Сергей Пономаренко - Ведьмин пасьянс

• Название: Ведьмин пасьянс
• Автор: Сергей Пономаренко
• Издательство: Книжный клуб "Клуб семейного досуга"
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-966-343-955-6, 978-5-9910-0423-7

Столичная журналистка становится свидетельницей трагических событий в селе на Полесье, куда приехала собирать материал об оборотнях — вовкулаках. Со времен Киевской Руси эту местность связывали с оборотнями; сохранились также легенды о воинах-волках и о проклятии, наложенном князем-вовкулакой на жителей этого села. Журналистка подозревает, что и ее любимый, служивший в Афганистане в спецподразделении «Волки», тоже из их числа…

---

Он приблизился к лежащему волку. Тот, казалось, был полумертвым, но в следующее мгновение внезапно ожил и вцепился в ногу Нурулле. Антон увидел, как из-под зубов волка брызнула струя крови, понял, что задета вена. Ужасная боль вызвала у афганца шоковое состояние, он упал на землю и, что-то выкрикивая, попытался ослабить хватку волка и освободить ногу. Автомат соскочил с его плеча. Волк мгновенно переключился на его правую руку, и Антон услышал, как хрустнули пальцы в пасти зверя. Нурулла попытался левой рукой дотянуться до автомата, но волк навалился на него всем телом, подмял под себя, стараясь добраться до горла. Антон увидел застывшие от ужаса глаза Нуруллы, молящие о помощи, но не сдвинулся с места, продолжая наблюдать за схваткой. Лишь когда у афганца задергались ноги в предсмертных судорогах, бросился бежать прочь. Он не знал, где находится, куда надо бежать, просто рванулся наобум, надеясь на удачу.

Через час он, до полусмерти избитый, лежал у порога дома Абдуллы. Его подручный, Анвар, приподнял за волосы голову Антона, прислонил к шее лезвие ножа, ожидая решения хозяина. Тот подумал, произнес что-то неразборчивое и скрылся в доме. Анвар и поспешивший на помощь Махмуд оттащили безвольное тело пленника в яму.

— Благодари Аллаха, что не взял с собой «калаш»! А не то я бы тебе чирк — и нет головы! — Анвар рассмеялся. — Ты не помог Нурулле — и теперь он скучает по тебе. А он не любил долго ждать!

Два дня Антона совсем не выпускали из ямы, даже естественные надобности ему пришлось справлять в ней. Ему лишь опускали на день кувшин с водой и две лепешки. Однажды ему вспомнилась прочитанная в юности книга Дмитрия Яворницкого о последнем гетмане Запорожской Сечи Петре Калнышевском, который безвылазно провел в подземелье Соловецкого монастыря долгих двадцать пять лет, не видя белого света, отбиваясь от крыс. А дно подземелья от его испражнений за время пребывания там поднялось на два аршина. Только теперь он смог осознать весь ужас положения Калнышевского и его невероятную силу воли, позволившую ему выжить и не сойти с ума. По сравнению с условиями заточения гетмана, здесь было более комфортно: он мог любоваться через решетку небом, в яму через нее падал свет, и здесь не было крыс. Но Антон предчувствовал, что недолго будет здесь находиться, что против него затевается что-то ужасное. Ничегонеделание сводило с ума, заставляло звереть. Холодными ночами он стал выть от злости и бессилия.

Предчувствие его не обмануло — на третий день в яму спустили лестницу, и он выбрался наверх. На этот раз его там ожидали два конвоира, и принятое им решение напасть на охранника и завладеть оружием оказалось бессмысленным. Единственное, что его немного ободрило, — это то, что руки ему не связали, значит, он, в случае чего, мог дорого продать свою жизнь, по крайней мере, умереть от пули, а не быть зарезанным, как баран.

Невдалеке, возле ограды, где недавно погиб Нурулла, столпилось почти все мужское население кишлака. По мере приближения Антона с конвоирами афганцы расступались, и он увидел, что за оградой бегает новый волк — молодой, полный силы, озлобленный из-за своего пленения. Охранники передернули затворы автоматов, показывая серьезность своих намерений и как бы подчеркивал, что назад пленнику пути нет. Двери загородки распахнулись, и его втолкнули внутрь, оставив один на один с волком. Два пленника встретились, чтобы в смертельной схватке на потеху толпы отвоевать право на жизнь.

Молниеносный прыжок волка, пытающегося вцепиться человеку в горло, не достиг цели — Антон увернулся и отвел смертоносную пасть ударом руки от себя. Толпа одобрительно заревела. Антон вспомнил, как в «учебке» изучал теорию борьбы с собаками — «выставить вперед левую руку, на которую намотать что-нибудь из одежды, и когда собака вцепится в нее, ухватить ее за загривок правой рукой и уже обеими провести прием «кроличья смерть». Но это в теории, на практике же зверь, который весил не менее шестидесяти килограммов, в новом прыжке сбил его с ног, и вонючая, брызжущая слюной пасть оказалась напротив лица лежащего человека и тянулась к горлу. Толпа за оградой довольно загудела, ожидая кровавого продолжения, — человек был обречен.

