Мачей Кучиньский - ЗАГАДКА ФЕСТСКОГО ДИСКА И ЗМЕЕПОКЛОННИКИ

• Название: ЗАГАДКА ФЕСТСКОГО ДИСКА И ЗМЕЕПОКЛОННИКИ
• Автор: Мачей Кучиньский
• Жанр: История

Польский путешественник и ученый Мачей Кучиньский выносит на суд читателей свою версию разгадки знаменитого Фестского диска: как диск был найден, какая информация записана на нем, каким образом заветный диск с обращением к потомкам сохранился до наших дней…

Читателя ждет также увлекательное путешествие по древней Мексике и древним цивилизациям майя и ацтеков, где он встретится со знаниями и символами таинственных "змеепоклонников"…

---

Но при этом нечто сулит ему частичное вознаграждение: новое смешение с потоками великой Живой Воды, новое воплощение в иную, столь же невечную структуру.

В кодексе Виндобоненси я нашел страницу, которая эти сведения о живой воде повторяла и расширяла, показывая способ, к которому прибегает природа для поддержания жизни в мире. Эта рисованная "глава" книги показалась мне заслуживающей особого доверия, потому что говорила она относительно растения абсолютно то же самое, что кодекс Лауд сказал о человеке.

Начало – справа вверху – представляет собою как бы вступление, иллюстрирующее религиозный, мистический аспект биологического процесса. Два старых бога, ответственных за жизнь, сидят на драгоценном сосуде, в котором начала формироваться "гора" организма. Другие боги – ниже – держат необходимые для этого действия природы причиндалы. Уже дымится животворный двойной жезл Кецалькоатля. Тут и сосуд с дымящимся копалем, горение жизни, и, наконец,три листа травы малиналли для скручивания шнуров. Два божества – еще ниже – трубят в раковины, символизирующие рождение тела и духа.

Затем в дело вступает сама природа. В самом низу справа изображен знак клетки, а рядом – календарный символ солнечного луча, связанный шнуром. Два божка скручивают из двух нитей шнур, подобный двойной гелисе, содержащей генетический "план" созидаемого растения. Слева от них шагающий прямоугольник с полосками и лентой, что должно означать, что генетическая информация о растении является образцом, переходящим из.поколения в поколение. Пониже две пары двойных хромосом служат основаниями: одна для храма, другая для пирамиды – мест, посвященных культу жизни. Каменные блоки для этих строений связаны шнуром малиналли, подобно тому как информация о белковой материи заключена в структурах ДНК.

В нижнем углу слева храм со скрученным шнуром на крыше – место почитания змея (глаза) с его генетической мудростью. В этом левом ряду выше еще три храма. Первый, с аттиком в виде ступенчатых кирпичиков (символ белка) и с изображением драгоценных камней (клетки) на фризе, – место поклонения Солнечной птице – частичке Солнца, пребывающей на Земле. Второй – его фриз с изображением драгоценных камней, – священное место двойственности, где благодаря удвоению клеток возникает материя тела, символизированная в виде крови – двойной ее, в зеркальном отражении, струи. Третий храм, с "белковым" аттиком и фризом, – хранитель процесса, в котором материнский плод какао, отдавая собственное вещество, питает им возникающий дочерний плод.

В третьем ряду снизу – повторение: драгоценный сосуд – здесь семя какао, – разделившись порождает еще одну "гору" клеток – новый куст какао. Всему этому помогает отвечающее за гены божество, несущее ленточку с узкими и широкими полосками, а также три листка. И другое божество, добывающее жизнь с помощью тростника, вращая его в отверстии деревянного чурбачка.

Выше идет завершение "главы", содержащее ряд обобщений. Храм в середине с фрагментом драгоценного сосуда и покрытым точками шариком в нем оберегает генеративную клетку- семя какао, – служащую сохранению искры'жизни: ведь шарик копаля означает поддержание этого огня. Другой храм – первый в этом ряду – содержит внутри фрагментарно изображенного драгоценного сосуда некое семя как источник, из которого брызжет новая струя драгоценной воды – еще одно растение. Между двумя этими храмами, в рамке из ступенчатых кирпичиков (белков) вздымается волна великой Живой Воды, несущая знаки раковин: круглой, как яйцо; заостренной, как сперматозоид, и закругленной, подобно горе. Эта волна и есть растение. Ибо растение нестойко, как волна, и являет собой форму, временно принятую Живой Водой. Оно – всего лишь одна из форм, творимых богами из единой субстанции и предназначенных после короткой жизни к распаду.

А выше эта Живая Вода – тоже в обрамлении ступенчатых кирпичиков (белков): ведь и растения созидаемы из белков – закручивается в виде спирали, что говорит о том, что ее жизненная сила основана на внутренних свойствах материи, которые управляют и неживым миром. Спираль у древних мексиканцев была знаком камня.

