Милий Езерский - Триумвиры. Книга вторая

• Название: Триумвиры. Книга вторая
• Автор: Милий Езерский
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993

Вторая книга из третьей части тетралогии Милия Езерского «Власть и народ».

 ... время соправления, войн и взаимных интриг Гая Юлия Цезаря и выдвиженцев Суллы - Гнея Помпея и Красса (он же Крез).

---

В начале июня, когда легионы подошли к берегу Белика и расположились на отдых, прискакала конная разведка.

— Враг наступает, — доложил начальник, спрыгнув с коня.

— Силы?

— Бесчисленные… Большинство — наездники, закованные в железо.

По лицу Красса скользнула улыбка. Он созвал военачальников и, приказав построить четыре головных легиона в orbis[5] выставил против неприятеля двенадцать когорт, подкрепленных конницей, а каждому крылу придал восемь когорт.

Полчища варваров надвигались. Впереди скакала тяжелая конница, скрывшаяся тотчас же за холмами. За нею следовали парфянские наездники с занесенными мечами, поднятыми копьями, натянутыми луками.

Красс верхом на белой лошади руководил боем. Седой, коренастый, упрямый, он отдавал приказания и беспощадно рубил беглецов, — когорты едва устояли под яростным напором парфян и, отбив их, стали пускать дротики.

Неприятель дрогнул.

— Стрелки и пращники, вперед! — приказал полководец. — Преследовать врага!

Было жарко, — солнечные лучи отвесно падали на землю. В зное, в стремительности наступления, прерываемого яростными стычками, укрываясь щитами от стрел наездников, видя тяжелую конницу, которая, выехав из-за холмов, развертывалась огромным Полукругом, чтобы охватить римлян, Красс понял, что борьба труднее, чем он предполагал. Однако природное упрямство мешало отступить.

— Укрывшись в лагере, — сказал Кассий, — мы могли бы ночью отступить по пути в Армению. Римские и армянские легионы, действуя вместе, легко бы разбили варваров.

— Молчи, квестор! — вспылил полководец. — Твои советы напоминают трусливые речи Артабаза, и я спрашиваю себя: не ученик ли ты его?

— Вождь, — побледнев, возразил Кассий, — я предай тебе всем сердцем, и твоя победа возрадовала бы меня больше, чем вероломные победы Цезаря…

И, протянув руку, он указал на легкую парфянскую конницу, которая летела, как птица на крыльях, осыпая стрелами ряды легионов.

— Видишь, стрелы перелетают через тяжелую конницу… А теперь поражают пехотинцев…

Красс ударил коня плетью и поскакал вперед.

— Трубить наступление! Вперед на варваров!

Легионы двинулись. Парфянские наездники обратились в бегство и, вдруг остановившись, выпустили стрелы: грозное жужжание их сменилось яростным воплем воинов.

От правого крыла отделилась римская конница и помчалась наперерез отступавшим наездникам. Впереди мчался Публий с занесенным мечом, в блестящей чешуйчатой лорике.

— Вперед! — кричал он, стегая бичом жеребца и ощущая чувство радостного опьянения, которое испытывал не раз в жарких боях в Аквитании. — За Рим, во славу богов!..

Впереди он видел рослого наездника с гривастым гребнем на шлеме и в золоченой одежде. «Это сурена», — мелькнула мысль, и ему так страстно захотелось взять его в плен, что он пренебрег благоразумием, — мчался осыпая коня ударами, и расстояние между ним и суреной уменьшалось.

Вдруг оглянулся: всадники остались далеко позади, и только он один был в поле, один против наездников, внезапно повернувших к нему коней. Он услышал дикий вой и понял, что погибнет, если не сумеет ускакать.

Ударив коня, он пригнулся к его шее и помчался назад, чувствуя, что задыхается от ужаса. Сзади звенели стрелы, ударяясь в лорику, конь ржал, очевидно, раненный, а он гнал его, подбодряя криками, колотя в бока бронзовыми башмаками.

Дорогу преградил парфянский наездник. Публий увидел на мгновение быстрые узенькие глазки на коричневом лице, блестящий меч. Он налетел на него, ударил со всего плеча по голове и помчался дальше. Оглядываясь, видел скакавших наездников, навьюченных верблюдов на горизонте, к которым подъезжали парфяне, и понял: «Вьюки полны запасных стрел… Нужно отступать, отступать…»

Ворвавшись в лагерь, он, задыхаясь, спешился. Хотел побеседовать с отцом, но полководец, разгоряченный боем, не дав ему вымолвить ни слова, приказал взять тысячу галльских и триста римских всадников, пятьсот стрелков и восемь когорт и приготовиться к наступлению.

— С этими силами ты нападешь на варваров и разобьешь их.

Публий собирался обратить внимание отца на необыкновенную подвижность парфов, неутомимость в боях и хорошее вооружение, но Красс, боясь возражений сына, похлопал его по плечу:

— Я уверен, что боги помогут тебе отличиться!