Но разве можно считать во время объявленного «джихада» человеком «неверного», одного из оккупантов, наводнивших страну?

Антон перестал слышать все звуки — мир превратился в немой кинематограф. Потеряло значение все, что не касалось его и волка. Теперь он ощущал себя таким же хищником, как и тот, который все выше и выше продвигался по его груди, пока единственной защитой Антона не оказалась левая рука в пасти зверя, окровавленная в районе локтя, — боли не чувствовал, словно рука была чужой. Издав звериный рык, умноживший многократно силы, Антон сбросил с себя волка и сумел подняться на ноги, но зверь не выпускал его руку, сжав намертво челюсти и мотая головой из стороны в сторону, словно стремясь оторвать руку.

Но теперь уже человек пошел в атаку — сбил своим весом с ног четвероногого и навалился сверху. Волк разжал челюсти, освобождая покалеченную руку, которая теперь ему мешала, и стал извиваться, пытаясь вырваться. Но человек не стал отдергивать руку, а, наоборот, немного вдвинув ее в пасть, ухватился за язык хищника, горячий и шершавый, как терка, скользкий от слюны. И тут хищник почувствовал себя жертвой, почувствовал свою беспомощность перед другой, более могучей силой. А человек-зверь заревел, торжествуя в предчувствии близкой победы. Он попытался, приподнявшись, раздавить горло волка локтем правой руки, но тому в результате удалось сбросить с себя врага. Он оказался на четырех лапах, но все равно был беспомощным из-за руки, крепко держащей язык у самого основания, — это мешало дышать и не давало волку сжать челюсти. Человек-зверь не слышал доносившихся из-за ограды возмущенных воплей людей, поставивших на победу волка. Только один из ниx предугадал победу человека.

Вскоре волка вновь подмял под себя человек-зверь, который, не имея другой возможности, зубами рвал его горло, сплевывая шерсть, пока соленая жидкость не хлынула ему в рот.

Когда он поднялся с неподвижного тела волка, вид его был ужасен: лицо, тело, клочья одежды — все было перепачкано кровью. Он смотрел на возбужденную толпу за оградой и ревел по-звериному. Никто из присутствующих не рискнул зайти к нему за ограду, так что теперь он вызывал ужас более сильный, чем поверженный волк у его ног.

— Его надо убить! Он убил гурга, он сам человек-волк! Он оборотень! — требовала толпа у Абдуллы.

— Нет, благодаря ему И Аллаху я заработал на вас афгани! — Абдулла рассмеялся, ибо единственным, кто поставил на победу человека, был он. — А он в самом деле гург! — Абдулла указал на татуировку на предплечье Антона, видневшуюся из-под надорванного рукава, и толпа смирилась, ибо здесь полновластным хозяином, дарующим жизнь и обрекающим на смерть, был он.

— Оставьте его здесь, думаю, он скоро успокоится, и не спускайте с него глаз — ограда неприступна для волка, но не для человека.

Антон пришел в себя от боли в левой руке и увидел, что он находится в пустой комнате с глинобитным полом. Он был жив, левая рука, разрывающаяся ужасной болью, была плотно забинтована. У него также болела голова и ныло от усталости тело. Последнее, что он помнил о вчерашней схватке, — это как волк опрокинул его наземь, пытаясь схватить за горло, и только чудо могло ему помочь.

«Неужели Абдулла пожалел меня? Странно, не думал, что могу рассчитывать на его жалость».

Вскоре открылась дверь, и его вывели наружу. Антон понял, что находился в сарайчике, где обычно афганцы держали животных. К его удивлению, сопровождающие, два хмурых молчаливых афганца, отвели его за пределы кишлака и дали помыться в горном ручье, ниспадающем с выступа скалы в виде небольшого водопада. Утренний ветерок и ледяная вода вызвали легкую дрожь-озноб, но поднимающееся из-за гор солнце вскоре согрело его своими лучами. Антон почувствовал себя почти счастливым, обретя бодрость в теле, сбросив вместе с грязью и засохшей кровью хроническую усталость, не оставлявшую его со дня пленения. Даже тупая боль в раненой руке, обмотанной намокшими бинтами, не особенно его донимала. Они вновь вернулись в кишлак и подошли к дому-крепости, где за дувалом их встретил Абдулла со своим телохранителем Азизуллой.

Абдулла подошел к Антону и заглянул ему в глаза. Антон вздрогнул, ему показалось, что на него смотрит сама СМЕРТЬ.

— Ты сильный. Я люблю сильных. Чего ты хочешь?

— Свободу. Азад. Вернуться домой.

— Этого не проси. Может, хочешь чего-нибудь съесть? Курить тоже не проси — Коран запрещает.

— Сладкого хочется. Сгущенки бы.

Абдулла открыл дверь в дом и что-то крикнул на своем языке.

«Похоже, он решил выполнить последнюю волю осужденного на смерть».