Рядом еще два символических изображения: храм сломанного, мертвого какаового деревца: ведь смерть ждет на Земле каждое растение. И храм двух изломанных животворных жезлов Кецалькоатля, бивалентной хромосомы: ведь одновременно с разложением клеток гибнут и их хромосомы. Таков конец любого оживотворенного всплеска Живой; Воды.

И все же река течет дальше. Об этом возвещают деэ рисунка правее: нижний как будто только напоминает, что драгоценный сосуд созидает всего лишь неизбежно "горы" – смертные организмы, – зато верхний воспринимается как жизнеутверждение, показывая, как оплодотворенный драгоценный сосуд (раковина – сперматозоид внутри него) порождает другой такой же драгоценный сосуд – семя какао, благодаря чему и течет в будущее жизнь, и это символически показано в виде оберегаемой птицей кецаль бьющей ввысь драгоценной струи Живой Воды, несущей все те же сперматозоиды и яйца, творящие из все тех же клеток (они ее окаймление) все те же неисчислимые для этого мира тела.

Закончив эту свою попытку прочтения текста, я понял, что он мне дал гораздо больше, чем я мог ожидать. Он однозначно, так сказать, черным по белому, поведал о том, что существуют два рода клеток: генеративные и соматические. Первые, изображаемые в виде драгоценных сосудов, наполненных драгоценной водой, служат продолжению жизни; это – яйцеклетки. Вторые, рисуемые в •виде драгоценных камней из двух концентрических кружочков, создают временные структуры, что свойственно клеткам тела. Здесь на этой странице на одном рисунке показаны в действии сразу и те и другие. Предельно верно здесь изложение биологического принципа жизни высокоорганизованных многоклеточных существ как в растительном, так и животном мире: не каждая клетка тела участвует в размножении, а только особые половые клетки. Они и переносят генетическую информацию, образец будущего существа, из поколения в поколение вместе с определенным количеством протоплазмы. Остальным клеткам тела, хотя они тоже несут такую информацию, суждено погибнуть, а генетическим сведениям в их хромосомах – пропасть. Палочки переламываются…

И еще одно, не менее поразительное положение записано на этой странице: символы клетки (драгоценный сосуд или кружочки), мертвой материи (каме.нь), организма (гора), а также источника жизни (живая вода), используемые для описания биогенеза растения, совершенно такие же у миштеков и в применении к рождению человека. Ценность этой информации воистину высоконаучна. К выводу об идентичности определенных элементов размножения человека и растения биологи пришли лишь через несколько столетий после миштеков.

О том, как глубоко эти биологические знания укоренились в сознании древних мексиканцев, и не только у их мудрецов, свидетельствуют поэты. Вот что писал о бренности нашей жизни ацтек:

Ничем, только лишь цветком является человек на земле.

Очень краткий миг радуется человек весенним цветам… Я плачу, я грущу, я всего лишь певец. Если б когда-нибудь мог я покрыться цветами, если б мог украситься ими там, где те, что без тела!*

* Перевод С. Мироновой.

Значит, и он знал о том внутреннем громадном небе бестелесных созданий, откуда явился он сам, о потоках драгоценной воды клеток. Он хотел бы там зацвесть, иначе говоря, обрести сознание меж существ постоянных: лент хромосом и полосок-генов, живущих тысячи и миллионы лет. Погруженный в эту бесцветную жидкость, он не страдал бы от сознания своей смертности, был бы вечным вневременным в своих бесконечных копиях, повторяющих одна другую до мельчайших подробностей…

В свете этих свидетельств древнего знания, подумал я, могло бы показаться, что у миштеков не было надобности еще более растворять, обезличивать человека, лишать его какого-либо значения. Вероятно, это и так угнетало, заставляло искать забвения в песнях, танцах, цветах. Это даже толкало искать умозрительного возврата, фигурально говоря, под собственную кожу, в те сокровенные процессы, что протекают в теле. Иллюзию такого возврата давало состояние, вызываемое одурманивающими напитками из кактуса, еще сильнее – галлюциногенными грибами горных лесов, а также пей-отлем пустынь. Их употребление изменяло восприятие, обостряло зрение, слух и осязание, позволяло даже обращать действия органов чувств внутрь себя и переноситься в мир иного измерения в "обитель богов" **.

** Мысль о возможности такого способа познания самого себя более подробно освещена в книге М. Кучиньского "Диск из Атлантиды" (М.: Пангея, 1994).

Однако чувство тоски и отчаяния у мексиканцев древности имело более глубокое объяснение, нежели только осознание недолговечности личной жизни. Правда о Живой Воде, каплями которой, увы, обреченными на высыхание, являемся мы, не была последним словом ученых-философов миш-текских храмов. Они шли еще глубже, и эту драгоценную воду тоже "познали до дна" – до самого Миктлана.