Сергей Пономаренко - Ведьмин пасьянс

• Название: Ведьмин пасьянс
• Автор: Сергей Пономаренко
• Издательство: Книжный клуб "Клуб семейного досуга"
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-966-343-955-6, 978-5-9910-0423-7

Столичная журналистка становится свидетельницей трагических событий в селе на Полесье, куда приехала собирать материал об оборотнях — вовкулаках. Со времен Киевской Руси эту местность связывали с оборотнями; сохранились также легенды о воинах-волках и о проклятии, наложенном князем-вовкулакой на жителей этого села. Журналистка подозревает, что и ее любимый, служивший в Афганистане в спецподразделении «Волки», тоже из их числа…

---

Несмотря на обстановку вечного праздника, царившего здесь, то и дело недавно вернувшиеся воспоминания возвращали Антона к обретенному прошлому.

Когда ехали из аэропорта Анталии в Кемер, где был расположен отель, их путь пролегал через длинный туннель. Сопровождавший их гид сообщил, что если задумать желание и суметь задержать дыхание, пока проезжаешь туннель, то желание обязательно исполнится. Антону вспомнился бесконечный туннель на перевале Саланг, где невозможно было дышать от обилия выхлопных газов бесконечного потока автомобилей, а остановка в нем грозила удушьем. Безобидная игра «боча-боча» вновь напомнила Афганистан, где к местным жителям, независимо от возраста, обращались иронически — «бача». Узкие высокие минареты, голубые башни мечетей — все было ему до боли знакомо по другой стране, где он был не гостем, а оккупантом.

Лариса Сигизмундовна оказалась права — он вспоминал все больше подробностей о прошлой жизни, отделенной от сегодняшней почти двадцатью годами. Так, в памяти часто всплывала первая сура Корана на афганском языке — «Ля и ляха илля Ллаху — Мухаммад расулю Ллаху!»[35]

А высокая серая гора, закрывающая полнеба и оставляющая пляж без солнца уже после шестнадцати часов, так напоминала неприветливые горы Гиндукуш с резкими ночными похолоданиями и смертью, притаившейся за выступом скалы.

Но они не только валялись под жарким солнцем, плавали в теплых водах Средиземноморья, но и выезжали на всевозможные экскурсии: прогулка на яхте над затопленным древним городом, где через прозрачную толщу воды можно было увидеть руины, геометрически правильно спланированные улицы; осмотр сказочной красоты белоснежных известковых чаш-бассейнов с голубой водой — термальных источников Паму-Кале; удивительно хорошо сохранившийся древнеримский город Хиераполис с чашей амфитеатра и античным общественным туалетом, почти ничем не отличающимся от современных. Но больше всего им понравился спуск по горной речке — рафтинг — на двухместном каяке. Преодоление бурлящих, грозных на подходе порогов вызывало всплески адреналина и ощущение радости после их прохождения, особенно когда они наблюдали, как спасатели вылавливают из воды менее умелых «каякеров». Еще были прыжки с трехметровой скалы прямо в водопад.

С началом сумерек в отеле зажигалось море огней, загорались разноцветные гирлянды на пальмах, подсвечивалась голубая вода бассейнов, начинало работать множество открытых площадок, баров, всевозможных экзотических ресторанов; отдыхающие спешили на вечерние представления, организованные аниматорами, каждый раз предлагающими новую увеселительную программу. Антон и Иванна, взяв по коктейлю «мохито», любили сидеть за столиком, беседуя ни о чем, а значит о жизни, и обязательно после всего, поздней ночью, шли на безлюдный пляж, чтобы вновь отдаться во власть волн. Они брали друг с друга обещание, что завтра обязательно выспятся и выйдут только к завтраку. Но уже первые ласковые лучи солнца нежно будили их, и они весело спешили к морю.

Им было интересно вдвоем, они ни с кем не знакомились, так как скука им не грозила.

Но однажды вечером, когда они наслаждались турецким кофе на веранде под псевдоантичными колоннами, Антона окликнули.

— Барановский, неужели ты? Живой?

— Как видишь.

Антон с трудом узнал в крупном, полноватом мужчине Топоркова — бывшего бойца из его отделения, раненного при нападении на караван душманов.

— Это просто невозможно — встретить тебя здесь, живого и здорового! Я, когда лежал в госпитале, слышал, что ваша группа попала в засаду и была полностью уничтожена моджахедами. Каким образом ты спасся?

— Был контужен, попал в плен. Бежал, снова получил контузию, ранение и потерял память. После второй контузии весь период службы в Афгане был словно стерт из памяти, только недавно все восстановилось.

— Это дело надо отметить. Я, можно сказать, твой должник — если бы вы тогда меня не вынесли, то гнили бы мои косточки не один год…

— Глупость говоришь — у нас такого даже в мыслях не было. Помнишь установку тех лет: сам погибай, а товарища выручай!

