Борис Тененбаум - Великий Наполеон

• Название: Великий Наполеон
• Автор: Борис Тененбаум
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-50390-2

Его имя вошло в легенду. Его победы изменили ход истории. Несмотря на малый рост (менее 160 см), его заслуженно величали «колоссом» и «титаном». Однако ратная слава Наполеона затмила заслуги правителя – а ведь он был не только военным гением, но и настоящим гением власти, навсегда преобразившим Европу. Выходец из обедневшей дворянской семьи, без всякой протекции, исключительно благодаря собственным дарованиям и заслугам он сделал феноменальную карьеру, став генералом в 24 года и командующим армией в 26, а затем «конвертировав» военные победы в политический триумф и установив единоличную диктатуру. Первый Консул, а с 1804 года Император, Наполеон обладал величайшей властью со времен Цезаря, раздавал короны, назначал и смещал монархов, провел грандиозные успешные реформы, заложив основы современного миропорядка, мечтал о походе на Восток, в Индию, по стопам Александра Великого. А вот в личной жизни был скорее несчастлив, признаваясь: «Моя любовница – власть».

Читайте новую книгу от автора бестселлера «Великий Черчилль» – подлинную историю взлета и падения Наполеона Бонапарта, гений которого навсегда изменил историю Европы и всего человечества.

---

В ноябре 1796 года она была отброшена французами в сражении при Арколе и отступила с большими потерями.

Через полтора месяца после этого, в битве при Риволи 14–15 января 1797 года, Альвинци был разбит окончательно, наголову, и с остатками своей армии буквально бежал к перевалам через Альпы, только и надеясь на то, что ему удастся спастись в Тироле.

В итоге, потеряв всякую надежду на выручку, в начале февраля Вурмзер капитулировал и сдал Мантую. Наполеон Бонапарт принял генерала Вурмзера самым дружеским образом. Видимо, оценил в коллеге профессиональные качества.

А потом пошел на север, угрожая уже самой Австрии.

X

В начале апреля 1797 года генерал Бонапарт получил послание из Вены – его уведомляли, что австрийский император Франц хотел бы начать переговоры о мире. Дело было в том, что собранная с бору по сосенке новая австрийская армия, на этот раз под командованием эрцгерцога Карла, после нескольких неудач отступала, а в Вене уже и вовсе шептались, что в Шенбрунне пакуют коронные драгоценности и куда-то их увозят.

Переговоры начались в Леобене, небольшом городке в Штирии, и окончились до того, как правительство Франции успело сказать хоть слово. Генерал Бонапарт сам переговоры провел, сам их окончил, сам подписал все необходимые документы и мнением Директории при этом ничуть не озаботился. Вообще весной 1797 года он занимался главным образом проблемами политическими и дипломатическими, а вовсе не военными.

Даже его февральская военная экспедиция против Папской области – и то носила политический характер. Папские войска потерпели поражение, и с побежденных была взыскана огромная контрибуция в 30 миллионов франков золотом, не считая того, что армия награбила на месте, так сказать, по ходу дела. В Париж отправлялись картины, скульптуры и, самое главное, звонкая монета, которая помогала держаться шаткой системе французских государственных ассигнаций.

Вот это последнее обстоятельство – как и то, что немалая часть денег прилипала к рукам высоких персон в правительстве Республики, – и давало генералу Бонапарту нужный ему политический эффект. Он становился лицом несменяемым, и его даже не пожурили за самостоятельное заключение перемирия с австрийцами, хотя это явно выходило за пределы его полномочий.

Он не постеснялся и окончательный мир с Австрией заключить сам – в мае 1797 года его войска, прицепившись к инциденту в Венеции, заняли все владения Светлейшей Республики. Теперь, в Кампо-Формио, он предложил австрийцам компенсацию за их потери. Владения Венеции в Италии переходили к созданной им Цизальпинской Республике, а сам город на лагунах, так уж и быть, он отдавал Австрии.

Генералы все-таки не так уж часто создают вассальные государства для своей страны по собственной инициативе, но Бонапарту простили и это. Он сумел оказать Директории важную услугу – его подчиненный, генерал Бернадотт, перехватил в Триесте некоего графа Д’Антрага, эмиссара роялистов.

В бумагах, найденных у него, обнаружились неопровержимые доказательства заговора, в котором участвовал генерал Пишегрю, отважный завоеватель Голландии, а ныне – президент Совета Пятисот, главного органа законодательной власти Республики.

Документы были срочно отправлены Баррасу. Тот не стал торопиться, а сперва подтянул к столице верные части, дождался посланного ему из Италии генерала Ожеро, получил срочно отправленные Бонапартом в Париж 3 миллиона франков – естественно, в золоте – и только тогда начал действовать. 4 сентября 1797 года в Париже прошли массовые аресты, в число подозреваемых включили и двух членов Директории, чьи имена оказались упомянуты в захваченных в Триесте бумагах, – Бартелеми и Карно, и дело было сделано.

Баррас в сентябре полностью победил своих соперников в Париже, а в октябре Наполеон Бонапарт заставил австрийцев подписать в Кампо-Формио тяжелый для Австрии мир, куда больше походивший не на мир, а на капитуляцию.

