Джеймс Хэрриот - Среди Йоркширских холмов

• Название: Среди Йоркширских холмов
• Автор: Джеймс Хэрриот
• Издательство: Мир
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1994
• ISBN: 5-03-003033-6, 0-7181-3637-3

В этой книге читатель вновь встретится с рассказами так полюбившегося многим английского ветеринарного врача, благодаря своим книгам ставшего мировой знаменитостью, которые и рассмешат, и опечалят, и заставят задуматься: потому что полны искренней любви и сочувствия ко всему живому.

Для любителей литературы о животных.

---

Все сразу прояснилось, и я засмеялся.

— А на лице у него красный платок в белую горошину?

— Точно. Как это вы угадали?

— Потому что задержали вы Сиско Кида!

— Что-что?

Для объяснений требовалось много времени, но все сходилось.

Бернарду было за сорок, и он делил небольшую ферму с весьма внушительной старшей сестрицей. Назвать его «хозяином» было бы неверно, поскольку он только выполнял распоряжения, причем мнение мисс Уэйн о нем исчерпывалось ее любимым словечком «бестолочь».

За многие годы я привык к тому, что мои визиты на их ферму постоянно сопровождались горьким рефреном: «Вы уж как-нибудь сами управьтесь, мистер Хэрриот. А на Бернарда не рассчитывайте. Он такая бестолочь!».

Я сообщил сержанту о событиях на ферме Уэйнов, где побывал в конце дня в связи с трудным окотом.

Мисс Уэйн позвонила мне из телефонной будки в деревне.

— У нее схватки чуть не с утра. Бернард пощупал внутри и говорит, что дело плохо, только я думаю, вам больших хлопот не будет. Бернард ведь ни в чем не разбирается, бестолочь!

На проселке, ведущем к их ферме, было трое ворот, и, когда я свернул во двор, лучи фар озарили Бернарда, щуплого, смуглого, с вечной улыбкой на губах.

Он потер руки и, едва я вылез из машины, слегка поклонился, как всегда стараясь быть приятным.

— А, мистер Хэрриот! — Однако продолжал стоять как вкопанный, пока из дома не появилась низенькая плотная сестрица и не засеменила к нам по булыжнику на быстрых кривых ногах.

Она была старше брата лет на десять и, едва взглянув в его сторону, сурово выпятила подбородок.

— Пошевеливайся, чего ты стоишь? Возьми ведро и проводи мистера Хэрриота к овце. Да что с тобой говорить! — Она обернулась ко мне. — Мы ее в конюшню поместили, так он, гляжу, уже позабыл!

Раздеваясь в импровизированном загончике и намыливая руки, я оглядывал овцу. Та стояла по колено в соломе, иногда тужилась, но выглядела достаточно нормально. А когда Бернард попытался неуклюже ухватить ее за шерсть на шее, она ловко увернулась.

— Ты что — даже не можешь подержать ее для мистера Хэрриота?! — простонала его сестра. — Ну давай же! Обними за шею, как полагается, и оттащи в угол! Ну чего ты топчешься? Наконец-то! Чудеса! А где полотенце, которое я тебе дала? Позабыл принести?

Когда я ввел кисть в овцу, мисс Уэйн сложила руки на груди и тяжко вздохнула.

— Думается, мистер Хэрриот, вы мигом управитесь. У Бернарда ни в какую не получалось, потому что понятия не имеет, как разродить овцу. Да он ни о чем понятия не имеет, бестолочь!

Бернард, державший голову овцы, кивнул, и его улыбка стала еще шире, словно он выслушал лестный комплимент. Нет, слабоумным он не был, а просто кротким, рассеянным, неумелым человеком, ни с какой стороны не созданным для трудовой жизни на ферме.

Я опустился на колени и засунул руку поглубже, а мисс Уэйн не преминула сказать:

— Бьюсь об заклад, там все в порядке.

Она оказалась абсолютно права. Все было прекрасно. Иногда, начиная исследование, сразу натыкаешься на единственного, слишком крупного ягненка, возможно мертвого, а руке негде повернуться, и все там сухое и липкое. В таких случаях фермер обычно терпел неудачу, как долго ни тщился помочь овце сам. Но на этот раз простору было хоть отбавляй: в большой матке, чудесно смазанной плацентарной жидкостью, лежали по меньшей мере два крохотных ягненка, чистенькие, влажные. И на свет появиться им мешало только то, что две головки и пучок ножек устремлялись в шейку матки одновременно. Надо было просто одну головку отодвинуть и распутать ножки — и через секунду они закопошатся на соломе. Собственно говоря, я успел одним пальцем распределить ножки по принадлежности, еще не додумав эту мысль до конца. И тут меня осенила новая: если я завершу работу в одну минуту, Бернарда ждет очередная головомойка.

Конечно, он без труда справился бы с этой задачей, но такой грубый труд, как копание внутри овцы, ему невыносимо претил. Я легко представил себе, как он судорожно выдернул кисть после секундного обследования.

Я поднял глаза и уловил тень тревоги на его улыбающейся физиономии. Ничего не поделаешь! Придется попридержать ягнят.

