Джеймс Хэрриот - Среди Йоркширских холмов

• Название: Среди Йоркширских холмов
• Автор: Джеймс Хэрриот
• Издательство: Мир
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1994
• ISBN: 5-03-003033-6, 0-7181-3637-3

В этой книге читатель вновь встретится с рассказами так полюбившегося многим английского ветеринарного врача, благодаря своим книгам ставшего мировой знаменитостью, которые и рассмешат, и опечалят, и заставят задуматься: потому что полны искренней любви и сочувствия ко всему живому.

Для любителей литературы о животных.

---

Он снова засмеялся.

— Какая ерунда! Поезжайте, поезжайте! Просто заболевшая свинья. Ну что тут может произойти?

Возможно, мне почудилось, но, когда я вылез из машины во дворе фермы, братья как будто посмотрели на меня с некоторой опаской. Свинья, к которой меня вызвали, оказалась мамашей дюжины поросят, которые с визгом тыкались в нее, а она неподвижно лежала в дальнем углу хлева, где было так темно, что я с трудом ее различал. Впрочем, меня это не очень смущало: я привык работать на ощупь.

Я забрался в закут и подошел к своей еле различимой пациентке, достал термометр и провел рукой в поисках ее тыла.

— Ничего сегодня не ела, вы сказали?

— Совсем ничего, — ответил Джош. — И с места не вставала. А поросята вроде изголодались. Им, видно, молока не хватает.

— Так… так… так… понимаю… — Я лихорадочно искал анус, чтобы смерить температуру, но не находил. Темно, хоть глаз выколи — но я же ставил термометр свиньям в полном мраке! Ничего не понимаю! Вот хвост, надо чуть продвинуть руку вниз, и термометр скользнет в задний проход… Только где он?! Чуть ниже отверстие отыскалось — но оказалось влагалищем. И тут меня как озарило.

— У этой свиньи нет заднего прохода! — воскликнул я. Замечательное научное открытие, каким я поспешил поделиться с миром, и только потом сообразил, что выбрал не слишком подходящее место для своих восторгов.

Братья смотрели на меня сверху вниз в суровом молчании. Потом Себ произнес усталым голосом.

— Чего нет?

Я обернул к нему голову, не вставая с корточек.

— Нет ануса. Заднего прохода. Редчайший случай. Замечательно. У поросят встречается не так уж редко, но у взрослого животного я сталкиваюсь с этим впервые.

— А-а! — сказал Себ. — А если у нее его нету, так навоз откуда? Я его отсюда по утрам выгребаю — о-го-го!

— Кал, — оживленно объяснил я, — проходит через влагалище. Так всегда бывает в подобных случаях.

— И все эти годы проходил?

— Ну да. Принесите фонарик, и я вам покажу.

Братья посмотрели друг на друга.

— Чего там! Мы вам верим.

Было совершенно ясно, что они ни на секунду мне не поверили.

Я пустился в дальнейшие объяснения, но поймал себя на том, что начинаю бессвязно бормотать, и умолк. Да и вообще, ощупав брюхо свиньи, я обнаружил, что ее вымя просто обжигает руку и кажется бугристым.

— В любом случае температуру ей мерить не нужно, у нее мастит. Вымя очень горячее и опухшее. Я сделаю инъекцию антибиотика, и, думаю, все будет хорошо. — Я пытался говорить деловито и уверенно, однако это не помогало.

— Так, значит, температуру ей мерить вы не будете? — снова подал голос Джош.

— Совершенно верно. Все ясно и так.

— Ага, все ясно и так, — повторил он, и оба кивнули. — Вы не беспокойтесь, мистер Хэрриот. Не нужно, так не нужно.

У меня мороз прошел по коже. Они стараются не перечить мне! Бр-р!

Я привычно сделал свинье инъекцию, торопливо вымыл руки и отказался от чая.

Когда я выезжал со двора, Себ и Джош, стоя рядом на булыжнике, подняли руки в торжественном прощании, а в окне кухни я увидел их жен. Прочесть их мысли не составляло труда.

Бедняга Хэрриот! И ведь неплохой человек. Больно смотреть, как он потихонечку свихивается.

28

Водя стетоскопом по ребрам старого пса, я взвешивал, долго ли еще он протянет.

— С сердцем у Дона не лучше, — сказал я старенькому мистеру Чандлеру, который сидел сгорбившись в кресле у очага.

Я старался говорить бодрее. Сердце работало заметно хуже. Собственно говоря, казалось, что я никогда еще не выслушивал такого скверного сердца. Какие там шумы! Мешанина всплесков и хлюпанья: я только диву давался, каким образом животворная кровь еще циркулирует по телу дряхлой собаки.

Дону, косматому нечистопородному колли, было четырнадцать лет, и к сердечной слабости добавлялся неизбежный хронический бронхит, внося свою лепту бульканья и хрипов в симфонию, оглашавшую его грудь.

— Может, и так. — Мистер Чандлер наклонился вперед. — А в остальном-то он еще ничего. Ест даже очень хорошо.

Я кивнул.

