Александр Введенский - Том 1. Произведения 1926-1937

• Название: Том 1. Произведения 1926-1937
• Автор: Александр Введенский
• Издательство: Гилея
• Жанр: Поэзия
• Год: 1993

Творчество А. Введенского (1904–1941), замечательного русского поэта, только сегодня приходит, наконец, к отечественному читателю. Входивший в группу ОБЭРИУ и погибший в заключении, Введенский не имел возможности публиковать свои произведения, поражающие как неповторимой интонацией, так и философской глубиной.

В первый том собрания вошли стихотворения и поэмы, написанные в 1926–1937 гг.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

— …вы покажите мне стакан / в котором бегает полкан… — Ср. в № 9 значимый образ стакана, в котором слово племя / играет / с барыней в недра (далее это слово — тяжелеет и превращается в предмет, — см. примеч. к №№ 9 и 22). — Очевидно, этот мотив может быть истолкован как сниженный образ сосуда с его символикой вместилища, модели мира.

— …слышать… / …воды постепенный язык / пять лет продолжается вечер… — О соположении у Введенского мотивов воды с мотивами времени см. примеч. к №№ 19 (с. 149) и 27.

— …стекло стоявшее доселе… и т. д. — Составляющие тему второй половины стихотворения эсхатологически окрашенные трансформации чрезвычайно интересны, во-первых, в связи с их мета-поэтическом значимостью (ср. высказывание Введенского, приведенное в Приложении VII, 39.1, и во-вторых тем, что развивает одну из намеченных в предшествующих произведениях ключевых тем Введенского, достигающую полноты выражения в его позднейшем творчестве (поэма Кругом возможно Бог — с огненным превращением предметов в эпилоге (с. 150 и след.), стихотворение Гость на коне (№ 22) и др.).

— …мертвец… овец… — В связи с семантикой рифмы на — ец см. примеч. к №№ 5, 8, 19 (с. 144) и 28. Болезнь, таким образом, оказывается в этом произведении «Krankheit zum Тоd», выступающей в окружении эсхатологических трансформаций

8. Пять или шесть*

Машинопись с авторской правкой. Существует также неполная (стихи 1-194) машинописная копия с разночтением, одной пропущенной (52-й) строкой и невыправленными опечатками Соня (им навстречу в странном виде); иль икота, В общем, страсть; в ту комнату, доказано.

Некоторую трудность представляет заключительный стих выханье память вот моё, последнее слово которого было вписано автором поверх первоначального вот и всё, однако и осталось невычеркнутым, как мы полагаем, по небрежности. Датировка (год) произведения устанавливается по записной книжке Хармса (№ 18). Мотивировка названия содержится в тексте произведении (…Что собственно мы имеем пять или шесть лошадей, говорю намеренно приблизительно, потому что ничего точного все равно не скажешь… — ср. начало «Части второй»: жили были шесть людей / Фиогуров и Изотов / Горский Соня парень Влас… — т. е. по счету именно пять; см также примеч. к № 2 (с. 45) и 23.

Отсылаем к неизданной статье Т. Л. Липавской «Пять или шесть Александра Введенского», в котором убедительно доказывается, что отношение «пять или шесть» определяет различные уровни структуры произведения — от колеблющегося списка действующих лиц, числа их снов и т. п. и вплоть до состава синтаксических периодов, включающих от пяти до шести членов или стихотворных строк (принцип этот определяет до двух третей объема произведения), до структуры рифм, наконец, до тематического членения на «пять или шесть» частей обоих разделов стихотворения. Цитируя некоторые места из «Серой тетради» Введенского (см. № 34) и «Разговоров» Л. Липавского (Приложение VII, 39), автор замечает: «…Введенский не раз повторяет, что наша логика, ваш язык не могут передать подлинной жизни. Эту лингвистическую и философскую мысль он, по его собственным словам, поэтически осуществляет в своем творчестве: особенно же это ясно в стихотворении Пять или шесть. Этим же объясняется и странное название вещи…»

— …если я и родился' / то я тоже родился'… — Интересно проводимое с первых же строк настойчивое подчеркивание синтаксических структур бессмысленных предложений (по типу условных конструкций, тавтологичных по содержанию). Ср. аналогичную модель в отрывке со слов …соглашаться или нет / если да то или нет… — «В этом стихотворении есть много неожиданных, иногда и неправильных синтаксически и семантически оборотов, особенно интересных, как мне кажется, не только для филолога, но и для лингвиста, например, в стихах 1-12, 32, 37, 138, 202–207, 198» — Т. Л. Липавская. См. примеч. к №№ 2 (с. 48) и 4.

— лошади… локони… кудрей … спешившись… стригут… кони и субституироемого словом кудри (локоны).

— СОНЯ (летя им навстречу в странном виде)… — Ср. мотив воображаемой летающей девушки в начале поэмы Кругом возможно Бог (№ 19).