Охая и покряхтывая, я поворачивал руку и так и эдак, а первый ягненок лизнул мой палец.

— Честное слово, мисс Уэйн, настоящий клубок! Возможно, тройня, и все переплелись. Тут нужна сугубая осторожность, поверьте мне. Ну-ка, ну-ка… чья эта ножка?.. Нет… пожалуй, что… тут скоро не справишься! — Я скрипнул зубами и застонал, продолжая свои воображаемые манипуляции. — Да уж, работка для опытного ветеринара!

Тут я заметил, что глаза мисс Уэйн прищурились. Как бы не перегнуть палку. В любом случае Бернард реабилитирован. Я обвил пальцем первые в очереди ножки и вытащил ягненка номер один. Я положил его на солому, а он поднял головку и энергично ею мотнул. Вообще-то это признак, что все нормально, но, возможно, задержка привела его в недоумение.

— Ну-с, что там у нас еще? — спросил я встревоженным голосом, снова вводя руку. Собственно, все было уже позади, я старался ради Бернарда, а потому еще немного попыхтел и поохал, прежде чем извлек второго, а затем и третьего ягненка. Приятно было смотреть, как они копошатся и фыркают в соломе. Первый уже старался встать на подгибающиеся ножки. Еще немного — и он доберется до «молочного бара».

Снизу вверх я улыбнулся мисс Уэйн.

— Вот так! Три прекрасных ягненка. Я вложу пару пессариев, и конец. Но роды были сложнейшие — ножки перепутались самым страшным образом. Хорошо, что вы меня вызвали, не то могли бы потерять всех троих.

Она уткнула подбородок в руки, все еще скрещенные на груди, и сурово уставилась на меня. Мне почудилось, что в глубине души она сожалеет об упущенной возможности лишний раз пропесочить брата.

— Вот что, — неожиданно сказала она, — тут корова шестой день дожидается, чтобы ее почистили. Так раз уж вы тут…

Простая операция, ради которой в девять вечера не вызывают, но я не стал упираться. Не надо будет приезжать снова.

— Хорошо, — сказал я. — Так, пожалуйста, принесите еще воды.

И тут я заметил панику в глазах Бернарда. Он же не выносит скверных запахов, а в благоуханной практике деревенского ветеринара удаление последа у коровы по ароматности не сравнится ни с чем. А ему предстояло держать хвост моей пациентки!

Вернувшись с ведром горячей воды, Бернард поставил его, вытащил из кармана большой красный в белую горошину платок, тщательно обмотал нижнюю часть лица, а концы завязал на шее. После чего занял позицию рядом с коровой.

Вводя в нее руку, я посмотрел на большие глаза Бернарда, улыбающиеся над маской, и снова подумал, какое удачное мы придумали ему прозвище. Сиско Кидом его первым нарек Тристан из-за поразительного сходства со знаменитым бандитом. Перед всякой процедурой, не рассчитанной на обоняние Бернарда, — вонючим отелом, вскрытием или освобождением рубца от газов при тимпании — его нос и рот немедленно исчезали под платком, и, вспоминая о нем, я мысленно видел его непременно в этой импровизированной маске.

Она как будто наполняла его уверенностью в безопасности — он бодро, пусть и глухо, отвечал мне, когда я пытался завязать разговор, хотя порой и закрывал страдальчески глаза, словно до его ноздрей добирался непрошеный запашок.

К счастью, чистка оказалась несложной, и вскоре Бернард уже проводил меня до машины. Его лицо все еще окутывал платок — ну вылитый Сиско Кид!

Мне казалось, что я должен был убедить полицейского сержанта. Но выяснилось, что всех его сомнений я не развеял.

— А в Дарроуби-то он зачем в маске отправился?

— Так это же Бернард!

— То есть, по-вашему, он позабыл ее снять?

— Естественно.

— У него не все дома, что ли?

Его недоумение было понятно, но я понимал и Бернарда. Ему выпал тяжелейший вечер — и окот, и чистка. Вот он и вскочил на велосипед, чтобы поискать утешения в жареной рыбе с картофельной соломкой. Мне было известно, что это его любимое блюдо. А о таком пустяке, как платок на лице, он, конечно, и думать забыл.

— Ну что же, — сказал сержант, — раз вы за него ручаетесь…

— Ваш задержанный, сержант, самый безобидный человек во всем Северном Йоркшире.

Последовала пауза.

— Ну ладно. Наручники, пожалуй, мы с него снимем.

— Как! Неужели вы…

— Нет-нет! Ха-ха-ха! Отплатил вам той же монетой, мистер Хэрриот. Вы мне заморочили голову вашим Сиско Кидом, вот я и пошутил.

— А-а! Ну мы квиты. — Я тоже засмеялся. — Так Бернард очень расстроен?

— Он? Расстроен? С него все как с гуся вода. Только опасается, что опоздает в лавку за рыбой.

— Вот жалость! Он не успеет?

— Да нет. Я его уже успокоил. Сегодня они торгуют до одиннадцати.

— Отлично. Значит, для Бернарда все кончится благополучно.