Раутборд Шугар - Сладость мести

• Название: Сладость мести
• Автор: Раутборд Шугар
• Издательство: ВСЕ ДЛЯ ВАС
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 0-679-41607-2, 5-86991-75-7

«СЛАДОСТЬ МЕСТИ» — дразнящий и возбуждающий воображение роман о реальной жизни высшего света, о вихре блистательных балов, в котором теряются следы грандиозных банковских афер и грязных интриг. История жизни и смерти Флин, манекенщицы и супермодели, чье лицо десятилетие не сходило с обложек модных журналов. Мы погружаемся в чарующий мир премьер, презентаций, ночных клубов…, нас окружают изнеженные аристократы и собиратели древностей, пробивающиеся к славе художники и завсегдатаи ночных клубов, герои дивного повествования о всеобщем предательстве, разнузданных оргиях и СЛАДОСТИ МЕСТИ.

---

В отличие от других маленьких мальчиков, мечтавших о посещении цирка, он при всяком удобном случае убегал куда-нибудь подальше от него, зная всю изнанку жизни таких увеселительных городков с их случайными и непрочными связями, с их грязью и убожеством. Вот и сейчас на него пахнуло въевшимися в кожу запахами детства: французским жарким в сале, откупоренными банками с выдохшимся пивом, приторно-сладким ароматом пищевых красителей в сладкой вате и зловонием ослиного навоза.

Он умело удвоил скорость, делая теперь семьдесят пять миль в час на поворотах и ощущая себя, как велогонщик на треке, бросающий вызов законам всемирного тяготения. Кровь ударила в голову, но он все гнал свой «родстер», бросая его из стороны в сторону по грязной, глинистой проселочной дороге, ведущей к Ричмонду.

Он ощутил знакомое посасывание под ложечкой («я же не здешний. Они никогда не пустят меня в парадную дверь»), когда черный, одетый в причудливую ливрею швейцар и белый мальчишка в комбинезоне направились к нему со стороны входа в роскошный Джефферсон-отель, чтобы встретить гостя. А вдруг они посмотрят сквозь него? Вдруг поймут, что он всего лишь бедный белый оборванец-мальчишка, который мог по неделям отсутствовать дома и никто этого не замечал?

— Осторожнее, сынок. А теперь припаркуй эту штуку в местечко получше! — Собрав всю свою смелость, крикнул Карни мальчишке, помахав перед ним десятидолларовой бумажкой.

— Спасибо, сэр, — вылупил глаза юный парковщик автомобилей. — А вещи я занесу в один из свободных номеров, сэр!

И он в один миг обежал автомобиль, чтобы сесть на место водителя.

Сын Карни Эббла-большого нервно ухмыльнулся. Теперь в его кредитной карточке никакого «Карни Эббла» не значилось.

Красивый, элегантный мужчина, шагающий по мраморному вестибюлю с высокими колоннами, вспотел так, что пот выступал даже не спине его отлично сшитого костюма из магазина готового платья. Этот широкоплечий, мускулистый, но все еще тонкий в талии мужчина со смуглым ирландским лицом, яркими зелено-серыми глазами и неестественно белозубой улыбкой не имел ни малейшего сходства с губастым, кривозубым, прыщавым пацаном с набриолиненными волосами и вечно хмурым видом. Хмурым и злым настолько, что мог убить и не поморщиться.

«Карни Эббл» — это только имя из далекого прошлого. У себя дома Кингмен Беддл был в безопасности.

Ева не поленилась лично отнести в столовую серебряный антикварный кувшин с пуншем для того, чтобы хорошенько рассмотреть САМОГО мистера Кингмена Беддла, наконец-то приглашенного пообедать у Рендольфов «дома».

6 кварт ямайского рома

8 кварт воды «Аполинарис»

1 кружка вишневого ликера «Маракин»

Сок из 1 1/2 лимона

1 банка консервированного ананаса в ломтиках (ананас — знак гостеприимства)

1 чашка малины

Старый добрый рецепт пунша «Роберт Е. Ли» был выдержан тютелька-в-тютельку. Итак, Ева появилась в столовой, чтобы своими собственными глазами видеть причину переполоха. Кингмен Беддл, Кингмен Беддл! Две недели в комнатах, на лестницах, на кухне ни о ком другом больше не говорили, и ныне эта загадочная персона с именем, но без лица была препровождена в столовую боксвудского усадебного дома, что явно без энтузиазма было встречено его аристократической хозяйкой.

На выходе Ева чуть не столкнулась с сыном Родни, студентом виргинской школы права, приезжавшим в конце недели домой, чтобы прислуживать за столом, пока мать хлопочет на кухне.

— Ну, что там происходит? — набросилась она на сына с расспросами, когда тот вернулся на кухню после очередной смены блюд: сейчас хозяева ели западноевропейскую сельдь в масле с ломтиками лука.

— Что происходит или что, на мой взгляд, происходит? — ядовито спросил сын.

— Родни! — закричала Ева на сына, нимало не смущаясь тем, что перед ней третий по успеваемости студент школы права.

— Ну, — произнес он, взяв мейсоновскую миску с соусом и разливную серебряную ложку, — если меня заставляют давать свидетельские показания, то я хотел бы сперва избрать суд присяжных.