— Да, удовольствие он от жизни получает, это несомненно. — Я потрепал старого пса по голове, и его хвост энергично застучал по коврику у очага, служившему ему подстилкой. — Боли он не испытывает и радуется, чему может.

— Если бы не чертов кашель, — проворчал его хозяин. — Покоя ему не дает. А сегодня совсем разыгрался, вот я вас и вызвал.

— Ну совсем кашель не пройдет, но помочь, когда очень скверно становится, все-таки можно. Сейчас сделаю укол и оставлю таблетки.

После инъекции я отсчитал запас моих верных окцитетрациклиновых таблеток.

— Спасибо, мистер Хэрриот. — Старик взял пакетик и положил его на полку. — А вообще-то он как?

— Трудно сказать, мистер Чандлер. — Я замялся. — Я видел много собак с больным сердцем, которые жили годы и годы, а с другой стороны… Ждать можно всего. В любую минуту.

— Ну да… понимаю, понимаю. Будем надеяться на лучшее. Только старому-то вдовцу вроде меня немножко тоскливо становится. — Он поскреб в затылке и виновато улыбнулся. — Ночь сегодня скверная выдалась. С телевизором повеселей было, да он не работает. — Старик кивнул на темный экран в углу. — За чаем совсем разладился. Я чертовы ручки крутил и так и эдак, и все без толку. Вы в этих штуках понимаете?

— Боюсь, что нет, мистер Чандлер. Я телевизор купил совсем недавно. В начале пятидесятых телевизор был еще новым чудом, а для тупиц в технике вроде меня — непостижимым чудом. Тем не менее я подошел к нему и включил, а затем принялся вертеть ручки, нажимать на кнопки, подтягивать проволочки, щелкать выключателями. Внезапно старик у меня за спиной вскрикнул:

— Э-эй! Есть оно! Есть изображение.

Я растерянно уставился на экран, где по техасской равнине несся галопом отряд шерифа. Чем-то я пронял таинственный ящик.

— Колдун вы, мистер Хэрриот! — Лицо старичка просияло. — Сразу мне веселее стало.

Я испытал непривычное горделивое торжество.

— Ну очень рад, что сумел помочь! — Однако, взглянув на собаку, прильнувшую к коврику, я перестал радоваться.

— Если ему станет хуже, позвоните, — сказал я и вышел из домика со скверным предчувствием, что скоро услышу от мистера Чандлера печальное известие. И что-то для меня кончится. Я ведь успел привязаться к старому Дону, одному из самых покладистых пациентов, усердному хвостовиляльщику, которого лечил много лет.

Ждать пришлось недолго. В семь часов вечера три дня спустя зазвонил телефон.

— Чандлер говорит, мистер Хэрриот.

Голос был расстроенный, и я приготовился к худшему.

— Не хочется мне вас беспокоить, мистер Хэрриот, но, может, вы ко мне заглянули бы?

— Ну конечно, мистер Чандлер. Сию же минуту. Я понимаю, как вам тяжело.

— Да уж, худо, дальше некуда. Но я знаю, вы его подправите.

Мне вспомнилась какофония, звучавшая в стетоскопе, и я почувствовал, что обязан сказать правду.

— Мистер Чандлер, четырнадцать лет — срок долгий. Все изнашивается.

— Четырнадцать? Так ему, чертову сыну, и двух нет!

— ДВУХ?! — Неужели у старика в голове помутилось? — Дону еще и двух нет?

— Дону? Да причем тут Дон? Ему от таблеток очень даже полегчало. А вот телевизор этот треклятый опять не работает, хоть ты что! Может, заглянете починить его, а?

29

Фермер Уайтхед с сомнением потер подбородок.

— Что-то я в нем не разберусь, — сказал он. — Вроде бы на работника с фермы не очень похож, да и сам говорит, что был школьным учителем, но видно, что в уходе за скотиной разбирается. Ну я его пока на пробу беру. Привередничать-то мне особо не приходится: найти, кто согласится жить в таком глухом месте, не очень-то легко. Так вы мне скажите, как он вам покажется.

— Обязательно. — Я кивнул. — А он женат?

— Что есть, то есть! — Фермер ухмыльнулся. — И жена, и детей семеро!

— Семеро? Да, семья не маленькая.

— Верно. Я и взял-то его отчасти из-за этого. Ему негде жить, а у нас тут есть хороший дом. Просторный. Он совсем вроде в отчаяние пришел, ну и мне его жалко стало. — Мистер Уайтхед помолчал и задумчиво посмотрел через двор. — Какой-то он из ряда вон выходящий…

Я направился к двери, а фермер сказал мне вслед:

— И зовут его Бэзил Куртенс. Имечко тоже не из обычных, верно?

В коровнике я с интересом оглядел Бэзила. Лет тридцать пять, решил я. Очень худощавый, смуглый — ну просто испанец. Меня он приветствовал широкой улыбкой.

— Здрасьте! Ох, ну и холодрыга же нынче! На лугу того и гляди легкие отморозишь.

— Вы правы, — ответил я. — Подморозило сильно. — И снова всмотрелся в него. Говорил он совсем не как школьный учитель. Но в нем чувствовалась бодрая лихость, темные глаза дружески поблескивали — он мне понравился.