Иоанн (Маслов) - Святитель Tихон Задонский и его учение о спасении

• Название: Святитель Tихон Задонский и его учение о спасении
• Автор: Иоанн (Маслов)
• Жанр: Религия

В первой части книги на основании всей тщательно проработанной и критически проанализированной литературы, изданной в разные времена и различными лицами, а также архивных документов о святом отце дается полное житие святителя Тихона, охватывающее все стороны его жизни и деятельности на кафедре и на покое. В конце этой части рассмотрены издания творений святителя и дана краткая характеристика каждого из этих творений.

Во второй части в свете высказываний святителя Тихона раскрывается православное учение о спасении и, в частности, анализируется учение святителя, касающееся творения мира и человека, а также ключевых вопросов антропологии, христологии и сотериологии.

---

д) Осуждение

Не меньшим препятствием в деле спасения человека является осуждение. Свое пагубное начало оно берет не из одной какой-либо страсти, а из нескольких, как-то: гордости, родоначальницы всех страстей, зависти, погубившей наших прародителей, и злобы, которая существует в мире не для созидания мира и благополучия, но для смут и раздоров, приносящих многие бедствия и страдания людям. Страсть осуждения может действовать в человеке по причине злой его привычки завидовать благополучию ближних, а также в силу его нетерпеливости (2:181). Губительно влияя на человеческую душу, страсть осуждения средством своего внешнего выражения имеет язык человека. Свидетельствуя об этом со ссылками на Священное Писание, святитель Тихон замечает: "Сколько на свете бед есть или было, все язык или учинил, или умножил. О язык необузданный! мал уд, но великое зло… исполнь яда смертоносна" (Иак. 3, 8) (2:124). Каждый человек приходит в трепет и ужас, увидев какое-либо смертоносное вещество, способное лишить его земной жизни. Однако, упиваться в осуждении ядом греховным, убивающим душу, эту Божественную жемчужину, никто не устрашается и не остерегается (4:82). Человек, осуждающий своих ближних, сам не знает того, что осуждением он совершает больший грех, чем его ближний, потому что забывает о своей личной греховности и ничтожестве, но старается увидеть "сучец во оце брата…" (Мф. 7, 3) (1:51). Тем самым он похищает власть, принадлежащую Единому Богу, попирает Его права и дерзко присваивает их. Один Творец имеет власть производить суд над Своими тварями и определять воздаяние каждому по его делам (2:181). Но человек, забывая это, очень часто поносит создание Божие, искупленное Спасителем мира дорогой ценою, не сознавая того, что в лице своего ближнего он уничижает Царя Небесного и наносит Ему оскорбление (4:281). Помня, какой великий вред наносит душе грех осуждения, человек не должен осуждать никогда и никого, даже явного и великого грешника, потому что согрешивший может в любой момент воззвать из глубины души к Богу с просьбой о помиловании, и милосердный Отец, оставивший грехи блуднице и разбойнику покаявшимся, примет и его (1:114). Но люди часто забывают об этой милости Божией к кающимся; душевное ослепление не позволяет им видеть собственное греховное безобразие и нечистоту (1:52). Грех осуждения настолько мерзок пред всевидящим Оком Божиим, что поношение человека не только открытое, но даже выраженное "мыслию, помаванием, покиванием главою, вздохом, смехом и прочее" (2:180), оскверняет и помрачает душу. Никакие добродетели, совершаемые человеком, не принесут ему пользы, если он не обуздает свой язык от осуждения близких, говорит святитель словами Златоуста (2:183). Помраченный этим грехом, человек наносит ближним не телесные раны, но более мучительные и трудно заживаемые "язвы душевные" (2:182). Но в не меньшей степени эти же язвы, наносимые другим, приносят вред и ему самому. Осуждающий сам себя удаляет от Источника жизни — Бога, а это означает не что иное, как лишение Его милости и покровительства. В таком бедственном состоянии человек все более и более впитывает в себя греховный яд и лишает себя спасения (2:182–183). Святитель Тихон увещает каждого христианина удаляться от страсти осуждения. По мысли святого отца, все люди составляют единое целое во Христе Иисусе, и поэтому человек должен не ближними своими гнушаться, но тем грехом, который живет в их сердцах; именно его нужно возненавидеть "как диавольское изобретение" (1:92). Действенным средством, искореняющим страсть осуждения, служит, по мысли святителя, познание своих грехов и тех мерзостей, которыми душа бывает омрачена и извращена. Взирая на свою немощь, мерзость и богопротивность и приходя от того в трепет и ужас (2:183; срав. 1:163), человек, естественно, начнет удаляться от злых собеседований, которые больше всего расстраивают душу и вселяют в нее пороки. Поступая так, он не станет обращать внимание на чужие недостатки, но займется уврачеванием собственных греховных язв.

