Гектор Мало - Без семьи

• Название: Без семьи
• Автор: Гектор Мало
• Жанр: Прочая детская литература

---

- В конце концов, ты мне надоел! - закричал Барберен в сильнейшем гневе. Если тебя нужно гнать отсюда палкой, то я так и сделаю.

- Мальчику тяжело расставаться с матерью, за что же его бить? У него есть сердце - и это хорошо.

- Если вы начнете его жалеть, он заревет еще пуще.

- Теперь перейдем к делу.

Сказав это, Виталис выложил на стол несколько серебряных монет, которые Барберен мгновенно сунул в карман,

- Где его вещи? - спросил Виталис.

- Вот они, - ответил Барберен, показывая на голубой бумажный платок, завязанный узлом.

Виталис развязал его и посмотрел, что там находится. В узле оказались две рубашки и холщовые штаны.

- Это не то, о чем мы с вами условились. Вы должны были отдать его вощи, а я вижу здесь только лохмотья

- Других у него нет.

- Если бы я спросил у ребенка, он ответил бы мне, что это не так. Но я не хочу спорить. У меня нет времени, пора отправляться в путь. Пойдем, малыш. Как тебя зовут?

- Реми.

- Идем, Реми. Возьми узелок и ступай впереди Капи. Шагом марш!

Я умоляюще посмотрел на него, потом на Барберена. Оба они отвернулись, а Виталис взял меня за руку. Надо было уходить. Когда я переступил через порог нашего бедного домика, мне показалось, что я оставил в нем частицу самого себя.

Я быстро огляделся вокруг, но мои глаза, затуманенные слезами, не увидели никого, к кому бы я мог обратиться за помощью: ни на дороге, ни в поле не было ни одного человека.

Я начал звать:

- Мама! Матушка!

Мне никто не ответил, и я горько разрыдался. Пришлось следовать за Виталисом, который не выпускал моей руки.

- Счастливого пути! - крикнул Барберен и вернулся в дом.

Все было кончено.

- Ну, Реми, пойдем же! - ласково потянул меня за собой синьор Виталис.

Дорога, но которой мы шли, поднималась зигзагами в гору, и на каждом повороте я мог видеть домик матушки Барберен, который постепенно становился все меньше и меньше. Я часто бегал по этой дороге и знал, что, когда мы дойдем до верхнего поворота, я увижу домик в последний раз, а затем, как только мы пройдем несколько шагов по ровному месту, его уже больше не будет видно.

Мы поднимались довольно долго и наконец добрались до вершины горы. Виталис по-прежнему не выпускал моей руки.

- Позвольте мне немного отдохнуть, - попросил я

- С удовольствием, мой мальчик.

Он опустил мою руку и в то же время многозначительно взглянул на Капи, который, очевидно, понял его. Тотчас же, как это делают пастушьи собаки, Капи встал позади меня. Я понял, что Капи мой сторож и если я попытаюсь сделать хотя бы одно движение, чтобы удрать, он схватит меня за ногу.

Я уселся на краю дороги, обсаженной дерном. Капи улегся рядом.

Внизу расстилалась долина, по которой мы только что шли. А еще дальше одиноко стоял тот домик, где протекло мое детство. Его нетрудно было отыскать среди деревьев, потому что в это время небольшая струйка дыма выходила из трубы и поднималась вверх, почти достигая нас. Мне показалось, что с этим дымом до меня донесся запах сухих дубовых листьев, что я сижу у нашего очага, на маленькой скамеечке, а ветер, забравшись в печную трубу, выбивает дым мне прямо в лицо. Несмотря на далекое расстояние и большую высоту, все предметы, хотя и в уменьшенном виде, были отчетливо видны. Единственная курица, которая у нас еще осталась, ходила взад и вперед по навозной куче. Отсюда ее можно было принять за маленькую птичку. За углом дома я видел грушевое дерево с искривленным стволом, на котором я любил кататься верхом. Дальше, рядом с ручьем, протекавшим светлой ленточкой по зеленой траве, находился мой отводной канал. Я выкопал его с огромным трудом, для того чтобы приводить в движение колесо мельницы, которую я сам сделал. Колесо это, увы, ни разу не повернулось, несмотря на все мои старания. Все там было по-прежнему, все находилось на своих обычных местах: и тачка, и плуг, сделанный из кривого сучка, и ящик, где я растил кроликов, и садик, мой дорогой садик...

Кто увидит, как зацветут мои милые цветочки? Кто будет ухаживать за моими земляными грушами? Конечно, Барберен, противный и злой Барберен.

Один только шаг - и все исчезнет навсегда...

Вдруг на дороге, ведущей от деревни к дому, я заметил белый чепчик. Он исчез за деревьями, потом быстро появился снова. На таком далеком расстоянии я мог различить только белый чепчик, который, подобно светлой весенней бабочке, мелькал среди ветвей. Но в иные моменты сердце видит лучше и дальше, чем самые зоркие глаза. Я узнал матушку Барберен. Это она, я был в этом уверен, я это чувствовал.

