Андроник (Никольский) - Творений. Книга I. Статьи и заметки

• Название: Творений. Книга I. Статьи и заметки
• Автор: Андроник (Никольский)
• Издательство: «Память мучеников и исповедников Русской Православной Церкви»
• Жанр: Религия

Назначение же народа русского в том, чтобы изверившемуся и обезверившемуся современному христианскому миру, старательно воскрешающему древнюю языческую культуру «хлеба и зрелищ» в разных видах, — чтобы этому миру высоко являть культуру духа, научить на землю смотреть, как на мост к небу, в земной жизни и деятельности искать нравственного смысла, расценивать ее со стороны духовных ценностей.

Сщмч. Андроник (Никольский) (+ 1918)

---

Говорят, на всех Гавайских островах республики жителей до 100 000 — и малайцев, и европейцев, и американцев, и японцев с китайцами. Теперь будто бы японцы намериваются захватить эти острова себе; поэтому гонолульцы сами спешат присоединиться к Североамериканским штатам. Малайцы (австралийцы) приходили на пароход; довольно прилично одеты; кажется, народ добродушный и не дичащийся, на нас они смотрели даже менее любопытно-дико, чем американцы. Время здесь, должно быть, дешево, и работа не спорится; вопреки ожиданиям капитана, уголь нагружают; но целый вот уже день множество подвод и людей возятся с этим делом и нагружают до 500 тонн (по 60 пуд.) угля. Ужасно долго и мешкотно работают люди всяких народностей и во всяких одеяниях. Капитан, однако, обещает в 12 час. ночи сегодня выйти отсюда. С 3 час. дня полил дождь и долго не переставал, а потом перешел в изморось. Хотя и прохладно сделалось, но по грязи шляться тоже неинтересно; так мы и просидели на пароходе. Комаров не видали почти совсем — может быть, потому, что после дождя сделалось сравнительно прохладно.

В гавани стоят военные американские громадный крейсер и большая броненосная лодка. Кроме них — множество торговых пароходов и кораблей. Гавань очень просторная и, вероятно, тихая, потому что защищена горами, выдвигающимися в море. Все суда были украшены по-праздничному сплошь флачными гирляндами. В общем очень красивый вид. Военные суда открыли гонку на лодках дважды, для чего, конечно, снарядили самых лучших гребцов; расстояние для гонки весьма большое; гребцы работали из всех сил, но с разным умением: гребцы с крейсера все как-то вразбивку, не дружно, тогда как гребцы с лодки работали не торопясь и согласно, как бы по команде взмахивая веслами. После них перегонялись на плотах кочегары, работавшие вместо весел своими угольными лопатами. И в том и в другом случае победа осталась на стороне лодки, хотя на крейсере и сам адмирал, так как развевался его флаг. Во время состязания все матросы взобрались на самый верх мачт и с чаянием посматривали на состязателей, поднимали вслед и навстречу им страшные крики, махали им и руками, и платками, и шапками, как бы желая тем помочь своим матросам; а пароходы в это время ужасно ревели своими свистками, а крейсер даже так называемой сиреной, ужасно пронзительной и занывающей отчаянно. Во все время спора стоял кругом страшный крик и шум. На набережной, на соседних пароходах и на нашем собрались зрители, а некоторые даже на лодках плавали за состязающимися, чтобы ближе видеть успех одних и неуспех других. И то забава среди однообразия, да в праздник все-таки и повеселились порядочно. Итак, мы попали в тропики, и даже к австралийцам.

Молодой студент, ехавший в Японию учителем, встретился в Гонолулу с друзьями и остался там до следующего парохода. Но вместо него появился новый пассажир, английский священник Berdy Louis, три года бывший в Гонолулу, а теперь на три месяца в отпуске до Лондона, с остановкой на месяц в Китае; предполагает, что его в Китай и пошлют. Он производит впечатление молодого, горячего студентика, увлекающегося ролью общественного деятеля и немножко рисующегося ею, что он особенно показал в совершении богослужения. С его появлением жизнь пассажиров приняла несколько церковный характер.