— Антоша, то были правильные лозунги, не то что теперь. Все перевернулось с ног на голову. Мы не жалели своей жизни, здоровья в горах Гиндукуша, на перевале Саланг, в Кандагаре, Кундузе. Нас убивали, и мы убивали… Неправильно говорю, мы — сражались, а война не обходится без жертв с обеих сторон. А сейчас, как оказалось, мы были оккупантами, наркоманами и это позорное прошлое, которое лучше предать забвению. Недавно я был в Афганистане…

— Да ты что? Вот здорово было бы еще раз увидеть тот суровый край!

— Да, было интересно там оказаться… Разговорился с одним бывшим полевым командиром, который воевал тогда против нас. Теперь, когда их страна оккупирована американцами, он говорит, что тогда ошибался, воюя против нас, — у наших стран было много общего в истории, налажены и дружественные, и экономические связи. Вот что получается: у нас хают тот период, называют позорным прошлым, а у них его переосмысливают.

— Наверное, не все так считают и здесь, и там. Единичные случаи…

— Множество состоит из единиц, а там я встретил не одного такого… Обиды., жертвы, принесенные во время войны, уже забыты, осталась трезвая оценка тех событий. Не вошли бы тогда наши войска — вошли бы американцы, как сейчас.

— Ну и что? Тогда не вошли американцы, так они сейчас там, и катастрофы в этом нет. Я не буду спорить с тобой на эту тему — лично мне, как и большинству, та война была не нужна, а от того, что сейчас там американцы, мне ни холодно ни жарко!

— Антоша, остынь — я не оправдываю ту войну, но мне противно, что те события так сейчас трактуют. Да ладно, пошли в бар, выпьем по маленькой, помянем наших товарищей. Ты сам здесь?

— Нет. Вот познакомься — Иванна. А это мой бывший сослуживец Топорков.

— Геннадий. Очень приятно. Я тоже здесь не сам, хотя приехал один.

Они подошли к барной стойке, где Иванна традиционно удовлетворилась зеленым коктейлем «мохито», а мужчины по предложению Топоркова взяли себе по коктейлю «текила-бум». Бармен долил в большой стакан с текилой напиток «спрайт», накрыл белоснежной салфеткой, ловко встряхнул, стукнув по стойке: «Бум!» и предложил бурлящий пузырьками напиток Топоркову, который одним махом опорожнил стакан. Бармен изобразил на лице восторг и хлопнул в ладоши. Затем он проделал те же манипуляции, и уже Антон залпом выпил коктейль, и на мгновение у него перехватило дыхание.

— Повторим? — предложил Гена Топорков, и они снова заказали две «текилы-бум».

После третьей порции у Антона наступила эйфория, которую пыталась нарушить Иванна, что-то сердито говоря ему, но смысл ее слов не доходил до его сознания. А после четвертого коктейля Иванна исчезла, они с Геной оказались в другом баре, требуя следующую порцию «текилы-бум», а бармен вначале вежливо отказывал, затем вызвал секьюрити. Антон хотел было «разобраться» с охраной, но Топорков его вовремя удержал. Затем они выпили кофе и пошли на берег моря. Устроились на двух висевших рядом гамаках, в дневное время обычно занятых.

— Ты где-то работаешь? — спросил Гена Топорков, стараясь как можно сильнее раскачать свой гамак, но это ему плохо удавалось.

— Сам на себя — свободный художник.

— Видно, неплохо зарабатываешь, если позволяешь себе с девочкой отдыхать здесь, в этом отеле. Он один из самых дорогих и престижных на этом побережье.

— За все то долгое время, которое прошло после возвращения из Афгана, это мой первый выезд на отдых. А «девочка» — моя будущая жена.

— Тогда ты зря начал приучать ее к дорогим отелям. К хорошему привыкаешь быстро, а отвыкаешь всю жизнь. Впрочем, не знаю, может, твои картины стоят бешеных денег?

— Настоящих художников признают после смерти.

— Думаю, такое признание тебя ожидает нескоро, а нормально жить нужно сейчас, и для этого требуются деньги. Могу помочь тебе с работой, в память об Афгане. У тебя будет нормальное финансовое положение, не придется собирать годами средства для подобного отдыха. Ведь есть места гораздо интереснее и экзотичнее этих.

— У вас есть художественная мастерская и не хватает художника?

— Не прикидывайся, Антон. Наша специальность та, которую мы получили в Афгане, — умение убивать и выживать.

— Я так не думаю. Считай, что я забыл, чем там занимался.

— Что ты мне впариваешь, Антоша? Это у тебя в крови, в буквальном смысле. Вспомни, как медики накачивали нас разными снадобьями, от которых мы зверели не хуже, чем от мультяшного озверина.

— В чем-то ты прав… Порой я очень легко выхожу из себя, и тогда готов убить любого из-за пустяка, еле сдерживаюсь, даже кажется, что «крыша» едет… Бывает, случаются провалы в памяти, но, наверное, это все последствие контузий.