е) Самолюбие и славолюбие

Препятствием на пути ко спасению являются и такие страсти, как самолюбие и славолюбие. Связанные между собой прочными узами, они удаляют христианина от Бога. Коварство этих страстей весьма утонченное, трудно распознаваемое, и действию их подвержены почти все люди. Как самолюбие, так и славолюбие своими корнями имеют гордость, от которой они черпают силы для борьбы с добром (2:206). Конкретным выражением этих злых страстей в человеке является то, что подверженный им всю энергию направляет только на свою личность, тщательно стараясь выполнить пожелания своей греховной плоти. Думает ли он о чем, говорит или что-либо делает — во всем и всегда имеет он в виду личное какое-либо удовольствие и личную выгоду, а не славу Божию и пользу ближних (2:282–283). Несомненно, такое настроение не только пагубно отражается на душе самолюбца, но и бывает противно Богу. Ведь Ему единому подобает слава, честь и поклонение; всем же прочим сотворенным существам надлежит исполнять Его святую волю и выражать Ему свою любовь и покорность. Самолюбивый же человек не только не имеет такого стремления в сердце, но и упорно противится ему. Этим противлением воле Божией самолюбец разрушает закон Божий (2:282) и водворяет в сердце вместо Бога идола, отступает от своего Создателя (5:112) и, подобно нашим прародителям, лишается Его милости и покровительства (2:76). Самолюбивый человек, замыкаясь в области узких личных интересов, не сочувствует общественным нуждам, равнодушно смотрит на горе и несчастье своих ближних, всегда бывает раздражителен и обидчив, когда ему напоминают о помощи нуждающимся собратьям. Но даже если иногда он и помогает кому-либо из них, то делает это только ради корыстных или честолюбивых целей. В связи с этим святитель Тихон пишет: "Сколько ни есть согрешений, обид, которые мы ближнему показуем, все от самолюбия, как от корня злого ветви… От самолюбия всякое в мире бедствие… брани… толико человеческой проливается крови… и прочие… бедствия… которых и исчислить невозможно" (2:342). По словам святого отца, человек в угоду своему самолюбию бывает способен на самые страшные и чудовищные преступления. Вместо того, чтобы созидать в себе Царствие Божие, самолюбивый человек "выходит из своей внутренней клети" и устремляется в мир страстей. Предаваясь им, он не только приносит много зла и горя людям, но и сам жестоко терзается сердечной печалью и угрызением совести. Кроме внутренних терзаний в этом мире, самолюбца ожидают еще за гробом вечные мучения, которые несравненно тяжелее временных (2:287–288). И если бы христианин постоянно сознавал этот ужас богооставленности, то никогда бы не стал искать славы временной, скоропреходящей, которая исчезает, подобно пузырю на воде при первом же ветре (2:284). Находясь в таком жалком состоянии, самолюбец крайне снисходительно смотрит на свои грехи и пороки, извиняет их не только перед другими, но и перед своей совестью, после чего она уже ни в чем его не обличает. Это усыпление совести свидетельствует об опасности пути, которым идет самолюбец (4:159). В большинстве случаев человек сбивается с правильного пути не потому, что он не знает его, а потому, что страсть самолюбия полностью ослепляет его ум, в результате чего он отвергает истину и устремляется на всякое беззаконие и неправду (4:410). Пребывая в духовном ослеплении, человек подчас бывает неспособен принести истинного покаяния. Он остается духовно мертвым, хотя и знает, что спасительное Христово врачевство доступно для всех (2:53–54), и за это подвергается наказанию неотвратимым судом Божиим, Так, например, самолюбивый и жестокий Ирод за свои гнусные злодеяния был не только лишен милости Божией, но и подвергнут еще здесь, на земле, тяжелому наказанию: был изъеден заживо червями.

Для избавления от самолюбия святой отец увещает христиан стремиться не к стяжанию собственной славы или выгоды, но все делать во славу Божию: с искренним сердцем служить и помогать ближним, защищать их и утешать (2:208–209).

Как уже было сказано, самолюбие неразрывно соединено со страстью славолюбия. Найдя в сердце удобную почву, славолюбие глубоко укореняется в нем и становится ненасытной страстью. Она действует в человеке даже и тогда, когда он находится в чести и возвышении. И чем более одержимый этой страстью возвышается, тем сильнее адский огонь разгорается в его сердце. Христианин, подверженный славолюбию, начинает всем льстить, лукавить, преследуя единственную цель — войти в их доверие. Ради этого он соглашается со всеми мнениями своих собеседников и даже одобряет их греховные поступки. Легко и без зазрения совести славолюбец может назвать добродетели пороками и наоборот; этим самым он открывает доступ в сердце духу неверия (2:206).

Одержимый страстью славолюбия ищет для себя блаженства не в добродетелях и в единении с Богом, но во временной "чести, славе и сласти". Эти жалкие исчадия ада обольщают человека, подобно сонному мечтанию, совращают его со спасительного пути Христова и, наконец, приводят к смерти не только временной, но и вечной (3:154). Говоря словами святого Иоанна Златоуста, святитель подчеркивает, что суетная слава все добрые дела христианина и даже богоугодные намерения делает бесплодными, разносит их, подобно ветру, и иссушает (1:139). И если христианин вовремя не обратит должного внимания на эту гнездящуюся в нем страсть, не поведет жестокую борьбу с ней и не умертвит ее самоукорением и смирением, то она привлечет в душу еще более злую страсть — сребролюбие.