Медленно протянув все это, он добавил:

— Я бы, пожалуй, избрал в присяжные всех, сидящих за столом, за исключением нашего почетного гостя. Боже, как он плетет свои небылицы! Быстрее, чем остальные успевают их толком понять.

— О, Родни! А ну-ка, Хук, отнеси соус наверх, — и она вытолкала мужа за дверь.

— Он бахвалится, как какой-нибудь уличный торговец, ма, он всех закормил рассказами о своих приключениях тех времен, когда работал в Канаде лесорубом. К тому моменту, когда я выходил, он как раз спасся от падающего дерева, вырвавшейся из рук мотопилы и от рогатого медведя.

— Родни! — Ева вытащила из духовки ростбиф и швырнула рукавицей в сына.

— А эти зубы, ма! — Родни покачал головой. — Таких безупречных зубов не бывает в природе. Может, этот малый из Голливуда или что-то в этом роде?

Он знал, как заинтриговать свою мать.

— А что делает мистер Рендольф? — задохнувшись от волнения, спросила Ева.

— Ловит каждое его слово.

— А Джеймс?

— Смотрит на него, словно это Элвис Пресли.

— А мисс Энн?

— Не отрывает глаз от тарелки с рыбой.

— А миссис Рендольф? — Ева умирала от нетерпения. Это было в миллион раз интереснее, чем очередная серия «ВВЕРХ ДНОМ».

— Смотрит на него рыбьими глазами.

— А мистер Беддл? Что он-то делает? — Ева не могла остановиться.

— Не сводит глаз с мисс Энн, словно она товар, выставленный на распродажу!

— О, давай снова туда, захвати тарелки и прислушайся, о чем они там говорят, — приказала Ева.

— Хорошо, ма, — ухмыльнулся Родни.

Как только он вернулся с тарелками из-под рыбы, Ева снова набросилась на него:

— Ну, что там теперь?

— Мистер Беддл предлагает мистеру Рендольфу целую кучу денег за два ярда его леса.

— Бизнес за обеденным столом? Боже, да это же неслыханная вещь для Боксвуда! — Ева разинула рот.

— И предлагает явно больше, чем этот лес стоит, — авторитетно заметил Родни.

— О, Господи! И что же говорит мистер Рендольф?

— Говорит, что это дело! Собирается взять его утром на лисью охоту. Все улыбаются. Думаю, тебе больше не придется приглашать меня домой, чтобы я прислуживал за обедом. На головы хозяев свалится такая куча денег, что и тебе наверняка перепадет. Теперь сама наймешь прислугу, чтобы она прислуживала тебе за столом, — студента-юриста явно веселила данная ситуация.

— Эй, а куда ты с серебряной тарелкой? — спохватилась Ева.

— Хочу поставить на стол перед мистером Рендольфом, чтобы гость видел: хозяин и дочь тоже не лыком шиты.

Из створчатого окна библиотеки Вирджиния смотрела, как над обрывом сбиваются вместе грозовые тучи и собирается дождь, и машинально почесывала верного, старого Скайлара за его вислым ухом. Сидя под фамильной реликвией — конным портретом Джона Вутона, — она вспоминала, как этот наглец Кингмен Беддл втерся в душу ее семейству. Только с ней у него ничего не вышло. Не так-то просто было молодому лесорубу из Канады, превратившемуся в лесного магната, до смерти своего отца бывшему одним из двух Беддлов, проживавших во всем Калгари, одурачить еще и ее, Вирджинию Рендольф.

Ей пришлось своими глазами увидеть, как ее хрупкая душевно и телесно дочь вслед за отцом и братом все более подпадает под лживые чары этого человека. Вирджиния Рендольф всегда стремилась к тому, чтобы ее изящно сложенная, белокожая, темноволосая дочь имела дело только со всем лучшим, что есть в высшем свете Юга, и оберегала ее от грубых реалий большого мира. Может быть, она чересчур опекала ее?

Энн воспитывалась и получала образование в закрытых школах Св. Катерины и Фокскрафте, неподалеку от дома, и мать сознательно стремилась сохранить ее в чистоте и неиспорченности до дебюта в свете и блестящего — а как же иначе? Брака. Энн Рендольф, средней руки пианистка, неблестящая наездница, примерная, но без искры Божией школьница, робкая и застенчивая в общении с мужчинами, несла в себе мягкий запах магнолий, тишину южных ночей, наивность и невинность желаний. Она была вовсе не пара этому скользкому, нахрапистому, беспокойному пришельцу из большого мира.

И вот ясным весенним вечером, глядя в это же самое окно, Вирджиния увидела Энн и Кингмена, танцующих в саду у бельведера в свете луны, всего через какой-нибудь месяц после того, как он впервые ступил на порог этого дома. Этим же вечером, но позже, они, запыхавшиеся, вбежали в библиотеку, рука в руке, и Энн зарделась, когда Кингмен светски попросил ее отца о частной беседе. Двое мужчин направились в кабинет и через какие-то пять минут с заговорщическим видом вышли оттуда, радостно похлопывая друг друга по плечу, с сигарами в зубах. Кингмен хотел жениться на Энн, в тут Вирджиния ничего не могла поделать. Джеймс! Он не только ввел Кингмена в их общество, он ввел его теперь непосредственно и в их семью.