Варсонофий Оптинский - Беседы старца с духовными чадами (1907-1913 гг.)

• Название: Беседы старца с духовными чадами (1907-1913 гг.)
• Автор: Варсонофий Оптинский
• Издательство: Свято-Троицкая Сергиева Лавра
• Жанр: Религия
• Год: 1999

Варсонофий (Плиханков) (1845–1913), схиархимандрит, Оптинский старец, преподобный.

Память 1 апреля и 11 октября (Собор Оптинских старцев).

---

Преподобный Варсонофий Оптинский. Беседы старца с духовными чадами (1907–1913 гг.)

1907 год

Деды и прадеды мои были купцами-миллионерами в Самаре. Им принадлежала целая улица, которая называлась Казанской. Вообще, вся семья наша находилась под особым покровительством Казанской иконы Божией Матери.

Когда мне было года три-четыре, мы с отцом часто ходили в церковь, и много раз, когда я стоял у иконы Божией Матери, мне казалось, что я видел, как Богоматерь смотрит на меня с иконы, и улыбается, и манит меня. Я подбегал к отцу.

— Папа, папа, Она живая! — повторял я.

— Кто, дитя мое?

— Богородица.

Отец не понимал меня. Однажды, когда мне было лет шесть, был такой случай. Мы жили на даче в своем имении под Оренбургом. Наш дом стоял в огромном парке и был охраняем сторожем и собаками, так что проникнуть туда незаметно постороннему лицу было невозможно. Как-то мы гуляли с отцом по парку, и вдруг, откуда ни возьмись, перед нами появился какой-то старец. Подойдя к моему отцу, он сказал: "Помни, отец, что это дитя в свое время будет таскать души из ада". Сказав это, он исчез. Напрасно потом его везде разыскивали, никто из сторожей его не видел.

Моя мать умерла при моем появлении на свет, и отец женился вторично. Моя мачеха была глубоко верующей и необычайно доброй женщиной, так что вполне заменила мне мать. И даже, может быть, родная мать не смогла бы дать мне такого воспитания. Вставала она очень рано и каждый день бывала со мной у утрени, несмотря на мой младенческий возраст.

Раннее утро. Я проснулся, но вставать мне не хочется. Горничная помогает матери умываться, я кутаюсь в одеяльце. Вот мать уже готова.

— Ах, Павел-то еще спит, — говорит она, — подай-ка сюда холодной воды, — обращается она к горничной.

Я моментально высовываюсь из-под одеяла.

— Мамася, а я уже проснулся!

Меня одевают, и я с матерью отправляюсь в церковь. Еще совершенно темно, я по временам проваливаюсь в сугробы и спешу за матерью.

А то любила она дома молиться. Читает, бывало, акафист, а я распеваю тоненьким голоском на всю квартиру:

— Пресвятая Богородица, спаси нас!

Девяти лет я был отдан в гимназию. Годы учения пронеслись быстро. Потом поступил на службу и поселился в Казани под покров Царицы Небесной. Когда мне исполнилось двадцать пять лет, мать обратилась ко мне с предложением жениться. По ее настоянию я в первый раз подошел к женщинам и вступил с ними в разговор. "Боже мой! Какая нестерпимая скука, — подумал я, — все только говорят о выездах, нарядах, шляпках. О чем же буду говорить с женой, когда женюсь? Нет уж, оставлю это".

Прошло еще пять лет. Матушка снова стала советовать мне: "Подумай, Павлуша, может быть, еще и захочешь жениться, приглядись к барышням, не понравится ли тебе какая из них".

Я послушался матери, как и в первый раз, но вынес такое же впечатление от бесед с женщинами и решил в душе не жениться. Когда мне было лет тридцать пять, матушка снова обратилась ко мне: "Что ж ты, Павлуша, все сторонишься женщин, скоро и лета твои пройдут, никто за тебя не пойдет, смотри, чтобы потом не раскаиваться".

За послушание исполнил я желание матери и вступил опять в беседу с женщинами. В этот день у одних моих знакомых давался большой званый обед. Ну, думаю, с кем мне придется сидеть рядом, с тем и вступлю в странный разговор. И вдруг рядом со мной оказался священник, отличавшийся высокой духовной жизнью, и завел со мной беседу о молитве Иисусовой. Я так увлекся, слушая его, что совершенно забыл о своем намерении разговаривать с невестами. Когда кончился обед, у меня созрело твердое решение не жениться, о чем я и сообщил матери. Матушка очень обрадовалась. Ей всегда хотелось, чтобы я посвятил свою жизнь Господу, но сама она никогда не говорила мне об этом. Господь неисповедимыми путями вел меня к монашеству. По милости Божией узнал я Оптину и батюшку отца Амвросия, благословившего меня в монастырь.

