ароматических свечей, они отражались в зеркально-лакированном потолке; из настенных колонок лилась любимая мелодия Флинг, безбрежная кровать была застелена мехом шиншиллы и усыпана благоухающими тропическими цветами. Даже золотые козлы, охраняющие кровать, в дрожащем блеске свечей казались живыми.

«Ты сделал меня стыдливой и робкой. Неопытной девой. И все — в первый раз», — голос Мадонны сексуально дрожал, сопровождаемый ритмичным рисунком ударников, и наполнял комнату. Флинг улыбнулась — словам, свечам, зрелищу в целом. Шиншиллу она утром выбросит за борт, а теперь она может побаловать себя. Маркс всегда умел ввести ее в нужное состояние перед очередным снимком. Теперь он заразил ее духом первой брачной ночи.

Когда Кингмен привлек ее ближе к себе и свет свечей озарил ее прекрасное лицо, из Флинг вдруг улетучилась вся ее робость, как это всегда бывало, когда она попадала в привычную колею — свет софитов. Девушка-манекенщица в лучах прожекторов становится всем тем, чего вы от нее ждете. Она стала еще более грациозной, а главное — смелой в этой волшебной и в то же время привычной атмосфере.

Пальцы Кингмена мягко коснулись ее скульптурных плеч, и она выгнула шею и раздула ноздри.

— Моя богиня, — прошептал он, окутывая Флинг своими руками. Они медленно двигались в танце. Она почувствовала, как груди у нее становятся все больше и полнее с каждым прикосновением его рук, сердце бьется все чаще, когда он кончиком пальца обводит линии ее ослепительно прекрасного лица. Она положила голову ему на плечо — скорее, как ребенок, ищущий тепла и защиты, чем как сирена, заманивающая моряка в свои сети.