Декабря 14-го в воскресенье утром в 10 час. устроили богослужение в верхней небольшой кают-компании. Священник имел на себе при богослужении длинный подрясник, а сверху белую ризу, как наша ряса, с широкими рукавами: она короче подрясника, на спину спускается белый меховой мешок, как башлык, а через шею на грудь спускаются две черные узкие полосы материи — епитрахиль. Он стоял или сидел на кресле перед столом, а богомольцы сидели на скамейках по сторонам; у всех было по две книжки — гимны и молитвы; их пели и читали под аккомпанемент рояли, вообще так же, как и на прежнем пароходе. Некоторые молитвы читал сам священник и в это время для выражения благоговения закрывал глаза или же возводил их вверх. В общем их богослужение производит впечатление какого-то искусственного воодушевления. Похоже оно на сходки молодых людей, искусственно воодушевляющихся на какое-то общественное и чуть ли не общечеловеческое дело, без всякой солидной подкладки, и кричащих: надо читать, толковать, в народ идти, разгонять мрак невежества и т. п. И сами они чувствуют, что что-то неладно, а приятно самое увлечение и обособление. Но так как нет силы высшей этого личного увлечения, то скоро ли долго ли община и распадается на мелочи или и совсем исчезает в пустоте. Так и в протестантском богослужении именно незаметно настоящей молитвы, настоящего возношения духа к Богу, действительно беседы с Богом. Войдите в наш православный храм, особенно в настоящей русской среде: там всякий христианин действительно в храме стоит как в месте особенном, в месте нарочитого обитания Бога, и действительно все его лицо говорит, что он свою душу старается или уже возносит Богу, Ему исповедуя свои думы и моления, от Него прося и ожидая себе милости по Его суду и устроению. Там все говорит именно о совершенно иной и возвышенной, не мечтательной жизни. Здесь, напротив, все именно свидетельствует о том, что и богослужение нисколько не возвысилось над жизнью, что и оно есть самая обычная жизнь, искусственно выделяемая из нее. И на лицах молящихся здесь поэтому не прочтете того высокого молитвенного настроения, каким богато наше православное собрание церковное. Они, напротив, совершенно как обычно читают и поют гимны и молитвы, как простые умные вещи. И в действиях незаметно ничего молитвенного. Вот, например, они, когда священник читал закрывши глаза молитву, все спустились со скамеек и, преклонившись на одно колено, облокотившись на скамейку, закрывши глаза, что-то стараются сообразить пред Богом, может быть грехи свои; но и тут на лицах никакого действительного стояния пред Богом или сокрушения, а просто какое-то головное напряжение — подумать о Боге, так как нужно это для молитвы и в молитве. Как на первом пароходе, так и здесь в этом отношении одинаковое впечатление от протестантского богослужения: оно не богослужение, а только правило для освящения воскресного покоя и имеет серьезный отпечаток не церковного собрания, а сектантского, хотя по видимости благоговейного, но в сущности совершенно холодного собрания. Кстати, как ни противны им все внешние действия и знаки, а ведь не обходятся без них и в облачении, и в молитвенных обрядах, только не принимают самого естественного знака — креста. В конце богослужения священник говорил поучение в продолжение 15 минут; говорил о том, что нам не нужно жалеть своих сил для дела Божия, если Бог Сына Своего Единородного не пощадил; указывал и на пример св. Стефана архидиакона первомученика. Вот и все протестантское богослужение, разве может быть какое-либо сравнение с нашим Православным богослужением?

Священник скоро с нами познакомился и многое порассказал и о себе, и о всем их миссионерском деле. Оказывается, он был в числе первых возбудителей того студенческого миссионерского движения на Западе, о котором, между прочим, в прошлом 1897 году была подробная статья в «Православном Собеседнике» (Пр. Соб. 1897 г., январь). Они поставили себе целью проповедовать Христа в продолжение настоящего поколения, то есть в продолжение лет 30–40, чтобы потом христианство уже сделалось достоянием народов путем предания от отцов к детям — к следующему поколению. Теперь число присоединившихся к этому движению громадное, и все они действительно разошлись по разным странам и народам, так что почти у всякого народа непременно есть миссионеры их общества. Способы их миссии разнообразны; например, в Центральной Африке они начинают дело с обучения английской грамоте: первое отделение — азбука, второе — чтение Евангелия; а потом, если кто пожелает креститься, то читает послание апостола Павла к римлянам и изучает катехизис. Они имеют при таком ведении дела то в виду, что так человек сам придет постепенно к Евангелию. Там у них до 40 тысяч первого и второго отделений и до 4 тысяч оглашенных. Это по отчету за 1896–97 гг. Церковного миссионерского общества, который мы у него взяли для прочтения. Из отчета видно, что учителя у них получают от миссионерского общества только рублей по 18 в год, а главным образом содержатся за счет туземцев, и это у них поставлено за главное и первое правило. Замечательно откровенно написан весь отчет, весьма большой том убористой печати, прекрасно изданный: нет в нем обычного в таких случаях представления всего в лучшем виде; напротив, очевидно, все описано так, как есть; недостатки и неуспехи не скрываются, а, напротив, с сожалением выставляются. Их, миссионеров, нередко гонят и отталкивают, но они не унывают, а терпеливо переносят и выжидают лучших условий; и так дело с маленького восходит до большого. Теперь Япония почти вся заполнена протестантскими миссионерами.