За год до моего поступления в скит, на второй день Рождества Христова я возвращался от ранней обедни. Было еще темно, и город только что начал просыпаться. Вдруг ко мне подошел какой-то старичок, прося милостыню. Спохватился я, что портмоне не взял, а в кармане всего двадцать копеек. Дал я их старику со словами: "Уж прости, больше нет с собой". Тот поблагодарил и подал мне просфору. Я взял ее, опустил в карман и хотел только что-то сказать нищему, как его уже не было. Напрасно я смотрел повсюду, он исчез бесследно. На другой год в этот день я был уже в скиту.

Если посмотреть на жизнь внимательно, то вся она исполнена чудес, только мы часто не замечаем их и равнодушно проходим мимо.

Да подаст нам Господь разум внимательно проводить дни своей жизни, со страхом и трепетом свое спасение содевающе. Аминь.

1908 год

Декабрь 1908 г

"Возведи окрест очи твои, Сионе, и виждь, се бо приидоша к тебе от запада и севера, и моря и востока чада твоя". Вот и теперь можно сказать: от разных мест в поисках Христа съехались вы сюда, детки мои. Да вознаградит вас Господь за это и пошлет мир и радость о Дусе Святе в сердца ваши. Блаженны вы, что возлюбили Господа и проводите сей великий праздник Рождества Христова в стенах обители. Мир теперь погружается в пороки и беззакония, и многие гибнут безвозвратно, вы же здесь безопасны в таком святом пристанище, в гостях у Матери Божией. Это все Ее материнские молитвы, и Ее заступничеством попали вы сюда. Благодарите Бога, что Он охраняет вас от бед и напастей. А может быть, кто из вас и сподобится ангельского чина. Я не зову вас ни в монастырь, ни за монастырь — и в миру можно спастись, только Бога не забывайте, но в монастыри идут для достижения высшего совершенства. Правда, здесь больше искушений, но зато дается помощь от Господа, и больше, чем в миру.

Один святой желал узнать, как Господь помогает инокам, и ему было видение. Он видел инока, окруженного сонмом Ангелов с горящими светильниками. Говорят, в миру искушений меньше, но представим себе человека, за которым гонится злодей. Положим, он успел ускользнуть от него, но тот грозит ему издали кулаком со словами: "Смотри, только попадись!" Или идет человек, и на него нападают целой ватагой бандиты, бежать некуда. Но вдруг, откуда ни возьмись, полк солдат, они бросаются на его защиту, и обидчики разбегаются с окровавленными физиономиями. Пожалуй, последний находится в большей безопасности, чем первый, не правда ли? Так и в обители: хотя враг сильнее, но поблизости есть благодатная сила Божия. В монастыре — труды, но и высокие утешения, о которых мир не имеет ни малейшего представления. Трудно положить начало благое, а когда оно уже положено, то становится легче и отраднее работать Богу, потому что окрыляет надежда на спасение.

Само лицо человека, работающего Богу, выражает его духовное преуспеяние. Однажды я видел в церкви епископа, лицо которого привлекло мое внимание. Мне вспомнились слова Евангелия: яко лице его бе грядущее во Иерусалим (Лк.9:53). Действительно, этот епископ вел подвижническую жизнь и неуклонно шел к Горнему Иерусалиму. Наоборот, лицо порочного человека отражает его душевное настроение. Но что особенно бывает грустно — иногда люди с душой хорошей невнимательно относятся к жизни, живут день за днем, не отдавая себе отчета в своих поступках, и гибнут.

Из далекого прошлого передо мной встает образ одного из моих хороших знакомых — музыканта и композитора Пасхалова [1]. Он обладал огромным талантом; на концертах, которые он давал, собирались тысячи слушателей.

В миру я был большим любителем музыки и сам играл на фисгармонии. Чтобы усовершенствоваться в игре, я начал брать уроки у Пасхалова. Он потребовал большую плату за уроки, но деньги у меня были, и я согласился. Потом он полюбил меня, недостойного, и предлагал заниматься бесплатно, но от этого я, разумеется, отказался. Наши занятия шли успешно, но мне было очень печально, что Пасхалов совсем отошел от Церкви. По поводу этого мне не раз приходилось вести с ним беседу.

— Без Церкви невозможно спастись, — говорил я ему. — Ведь вы в Бога-то веруете, зачем же отвергаете средство ко спасению?

— Что же я такого делаю? Живу, как и все или большинство, к чему нужны обряды? Разве без хождения в церковь уж и спастись нельзя?

— Невозможно, — отвечаю, — есть семь дверей для спасения; в одну вы уже вошли, но надо войти и в другие.

— Какие семь дверей? Ничего подобного я не слыхал.

— Семь дверей — это семь Таинств. Святое Крещение над вами совершено, следовательно, одни двери пройдены, но необходимо пройти двери покаяния, соединиться со Христом в Таинстве Причащения…

— Ну что вы мне говорите, Павел Иванович! Каждый служит Богу, как умеет, как, наконец, считает нужным; вы вот в церковь ходите, посты соблюдаете и так далее, а я служу Богу музыкой — не все ли равно?