Руслан Скрынников - Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века

• Название: Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века
• Автор: Руслан Скрынников
• Издательство: Издательство Ленинградского университета
• Жанр: История
• Год: 1985

В монографии впервые в исторической науке дается целостная картина политической борьбы, развернувшейся в Русском государстве в преддверии гражданской войны и на начальном ее этапе (1603–1605 гг.). Автор уточняет историю этой войны на основе новых источников, определяет соотношение элементов крестьянской войны и казацких движений. В книге приводятся обширные биографические сведения о Б. Годунове, Г. Отрепьеве и других исторических деятелях начала XVII века.

Книга рассчитана на научных работников и преподавателей истории, всех интересующихся отечественной историей.

---

Следуя той же схеме, описал события начала Крестьянской войны И. М. Скляр. По мнению И. М. Скляра, первыми к Лжедмитрию примкнули запорожцы и донские казаки с их атаманом Корелой, двинувшиеся в недавно освоенные районы Дикого поля; видимо, уже на пути к ним присоединились вольные казаки, жившие в бассейне рек Сейма, Оскола, Северского Донца, т. е. в районе Белгорода, Оскола и Царева-Борисова. Все эти выступления вольных казаков носили характер социального протеста.[2]

В новейшей литературе факт активного участия казаков в Смуте послужил основой для более широких обобщений. Проанализировав события Крестьянской войны начала XVII в., В. Д. Назаров сделал вывод, что «объективно роль активного начала в открытой классовой борьбе, роль ее «идеолога» и в известной мере организатора взяло на себя казачество». Трудно утверждать, что именно казачество выдвинуло первого самозванца на Руси, пишет В. Д. Назаров, однако именно активные выступления запорожских и донских казаков «наряду с развитием открытой классовой борьбы в южных районах Русского государства сыграли решающую роль в его победе».[3]

Вопрос об участии запорожцев в походе Лжедмитрия I нуждается в более детальном исследовании. Характерной чертой украинского казачества была его социальная разнородность. Беглые крепостные крестьяне постоянно пополняли ряды «голоты» — неимущих казаков. Среди старшин можно было встретить шляхтичей, владевших селами. Неоднородность состава сказывалась на ориентации различных прослоек. Некоторые группы (в особенности часть богатых казаков) через «реестр» были тесно связаны с королевской властью. Запорожская вольница поддерживала давние связи с Москвой. После того как Речь Посполитая навязала Украине церковную унию, симпатии православных казаков к России усилились.

В конце XVI в. связи между Москвой и Запорожской сечью расширились. В 1591 г. русская столица отразила нападение крымского хана. В следующем году московские власти направили послов в Запорожскую Сечь и на Дон, чтобы заручиться поддержкой вольных казаков в борьбе с крымцами. Охваченная восстанием Запорожская Сечь приняла царских послов с распростертыми объятиями. Гетман К. Косинский и казаки возлагали немалые надежды на помощь, предложенную Москвой. Все это вызвало тревогу у королевских властей. Расправившись с Косинским, Александр Вишневецкий объявил повсюду, что убитый гетман присягнул московскому великому князю со всем войском запорожским и отдал под его власть территорию Запорожской Сечи на сто миль у границы, за что царь прислал ему сукна и деньги и теперь называет себя «царем запорожским, черкасским и низовским».[4] Россия была ослаблена поражением в Ливонской войне. Ей пришлось отбивать нападения крымцев и шведов. В таких условиях русское правительство и не помышляло о том, чтобы вступить в борьбу с Речью Посполитой за Украину. Сведения А. Вишневецкого по поводу новых царских титулов были вымыслом. Но его письмо интересно в другом отношении. Начав борьбу за национальное освобождение, украинский народ все чаще связывал свои надежды с помощью со стороны братского русского народа. Идея воссоединения носилась в воздухе.

В 1600 г. Борис Годунов принимал в Москве послов от запорожских казаков.[5] Когда самозванец в 1604 г. предложил казакам организовать вторжение в Россию вместе с крымскими татарами, запорожское войско, по-видимому, отклонило его домогательства. Предложения Москвы оказались более приемлемыми. Царь призвал запорожцев выступить против бусурман — турок и татар. Отрепьев не скупился на обещания, но не мог предоставить необходимых для экспедиции средств. Зато Борис Годунов не щадил казны. Он направил в Запорожье посланца Ивана Солонину с оружием и денежным жалованьем. Летом 1604 г. запорожский старшина Семен Скалозуб, получив помощь от царя, собрал до 3700 казаков и отправился в морской поход к турецким берегам. Борис Годунов, вскоре же получивший полный отчет об этой экспедиции, писал в конце 1604 г., что запорожцы сожгли два турецких городка и доходили до Царьграда, освободив много русского полона из неволи.[6]

В первом столкновении с Годуновым самозванец потерпел неудачу. Ему не удалось втянуть запорожское войско в войну с Россией. Тогда-то он и стал искать помощь у католических кругов Речи Посполитой.