- Ну что, - спросил меня Виталис, - идем дальше?

- Подождем еще, прошу вас!

- Значит, мне сказали неправду, и ноги у тебя слабые. Ты уже устал. Это сулит нам мало хорошего.

Но я ничего не ответил, а все глядел и глядел.

Да, это была матушка Барберен: ее чепчик, ее синяя юбка.

Она быстро шла, словно торопилась как можно скорее вернуться домой. Подойдя к калитке, она толкнула ее и быстро вошла во двор.

Я тотчас же вскочил, забыв о Капи, который прыгал вокруг меня.

Матушка Барберен недолго оставалась в доме. Она тотчас же вышла оттуда и принялась бегать по двору взад и вперед, протягивая руки. Несомненно, она искала меня.

Я рванулся вперед и громко закричал:

- Мама! Мама!

Но мой крик не долетал до нее и не мог заглушить журчанье ручья.

- Что с тобой! Ты сошел с ума? - спросил меня Виталис.

Я молчал, не отрывая глаз от матушки Барберен. Но она не знала, что я нахожусь так близко от нее, и не думала о том, что ей следует только взглянуть наверх, чтобы увидеть меня. Она пробежала через двор, вернулась на дорогу и стала повсюду искать меня. Я закричал еще сильнее, но и на этот раз безуспешно.

Тогда Виталис понял, в чем дело, и подошел ко мне. Он сразу заметил белый чепчик.

- Бедный малыш! - пробормотал он вполголоса.

- Умоляю вас, позвольте мне вернуться! - закричал я, ободренный его словами.

Но он взял меня за руку и заставил спуститься на дорогу:

- Ты уже отдохнул. Идем!

Я хотел вырваться, но он крепко держал меня

- Капи, Зербино! - позвал Виталис.

Собаки окружили меня. Пришлось следовать за Виталисом.

Пройдя несколько шагов, я обернулся, но мы уже перевалили через вершину горы, и я не увидел больше ни нашей долины, ни нашего домика. Одни голубоватые холмы, казалось, поднимались до самого неба.

ГЛАВА V. В ДОРОГЕ.

На вершине горы, которая разделяет бассейны рек Лауры и Дордони, Виталис взял меня за руку, и мы тотчас же начали спускаться по склону, обращенному на юг. Только после того как мы прошли около четверти часа, Виталис выпустил мою руку.

- Теперь иди тихонько возле меня и помни, что если ты вздумаешь бежать, Капи и Зербино мигом тебя схватят. А зубы у них очень острые.

Бежать! Я прекрасно понимал, что бежать невозможно и, следовательно, не стоит даже пытаться. В ответ я тяжело вздохнул.

- Тебе очень грустно, - продолжал Виталис, - я вполне это понимаю. Если хочешь, можешь поплакать. Но постарайся понять одно, то, что произошло, не является для тебя несчастьем. Что тебя ожидало? Вероятно, ты бы попал в приют. Люди, воспитавшие тебя, - не твои родители. Мать, как ты мне сказал, была к тебе очень добра. Ты любишь ее, тебе тяжело с ней расставаться, все это так, но подумай, разве она могла оставить тебя против воли мужа? С другой стороны, муж ее, может быть, вовсе не такой плохой, как ты о нем думаешь. Ему не на что жить, он калека, работать не может и вполне справедливо рассуждает, что нельзя же ему умирать с голоду для того, чтобы тебя кормить. Пойми, мой мальчик: жизнь - тяжелая борьба и не всегда приходится поступать так, как хочется.

Без сомнения, это были мудрые слова, во всяком случае, - слова человека, имевшего житейский опыт. Но в настоящий момент я чувствовал такое сильное горе, что никакие слова не могли меня утешить.

Я никогда больше не увижу ту, которая меня растила, ласкала, ту, которую я любил, как родную мать. При этой мысли у меня сжималось горло и я задыхался от слез. Тем не менее, идя рядом с Виталисом, я невольно думал о том. что он мне только что сказал. Конечно, он был прав, Барберен мне не отец, и у него нет оснований терпеть нужду ради меня. Он добровольно приютил меня, хотел воспитать. Если теперь он от меня отделался, то только потому, что не имел средств меня содержать. И я всегда должен с благодарностью вспоминать о годах, проведенных в его доме.

- Хорошенько подумай о том, что я тебе говорил, малыш, - закончил Виталис. - Тебе не будет плохо со мной.

После довольно крутого спуска мы очутились на большой равнине. Нигде ни домика, ни деревца - всюду ровная поверхность, покрытая рыжеватым вереском и то там, то сям заросшая диким терновником, колыхавшимся от ветра.

Долго мы шли по этой пустынной и печальной дороге.

Кругом ничего не было видно, кроме холмов с голыми вершинами.

Я совсем иначе представлял себе путешествия. И то, что я видел теперь, нисколько не походило на те чудесные страны, которые я рисовал себе в моем детском воображении.