…и не это и не то… — форма этих апофатических утверждений, с их далеко идущими философскими последействиями, дополняемые абсурдным я пальто в следующем стихе, имеет концептуальную значимость для поэзии Введенского. Ср. здесь же:

— …разумно слезла голова… и т. д. — См. примеч. к № 2, с. 48.

— …ну меня зовут Давид… — Именование мужика Давидом сопоставимо с именованием Няньки в пьесе Ёлка у Ивановых (№ 30), при ее псевдонародной манере выражения, Аделиной Францевной Шметтерлинг (карт. 8).

…жуку… жук … жуя… врачу осталось уползти… — Интересно, что признаками жука наделяется в процессе этих повторений сам доктор.

…как странно тело женское… — Ср. подобный мотив в № 29.8.

— …вы Изотов тиран человек… вы Изотов мошенник и жулик… — Имя персонажа Изотова, возможно, связано с именем некоего Изотова, упоминаемого в записных книжках Хармса в эпоху «Левого фланга» (см. Приложение VII, 7), — по воспоминаниям Г, И. Кацмана — инженера, человека постороннего искусству и несущего «некоторое темное начало», а по словам И. В. Бехтерева — уголовника-налетчика (ср. связанную с ним тему кражи, затем дуэли и т. п.)

— …конец… купец… отец… — Ср. здесь же …концом… отцом… — См. примеч. к №№ 5 и 28; семантика рифмы проясняется в стихах но тут мой конец умирает… / …последний момент озирает… и далее.

— …либо Выборгская сторона… — Одна из петербургских местностей в пространственном универсуме Введенского (ср. выше, примеч. к № 1).

— …начнём пожалуй… — Реплика из сцены дуэли в «Евгении Онегине» (гл. шестая, XXVII).

— Потом больше ничего нет. — По поводу подобных авторских ремарок см. примеч. к № 19.

— …в железной ванне водопой / шуршал водичкою беспечной / очень много было часов / шёл час ночной тридцать пятый, — В связи с соположением мотивов воды и времени ср. №№ 7, 19 и 27 и примеч. к ним.

— …видит форточку она / и в форточке цветок отличный / краснеет… / …неприлично… — Отметим эротические экспликации мотива форточки (окна), подобные которым мы находим у Хармса (см.: [225, кн. 2, №. 111 и кн. 3, № 235 и примеч. к ним]).

— …то видят численность они… — См. выше, примеч. к № 3.

— …пошли на речку утопать… и т. д. — Начиная с этого стихотворения, тема смерти, менее явно представленная, однако, и в предшествующих произведениях, обычно эксплицируется к концу произведения и приобретает эсхатологическое звучание. В связи с темой утопленничества, см. примеч. к № 16.

9. Две птички, горе, лев и ночь*

Авторизованная машинопись. Впервые опубликовано В. Казаком [71] (неточный текст).

В стихе …и пили молоко сохранившимся словам предшествует лакуна, которую Я. С. Друскнн предлагает дополнять: летая пили молоко, однако для принятия такого дополнения нужно исключить следующее за лакуной и. В двух стихах исправляем явные опечатки: значения (вместо значение) и слова и куда бежать им от судьбы (вместо …бежать они).

Исключительно интересны в этом тексте метапоэтические мотивы выяснения значения, постижения, установления смысла (что значит: носится тушканчик… И что он значит поперёк… я не могу постичь зверька… неясно мне значение игры… почему игра ведро… при разговоре / теряет смысл и бытиё… соль / значения и слова), в позднейших произведениях Введенского приобретающие ключевую роль, которая доходит до структурирующей в развертывании сюжета произведения (см.: Значенье моря. Кончина (№№ 16 и 17) и особенно Потец (№ 28), — произведение, строющееся на выяснении значения этого вынесенного в заглавие таинственного слова). В тесной связи с этими мотивами выступают категории понимания-непонимания (я не могу постичь — я одного не понимаю вещи нуль). — см. о них подробно в примеч. к пьесе Потец (№ 28) и «Серой тетради» (№ 34), Вербальное выяснение значения (игры слова племя в ведро) невозможно: игрушка бледная / при разговоре / теряет смысл и бытиё; альтернативой же ему является таинственная категория превращения слова в предмет (…слово племя тяжелеет / и превращается в предмет…), прямую аналогию которой можно найти в стихотворении Мне жалко что я не зверь… (№ 26 и примеч.), а обратную — в стихотворении Гость на коне (№ 22 и примеч.), — однако превращение это загадочным образом приводит к эсхатологической катастрофе (ср. огненное «превращение предметов» в конце поэмы Кругом возможно Бог. (№ 19, с. 150). Интересно, что тема смерти, первоначально связанная здесь, как и в предыдущем тексте, с мотивом утопленничества (плыл утопленник распух), актуализируется и приобретает эсхатологическую окрашенность одновременно в связи с мотивами и волы, моря (см. примеч. к.14, 16), и огня (и дело кончилось пожаром).