Александр Лопухин - Жизнь и труды святого Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского

• Название: Жизнь и труды святого Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского
• Автор: Александр Лопухин
• Жанр: Религия

В книге представлена жизнь великого и вселенского учителя церкви свт. Иоанна Златоуста (+ 407).

«…Дивна и необычайна была его жизнь, исполненная подвигов и страданий. В этом отношении он навсегда сделался блистательным образцом христианского самоотвержения, терпения и покорности воле Божией».

---

Теперь Иоанн не был уже простым пастырем-проповедником провинциального города. Он был архиепископом столицы, патриархом царствующего града, восседал на престоле второго Рима. Положение его было весьма высокое, но вместе с тем и трудное. Церковь константинопольская, основанная по преданию св. ап. Андреем, пережила много превратностей и со времени возведения Византии в степень столицы восточной империи приобрела великое, первенствующее на Востоке значение. Она в действительности была средоточием церковнорелигиозной и духовной жизни всего Востока. Но вследствие именно такого положения она сильнее всего и обуревалась различными веяниями. В столице находили себе приют и опору всевозможные лжеучения, которые быстро прививались среди легкомысленного, преданного наслаждениям населения, и приверженцы которых умели находить себе доступ даже к императорскому двору. Вследствие этого бывали времена, когда лжеучение, особенно арианство, нагло торжествовало свою победу в столице, угрожая совершенно вытеснить православие.

Так именно было еще недавно, при Григории Богослове, который, прибыв в Константинополь, с прискорбием видел, что все важнейшие четырнадцать церквей столицы находились в руках ариан, и православие ютилось только в одной домовой церкви, которая под его благотворным пастырством сделалась источником восстановления, или воскресения, православия. Но хотя православие было восстановлено, однако влияние лжеучения было так велико, что и этому великому архиепископу-богослову трудно было пасти столь распущенную и в духовном, и в нравственном отношении паству, и потому он вскоре по возведении его в сан архиепископа отрекся от этого высокого сана.

Преемником ему был избран Нектарий — из светских придворных сановников. Этот иерарх отличался благочестием, но он был слишком слаб для столичной кафедры, и хотя его правление было ровным и спокойным, однако все ясно чувствовали, что на престоле столицы требуется иной пастырь, который имел бы достаточно мужества для того, чтобы не только умолять, но и запрещать, и вообще показывать твердость церковной власти, когда потребуют того обстоятельства. У Нектария не было такого мужества, и потому после него столичная церковь осталась в довольно неустроенном состоянии. Народ, всецело преданный наслаждениям и страстям, не уважал своих пастырей, а последние, не исключая и епископов, вели также совершенно мирскую жизнь.

Все это глубоко поразило и огорчило Иоанна. Если он в Антиохии видел так много недостатков и пороков, с которыми и вел непримиримую борьбу, то там это были недостатки неразумной паствы, которая нуждалась во вразумлении со стороны пастырей; а здесь и сами пастыри требовали не меньших вразумления и наказания. И св. Иоанн сразу понял, на какое трудное и ответственное место поставлен он Промыслом. Еще в юности он сознавал всю высоту и тяжесть епископского служения и потому-то и уклонился от него, скрывшись от своего друга Василия. Теперь, помимо своей воли оказавшись на кафедре первенствующей церкви, он еще более мог убедиться в этом. Но теперь он уже не избегал тяжести своего служения. Напротив, поставленный на столь высоком и трудном месте, он как истинный пастырь церкви порешил показать себя достойным своего звания и мужественно вступил в отправление своего многотрудного служения.