Сын молча наклонил голову. Марк Красс был проконсул, знавший военное дело, триумвир и сенатор, и смел ли он, Публий, ослушаться знаменитого мужа и отца? Никогда! Лучше смерть, чем даже простое возражение.

— Приказание вождя — закон, — твердо выговорил он и, вскочив на коня, помчался к войскам.

Опять неприятель отступал перед римскими когортами, и опять они шли вперед, палимые солнцем, изнемогая от зноя и жажды. Вдали, в тучах пыли, маячили парфянские наездники, быстрые, неутомимые, неуловимые.

Пуская издали стрелы, они выкрикивали оскорбления на испорченном латинском языке, визжали и хохотали.

Войско шло. Впереди стлался низкорослый кустарник, кругом — пустыня. Публий остановил когорты. И вдруг наездники выскочили из-за бугров, которые он принял за песчаные холмики; они мчались с гиканием и свистом, окружая римлян.

— Воины, — крикнул Публий, и голос его осекся, — смело в бой! Хитрый и трусливый враг должен быть уничтожен!

Слова его заглушил дикий вой.

Подозвав гонцов, Публий приказал им мчаться к отцу за помощью, а сам, построив когорты, решил обороняться, пока не прибудут подкрепления.

Теперь парфяне не отступали: они издали окружали римлян и вдруг обрушились на них несокрушимой лавиною. Страшная резня происходила на глазах Публия. Он не мог хладнокровно смотреть на гибель бойцов и бросился в гущу боя, увлекая за собой галльских всадников.

Галлы столкнулись с парфянами с яростным воплем. Оии опрокинули врага и погнали, поражая длинными копьями, снося головы мечами.

Думая о близкой победе, Публий мчался рядом с бородатым галлом, который легко, точно сбивая палкой листья с кустов, сносил головы. И вдруг справа, слева, сзади, спереди появились новые наездники. Остановив коней, они не преследовали римлян, а спокойно ожидали приближения их, натянув луки.

Обернувшись к всадникам, Публий приказал спешиться, — надеялся продержаться, укрываясь за лошадьми. Но парфяне, очевидно, поняли его замысел.

— О-ла-ла-ла-ла-ла! — прокатился гортанный крик, и кольцо сомкнулось с поразительной быстротой. Галл, скакавший рядом с Публием, упал с пронзенной грудью. Публий пытался пробиться с несколькими смельчаками сквозь гущу варваров, но они, узнав начальника по одежде, окружили его.

Защищался с яростным мужеством, удесятерившим силы, рубил и колол, но лошади, сталкиваясь, мешали движениям и, брыкаясь, возбуждали его коня.

— О, всемогущий Юпитер! — со стоном воскликнул Публий. — Спаси легионы и вождя!

Низкорослый парф ударил его мечом по шее. Публий обернулся, в ушах прокатилось: «О-ла-ла-ла-ла», это был клич наездников — больше он ничего не слышал.

Мягко свалился на землю. Парф спешился и, захохотав, отрубил ему голову и воткнул на копье.

Между тем Красс, считая битву оконченной, занял холм и стал ждать возвращения Публия.

Время шло. Солнце приближалось к закату. Он начал беспокоиться, пеняя Кассию его осторожность. Но с виду был спокоен.

Вдали показалось облачко пыли, оно приближалось, увеличиваясь. Несколько всадников подъехали к проконсулу, и старший из них, спешившись, сказал, задыхаясь:

— Вождь! Легат Публий Красс просит подкреплений!..

Красное лицо полководца внезапно побледнело. Подозвав Кассия, он приказал выступить всему войску.

— Быстрее! — кричал старик, дрожа от нетерпения и страха за сына. — О боги, спасите его, — шептал он, садясь на коня, — о боги…

Легионы тронулись в путь. Не успели они пройти несколько стадиев, как впереди взвился столб пыли, дикие крики сменились воем — на них мчался парфянский отряд. Наездник, скакавший впереди, выехал бесстрашно вперед и, оскалив зубы, взмахнул копьем. Красс остолбенел: голова сына, единственного, любимого, лежала в пыли у его ног: сведенный судорогою рот, окровавленный лоб, прядь слипшихся волос…

Полураскрыв рот, полководец тяжело дышал, хватая губами воздух, как рыба, выброшенная на берег, и серые глаза его темнели.

Легионарии с ужасом переглядывались. Одни тяжело вздохнул, другой прошептал имя Юпитера.

Полководец очнулся, взял себя в руки. Медленно проезжая по рядам воинов, он сказал:

— Римляне, смерть сына касается только отца. Публий Красс исполнил свой долг и пал смертью храброго. Исполните же и вы свой долг — долг воинов и римлян, сражающихся за дорогое отечество, и отразите приступ коварных варваров.

Опять парфы наступали, двигаясь полукругом. Но римляне дружным натиском отразили их, и неприятельская конница ускакала.