Мнишек приступил к сбору армии летом 1604 г., когда запорожское войско находилось в походе. Отсюда следует, что силы вторжения не включали в себя запорожских вольных казаков. Кем же были те 2 тыс. украинских казаков, которые откликнулись на призыв «царевича» и Мнишка? Не были ли это в основном реестровые казаки, числившиеся на королевской службе? Можно привести некоторые факты в пользу такого предположения. Исполняя королевскую службу, гетман С. Кишка с отрядом в 2 тыс. казаков воевал со шведами в Ливонии в 1601–1602 гг. После гибели С. Кишки (по слухам, его убили сами казаки) гетманом ненадолго стал Иван Куцко (Куцкович). Куцко не мог справиться с казаками и вскоре сложил с себя полномочия.[7] Тот же самый Куцко, бывший реестровый гетман, стал одним из казацких предводителей в армии Мнишка в момент ее вторжения в пределы России.[8] Казна плохо оплачивала «реестр», тем не менее верхи «реестра» были тесно связаны с королевским правительством. Мнишек сформировал войско при прямой поддержке короля.

Кроме реестровых казаков в походе Лжедмитрия приняли участие многочисленные добровольцы из числа православного украинского населения. Иезуиты, сопровождавшие самозванца в походе, писали из Чернигова 1 ноября 1604 г.: «… к нам на пути присоединилось много казаков, так что их уже считается около трех тысяч (вместе с собранными ранее 2000. — Р.С.), и это только из тех сел и городов, через которые мы проходили».[9] По самому примерному подсчету, к армии Отрепьева присоединилось около 1000 украинцев, объявивших себя казаками.

После перехода границы Мнишек старался убедить своих покровителей в Кракове и Риме, что его военное положение превосходно. С этой целью он сознательно распространял сведения о прибытии к нему крупных подкреплений с Украины. По-видимому, с его слов иезуиты записали 1 ноября 1604 г., что царевич ждет казаков, именуемых запорожцами. Два дня спустя они сделали приписку к письму с сообщением о прибытии 4 тыс. запорожцев.[10] Записанные ими сведения носили недостоверный характер.

Подлинный дневник похода, составленный неизвестным лицом из окружения Мнишка и заключавший в себе строго фактические поденные записи, позволяет заключить, что запорожское войско, которое ждали с начала ноября, прибыло в лагерь самозванца с большим запозданием. 21 декабря 1604 г. автор дневника сделал следующую запись: «Января 1 (по новому стилю. — Р.С.): Там же (под Новгородом-Северским. — Р.С.) войска запорожского пришло 4000».[11] Воспоминания участников похода полностью подтверждают приведенную дневниковую запись. По словам С. Борши, в конце декабря под Новгород-Северский прибыло 12 тыс. запорожцев.[12] Аналогичные данные привел в своих записках Г. Паэрле.[13] Названные авторы втрое переувеличили численность запорожского войска. Свидетельства очевидцев не дают никаких оснований для предположений о том, что запорожцы шли Крымской дорогой от Белгорода на Рыльск и Кромы и что восстания в южных крепостях были связаны с их передвижениями.

Итак, Лжедмитрию удалось склонить вольных запорожцев на свою сторону лишь после того, как он прочно утвердился в Северской Украине и ряд русских городов признал его царем. Запорожское войско пробыло в лагере самозванца всего лишь в течение месяца. После неудачной битвы под Севском в январе 1605 г. запорожцы в массе своей покинули пределы России. К моменту наступления на Москву в мае под знаменами Лжедмитрия находилось только 500 украинских казаков.[14]

Едва ли случаен тот факт, что самая крупная вспышка крестьянского восстания (в Комарицкой волости и смежных районах) произошла в то время, когда вольные казаки (запорожцы и пр.) стали ведущей силой в лагере самозванца. Значение этого кратковременного эпизода, однако, не следует преувеличивать.

Донское войско сыграло, по-видимому, более важную роль в событиях Смуты. Самые ранние сведения о численности донских казаков, готовых поддержать самозванца, носили вполне достоверный характер. Захватив атамана Корелу и других посланцев войска Донского, Я. Острожский в 1604 г. после их допроса писал, что царевич может рассчитывать на поддержку примерно 2 тыс. донцов и других злодеев.[15] Однако донцы не смогли присоединиться к армии Мнишка ко времени вторжения в Россию. Чтобы ободрить своих приверженцев, Мнишек сознательно распространял ложные слухи о подкреплениях с Дона. В письме от 8 сентября 1604 г. он писал, что уже нанял 10 тыс. донцов и они скоро прибудут к нему на помощь.[16] Из письма Мнишка названная цифра попала на страницы исторических сочинений. Однако надо иметь в виду, что данные Я. Острожского были значительно ближе к истине, чем данные Ю. Мнишка. Помимо всего прочего, общая численность Войска Донского в начале XVII в. не превышала 2000–4000 человек.[17]