Первым его делом было показать себя своей новой пастве в качестве пастыря-учителя. Этого от него ожидал более всего и народ, знавший о его блистательном красноречии и предвкушавший великое удовольствие — послушать знаменитого проповедника. И действительно, первые беседы св. Иоанна в Константинополе собирали бесчисленное множество народа, и архипастырь мог радоваться такому усердию его паствы к слушанию слова Божия. С боговдохновенною силою из уст его лились золотые слова назидания и истолкования слова Божия, слушатели приходили в неописанный восторг, и своды храма оглашались шумными, часто неистовыми рукоплесканиями и всевозможными знаками одобрения. Подобные знаки одобрения Иоанн порицал еще в Антиохии, видя в них проявление суетности человеческой; не мог сочувственно относиться к ним и теперь. Но его огорчение становилось тем сильнее, по мере того как он убеждался, что эти шумные одобрения здесь были еще менее знаком проникновения слов назидания в душу слушателей, чем среди антиохийского народа, и, напротив, это было лишь доказательством крайней суетности его новой паствы, не отличавшей церкви от театра. Слушателям, очевидно, нравился блеск красноречия проповедника, а не сила назидательности его слов. Поэтому он порешил выступить еще энергичнее, чем в Антиохии, на борьбу с подобной распущенностью и в своих беседах неоднократно умолял своих слушателей оставить эту привычку и слушать назидание в тихом безмолвии и сокрушении сердца. «Слушайте меня спокойно, — говорил он неоднократно, — я умоляю вас об этом, и, если угодно, постановим с сегодня за правило, чтобы никто из слушателей не позволял себе прерывать проповедника… Делайте, как я прошу вас, и вы найдете здесь источник блага и школу мудрости. Когда даже языческие философы вели рассуждения пред своими учениками, то последние слушали их, не прерывая рукоплесканиями. Проповедывали и апостолы, и мы нигде не читаем, чтобы их прерывали шумными рукоплесканиями. Иисус Христос беседовал с народом на горе, и когда Он говорил, не раздавалось никаких кликов. Нет ничего пристойнее для церкви, как тишина и скромность. Шум и клики пристойны театру, баням, общественной площади, светским церемониям. Изложение наших догматов требует спокойствия, сосредоточенности, этой тихой пристани для защиты от бурь. Подумайте об этом, я вас прошу, я вас умоляю… Установите такое правило и будете делать все лишь для славы Божией» [21].

Но дурная привычка была так сильна в столичном населении, что ее трудно было побороть, и св. Иоанн, не ограничиваясь учительством, порешил показать пред лицом этой распущенной паствы пример строгости на самом себе. Чем распущеннее паства, тем строже должен быть пастырь, и св. Иоанн, ревнуя о спасении вверенных его попечению душ, отдался пастырской деятельности до полного самоотвержения и забвения о самом себе. Самое положение архиепископа константинопольского требовало от него широкой общественности, богатого гостеприимства и постоянного участия на пиршествах по приглашению знати. Такая жизнь, конечно, отнимала много времени, которое могло бы пойти на пастырское служение, и потому св. Иоанн нашел необходимым сразу поставить себя иначе и, отказываясь от всяких приглашений, повел жизнь отшельника, который не придавал никакого значения своим собственным потребностям, принимал самую скудную пищу и притом всегда наедине, и все сбережения, остававшиеся от доходов, стал употреблять на дела милосердия и благотворительности.

Двери его дома были всегда открыты — но не для тех праздных честолюбцев, которые приглашением архиепископа на свои пиршества или посягательством на его гостеприимство только тешили свою суетность, а для тех труждающихся и обремененных, которые действительно нуждались как в духовной, так и телесной помощи. Будучи другом и попечителем бедных в Антиохии, св. Иоанн остался таковым и на престоле константинопольском. Столица, блистая богатой пышностью своих палат и дворцов, в действительности заключала в себе еще больше вопиющей бедственности, чем Антиохия, и архипастырь хотел помочь этим бедствующим членам своей паствы. Архиепископская кафедра обладала весьма значительными средствами, и эти средства, еще более увеличив их своей до крайности скромной жизнью, св. Иоанн стал обращать на благотворительные учреждения. До него на все столичное население было только четыре богоугодных заведения, которые притом содержались скудно и неисправно. Св. Иоанн, побуждаемый своим пастырским попечением, приведя в порядок и благоустройство прежние заведения, стал устраивать новые, и вокруг церкви Божией, как плоды христианского человеколюбия, стали быстро возникать всевозможные богоугодные заведения, где могли находить себе приют и убежище все больные и немощные, все отверженные, обреченные человеческим жестокосердием на бедствия и гибель. И вся деятельность св. Иоанна направилась главным образом на поддержание этих богоугодных заведений. В своих беседах он то и дело обращался к своим слушателям с призывом к пожертвованиям на благотворение, и из его златословесных уст раздавались боговдохновенные речи, в которых милостыня восхвалялась как величайшая добродетель, как такая, которая более всякой другой открывает доступ к Небу и его райским радостям. Слова его не оставались бесплодными. Благотворительность весьма оживилась в Константинополе, и было немало таких богатых людей, особенно вдов, которые, жертвуя все свое состояние на дела благотворения, сами поступали в богоугодные заведения и служили больной и немощной братии. Такой успех весьма радовал великого пастыря, и он мечтал даже о том славном времени, когда всякая бедственность прекратится в его пастве и все будут жить в том счастливом братском взаимообщении, в каком жили первенствующие христиане в Иерусалиме [22].