Альберт Манфред - Наполеон Бонапарт

• Название: Наполеон Бонапарт
• Автор: Альберт Манфред
• Издательство: Алашара
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989

Книга доктора исторических наук А. 3. Манфреда — это политическая биография французского буржуазного государственного деятеля и полководца Наполеона Бонапарта. Опираясь на обширный, во многом малоизвестный документальный материал, автор рассказывает об основных событиях и фактах того времени, об окружении Наполеона, о секретах его триумфов и причинах поражений.

Печатается по изданию: А. 3. Манфред. Наполеон Бонапарт. Четвертое издание. — Москва: издательство «Мысль», 1986 г.

---

Положение осложнилось еще тем, что на Пиренейском полуострове после отъезда Наполеона дела пошли из рук вон плохо. Жозеф и начальник его штаба Журдан не могли заставить маршалов считаться с их распоряжениями; Сульт и Ней действовали как им заблагорассудится. Сульт, успешно начавший операции против англичан в Португалии, нанес поражение генералу Муру и занял Опорто. Но вместо того чтобы воспользоваться плодами победы и закрепить ее в военном и политическом отношении, Сульт пустился на авантюры[1034]. Чувствуя себя полновластным хозяином оккупированной страны и считая, что Наполеона, завязшего в австрийской войне, можно будет поставить перед совершившимися фактами, Сульт решил провозгласить себя королем Португалии под именем Николая I. Он был, видимо, настолько увлечен этой вздорной идеей, что проглядел десант англичан под командованием Уэлсли, занявший Лисабон. Теперь пришлось думать уже не о португальской короне, а о спасении своей армии. Удержать позиции ему не удалось. Он должен был отступить под натиском англичан. Отступление Сульта повлекло за собой отход из Галисии маршала Нея. Прославленный маршал также был более увлечен непотухающей враждой к Сульту, нежели непосредственными задачами борьбы с противником[1035].

Поражение под Эсслингом, неудачи в Испании, пробуждение национально-патриотического движения в оккупированной Германии — не есть ли это начало конца? Этот вопрос задавали многие, в особенности враги Наполеона.

Наполеон отдавал себе отчет в том, что враждебные ему силы поднимают голову. Но в час опасности он сохранил величайшее хладнокровие. Его главные усилия были направлены на то, чтобы обеспечить решающий перелом в ходе войны. Противник оказался значительно сильнее, чем в прежних кампаниях. Значит, надо лучше подготовиться к предстоящему сражению. Хотя остров Лобау, по мнению многих, не был идеальным плацдармом для развертывания наступательных операций, Наполеон по политическим соображениям, которые никогда не отделял от чисто военных, не считал возможным его оставить. Остров был бы немедленно занят австрийцами. Общественное мнение восприняло бы это как крупную победу Австрии. Следовательно, надо было сперва зацепиться на острове, затем построить несколько прочных мостов, способных выдержать любые испытания, наконец накопить в должном количестве силы наступления. Переодетый в форму сержанта, дабы не быть узнанным, со своей свитой в солдатских мундирах Наполеон то в одном, то в другом конце острова наблюдал и проверял, как ведутся работы по сооружению мостов, как строятся укрепления, каковы настроения солдат.

Как ему было свойственно в минуты опасности, он вел игру на обострение. Зараставшие разногласия с римским папой он решил радикальным образом. 17 мая 1809 года папа был лишен светской власти, а папские владения присоединены к Франции. Но «святой отец» не желал примириться с произволом своевольного монарха, которого пять лет назад он короновал как императора французов. Исправляя прежние ошибки, он предал осуждению нечестивого императора, посягнувшего на священные права Ватикана. 5–6 июня по приказу Наполеона французские солдаты вошли в священные покои главы католической церкви и вывезли Пия VII из Рима[1036]. Не ожидавший такой святотатственной дерзости, римский папа опубликовал буллу, отлучавшую Наполеона.

Обращает на себя внимание прежде всего дата этого смелого акта. Римский папа был арестован и стал пленни-кои императора через две недели после Эсслинга. Наполеон этим как бы хотел сказать: пусть никто не думает, что император французов напуган и стал покладистее; напротив, он всем покажет, что есть еще порох в пороховницах[1037]. Людям начала XIX века, когда власть церкви была весьма велика, дерзновенные действия Наполеона, не побоявшегося чуть ли не посадить на гауптвахту «святого отца», представлялись потрясением всех основ, святотатством, кощунством. Не только католики — все сторонники церкви и порядка негодовали. Наполеона были готовы снова объявить «исчадием революции». Люди левых взглядов не могли, естественно, возражать против этого акта, но им оставалась непонятной логика этих действий. Для чего было заключать конкордат, чтобы через пять лет вступить в открытый конфликт с католической церковью? Не могло не смущать и превращение Рима и Папской области в один из департаментов Французской империи. Можно было как угодно относиться к римскому папе, но при самом пылком воображении нельзя было считать «вечный город» одним из французских городов.