В ноябре он получил извещение из Парижа: «…его присутствие в столице совершенно необходимо…» Его ждала там триумфальная встреча – и даже день для нее был уже назначен.

10 декабря 1797 года.

Примечания

1. Politics and War, by David Kaiser, Harvard University Press, 1990, page 216.

2. Дэвид Чандлер, английский историк, специалист по Наполеоновской эпохе. Преподавал в Сэндхерсте, английской Военной Академии, и в нескольких высших военных учебных заведениях США. Получил докторат в Оксфорде.

Неспособность повиноваться и последствия этой неспособности

I

Генералу Бонапарту приписывается следующее изречение: «…взбунтовавшуюся армию необходимо или распустить, или залить кровью…».

Сказано так, как он обычно и выражался, – коротко и ясно. Так что, возможно, эта четкая формулировка действительно принадлежит ему. Однако достаточно простого здравого смысла, чтобы понять, что для любого правительства офицер, «…потерявший способность повиноваться…», – вещь крайне неудобная. И в этом смысле генерал Бонапарт представлял собой явную опасность. Он сам говорил, что в Италии он скорее государь, чем генерал, – и члены Директории ощущали это очень отчетливо. Они пытались принять какие-то меры – ну, например, послали ему подмогу под командой Келлермана, причем Келлерман должен был действовать сам по себе, независимо. Бонапарт резко восстал против разделения командования, заявил, что один плохой командующий лучше, чем два хороших, и предложил свою отставку. Менять популярного военного лидера в момент, когда он шел от успеха к успеху и слал в Париж огромные трофеи и просто поток золота, на котором держалось казначейство Республики, было не с руки. Уж не говоря о чисто частных ответвлениях этого потока в карманы чрезвычайно влиятельных лиц…

Так что его оставили на месте, в надежде убрать в тот момент, когда кампания закончится. Однако генерал Бонапарт заканчивать военные действия и не думал, а все расширял и расширял их, и волей-неволей приходилось посылать ему подкрепления и одобрять задним числом сделанные им распоряжения – а когда Директория сделала попытку перехватить у своего слишком способного полководца инициативу и закончить войну с Австрией победоносным миром, Бонапарт подписал договор с австрийцами самостоятельно – и в глазах общественного мнения вся заслуга досталась ему.

Он явно не собирался покидать Италию.

Тогда Директория начала принимать определенные меры. Генерала Ожеро, посланного Бонапартом в Париж для помощи Баррасу и его коллегам в подавлении «заговора Пишегрю», наградили и назначили командующим Рейнской армией, сравняв его в статусе с его бывшим командиром. Бонапарта это не смутило – Ожеро он уже знал и ровни себе в нем не видел. Тогда был измыслен ход похитрее. Начальник штаба Итальянской армии, генерал Бертье, явившийся в Париж с трофеями и захваченными знаменами, получил распоряжение от правительства: немедленно возвратиться в Италию и передать, что Бонапарта ждут в столице. Героя ожидает встреча, достойная его подвигов, а сменить его на посту командующего Итальянской армией должен он, генерал Бертье.

Делать было нечего – неподчинение означало бы мятеж. Надо было выбирать между триумфом и мятежом.

Генерал Бонапарт выбрал триумф.

II

Церемония «…встречи героя…» была обставлена пышнее некуда. Прием был устроен в Люксембургском дворце, под грохот артиллерийского салюта. Присутствовали все пять членов Директории во главе с Баррасом, одетые чрезвычайно пышно. Приветствие от лица Республики зачитал министр иностранных дел Республики, гражданин Талейран, облаченный в шитый золотом парадный костюм, в шелковых чулках, скорее подходивших бы не «…верному слуге Республики...», a самому изысканному из маркизов двора Людовика XV.

Его речь соответствовала его костюму: она содержала множество комплиментов, a больше всего превозносилась «…классическая простота и скромность генерала Бонапарта, спасителя Отечества, презирающего пустую пышность и устремленного лишь к вершинам духа…». Кончалась речь тоже сильно: благодаря деянием генерала Бонапарта «…вся Франция будет свободна, кроме разве что только его самого – ибо его ведет вперед сама Судьба…».

Наполеон Бонапарт ответил речью короткой и лишенной особых риторических высот. Он просто сказал, что Республика была вынуждена сражаться против королей старой Европы, не желавших признать ее свободу. Он сказал, что две тысячи лет в Европе правили феодализм, религия и монархии и что эра демократии, правления народа, только начинается. И добавил, что подписанный им в Кампо-Формио мир дает свободу и другим нациям – он имел в виду вновь учрежденные «республики» вроде Батавской или созданной им Цизальпинской. Речь кончалась так: «Как только судьбы Франции будут прочно устроены на твердой основе естественных законов, Европа тоже станет свободной». Гром аплодисментов. Скромно поклонившийся оратор, истинное воплощение республиканских добродетелей, в обычном мундире (он не надел парадной формы даже ради такого случая, как чествование его побед), сел в свое кресло.