Наполеон зорко следил и за тем, что делалось в вассальных королевствах и в метрополии — в Париже. Три брата — три короля восседали на тронах, две сестры были государынями; вся Западная Европа была под властью династии Бонапартов. Но что толку из того? Три брата — три короля, а помощи нет ниоткуда, и не братья-короли помогают ему, а он им должен оказывать помощь. И из Шёнбрунна в Мадрид, в Амстердам, в Кассель несутся курьеры с суровыми письмами — осуждениями братьев-королей[1038].

Из далекой Вены Наполеон не спускает глаз с Фуше. Этот увертливый министр полиции с каждым днем ему кажется все подозрительнее. Император шлет ему резкие письма, читает нотации, делает выговор[1039]. «Наполеон еще не умер» — пусть это запомнят все.

***

5—6 июля 1809 года произошла наконец битва, к которой Наполеон готовился два месяца, — знаменитое сражение под Ваграмом. Битва отличалась крайним ожесточением, и потери с обеих сторон были велики. Ваграм закончился победой французского оружия; австрийская армия должна была отступить[1040].

С точки зрения военного искусства Ваграм был подготовлен и проведен Наполеоном артистически. В ходе сражения он применил новинку — удар тараном: для прорыва центра противника были двинуты сомкнутыми рядами три дивизии под командованием Макдональда; им действительно удалось прорвать фронт неприятеля, и этот прорыв имел решающее значение для исхода сражения.

Когда Даву одновременно начал обходить фланг противника, эрцгерцог Карл, опасаясь худшего, дал приказ об отступлении.

И все-таки Ваграм был совсем не похож ни на Аустерлиц, ни тем более на Иену. Австрийская армия не была ни уничтожена, ни сокрушена. Она отступила в полном порядке и, вероятно, через короткое время смогла бы снова ввязаться в битву такого же масштаба. А Наполеон уже чувствовал, что победа одержана ценой огромного напряжения сил и что ему было бы крайне тяжело идти еще на одно сражение, столь же ожесточенное, как Ваграм.

Император шумно праздновал одержанную победу. Бертье был пожалован титул князя Ваграма, Даву — князя Экмюля, Массена — несколько двусмысленно звучавший титул князя Эсслингского. Макдональд, Мармон и Удино получили звание маршалов. Все трое были многоопытными боевыми генералами, но в армии вполголоса спрашивали: могут ли три новых маршала заменить одного погибшего Ланна? За этим вопросом вставал и иной: весит ли отлитая в золото и бронзу слава Ваграма больше, чем легкая, не отмеченная никакими наградами победа при Монтенотте?

Впрочем, жизнь не оставляла времени для раздумий. Едва лишь одержав победу под Ваграмом, Наполеон должен был готовиться к продолжению борьбы и новым битвам. Но был ли он все так же уверен, что ему светит, как и раньше, счастливая звезда?

Ему повезло: эрцгерцог Карл, при выдающихся военных способностях не отличавшийся твердостью характера, был склонен также прекратить войну[1041]. 12 июля в Цнайме он предложил заключить перемирие, и Наполеон сразу же принял предложение. За перемирием последовали переговоры о мире, закончившиеся 14 октября подписанием Шёнбруннского договора. Австрия потеряла юго-западные и восточные провинции, должна была уплатить контрибуцию в восемьдесят пять миллионов франков и обязалась сократить свою армию до ста пятидесяти тысяч человек[1042].

Ранней осенью в Шёнбрунне Наполеон получил письмо от Марии Валевской; она спрашивала, хочет ли он видеть ее в Вене.

Он ответил письмом, в котором нельзя было не чувствовать искреннюю взволнованность. Он приглашал Марию приехать как можно скорее, уверял в своей преданности, любви. Письмо заканчивалось такими словами: «Я покрываю Ваши прелестные руки тысячами самых нежных поцелуев и одним-единственным — Ваши прекрасные уста»[1043].

Мария Валевская приехала. Она поселилась в живописном селении Модлинг, недалеко от Вены. Каждый вечер из Модлинга в Шёнбрунн стремительно неслись экипажи. В один из вечеров Мария призналась, что ждет от него, от Наполеона, ребенка, наверное сына.

У него будет сын от женщины, которую он любит. Чего же еще желать?

Было несколько дней, светлых, солнечных дней октября в Вене, когда ему казалось, что счастье найдено! Оно здесь, во всем: и в неярком свете осеннего солнца, и в золотых волосах Марии, и в плененных австрийских знаменах, и в славе Ваграма, и в будущем, давно желанном сыне — наследнике императорской короны, продолжателе династии.