Алекс Гольдфарб - Саша, Володя, Борис... История убийства

• Название: Саша, Володя, Борис... История убийства
• Автор: Алекс Гольдфарб
• Издательство: AGC/Грани
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-0-9826857-1-6

Эта книга — воспоминания двух людей о третьем, дань его памяти и попытка сказать за него то, что он сам не успел.

Это еще и историческая хроника глазами очевидцев.

В центре ее — взаимоотношения двух ключевых персонажей российской политики на рубеже двух столетий — Владимира Путина и Бориса Березовского.

Но для нас, как авторов, их дружба, сменившаяся враждой, являются в первую очередь обстоятельствами убийства, и уж во вторую — фактами российской истории.

---

Юшенков никогда не занимался бизнесом, он жил счастливо своей семьей и не был богат, так что бытовая и коммерческая версии преступления отпадали сразу. Все сходились на том, что это политическое убийство, и в конспирологических теориях не было недостатка.

Саша Литвиненко считал, что Юшенкова убили из-за “досье Теркибаева”, которое тот получил от него в Лондоне за две недели до гибели. К моменту покушения статья Анны Политковской о Теркибаеве еще не вышла в свет, но Юшенков уже знал, что журналистке удалось разыскать террориста с Дубровки, который оказался агентом ФСБ. Юшенков планировал встретиться с Теркибаевым, чтобы окончательно разобраться в этой истории. По мнению Саши, Юшенков вплотную подошел к раскрытию роли ФСБ в захвате театра, за что и поплатился жизнью.

Березовский же полагал, что убийство, скорее, связано с ролью Юшенкова в качестве лидера “Либеральной России”: он был убит за то, что не выполнил условия тайной договоренности с Кремлем (о ней речь ниже) или, попросту говоря, пытался обмануть Путина.

Предыстория этой версии в том, что в июле 2002 года, через пару месяцев после создания “Либеральной России”, Юшенков имел беседу с высокопоставленным чиновником в Министерстве юстиции. Тот без обиняков заявил, что новая партия не будет допущена к выборам, если не избавится от Березовского и не откажется от темы взрывов домов. Таково прямое указание Путина.

У Юшенкова не оставалось выбора и пришлось согласиться. Он сбавил накал кампании о взрывах и перевел эту тему из остро-политической в вяло-правозащитную плоскость, уступив руководство “Общественной комиссией” Сергею Ковалеву. А в самой партии был имитирован “раскол”, в результате которого возникли два крыла — “юшенковское” и “березовское”. Региональные отделения “Либеральной России” тогда разделились примерно поровну. Каждая из двух половин провела свой партсъезд и исключила другую половину из своих рядов: обе стороны претендовали на бренд “Либеральная Россия”. Как и следовало ожидать, Минюст признал “Либеральную Россию” Юшенкова и отказал в регистрации “березовской” части партии.

Хотя на поверхности между двумя партиями с одинаковым названием шли перебранки и судебные тяжбы, на самом деле все это было дымовой завесой; за кулисами происходила тесная координация и продолжалось финансирование из Лондона. Именно о формальном воссоединении “Либроссии” шла речь во время секретного визита Юшенкова в Лондон незадолго до убийства. На встрече присутствовал также бывший спикер и секретарь Совбеза Иван Рыбкин, который надеялся выдвинуть свою кандидатуру на президентских выборах 2004 года. Борис тогда выделил обоим — Юшенкову и Рыбкину — многомиллионный бюджет. Договорились собрать объединительный съезд после того, как Минюст зарегистрирует “Либеральную Россию” Юшенкова.

Юшенкова убили буквально через несколько часов после того, как он объявил, что его партия наконец допущена к выборам. Борис был уверен, что убийство стало местью Кремля за “вероломство”: ведь Юшенков нарушил обещание не допускать Бориса в российскую политику.

О ЛОНДОНСКОЙ ВСТРЕЧЕ Юшенкова и Березовского, которая проходила в тайне, поведал миру все тот же рупор спецслужб Александр Хинштейн в статье в “Московском Комсомольце”, появившейся 21 апреля, то есть через четыре дня после убийства. Осведомленность автора, как обычно, была потрясающей: он точно приводил детали переговоров, что, несомненно, свидетельствовало о наличии у ФСБ “крота” в ближайшем окружении Юшенкова или Березовского. И снова, как и в случае с убийством Головлева, Хинштейн поведал об “основной версии следствия”: убийство якобы произошло из-за соперничества фракций в “Либеральной России”. Будто бы Юшенков, вернувшись из Лондона, узнал, что люди Березовского похитили три миллиона долларов партийных денег и собирался рассказать об этом олигарху. Это и стоило ему жизни.

Вероятно, на этом дело бы и закончилось, и статья Хинштейна так и осталась бы сноской к истории нераскрытого убийства, если бы два месяца спустя не произошло непредвиденное: милиция поймала человека, стрелявшего в Юшенкова.

25 июня в Сыктывкаре во время обычной квартирной кражи был задержан некто Александр Кулачинский, ранее судимый и отсидевший срок за торговлю наркотиками. Отпечаток его пальца совпал с отпечатком, найденным на пластиковом стакане, брошенном у ларька неподалеку от дома Юшенкова. Из него убийца пил коньяк, а потом, надев перчатки, взял в руки пистолет. С Кулачинским был арестован его приятель Игорь Киселев. Оба тут же дали признательные показания. Киселев сообщил, что контактировал с заказчиком, покупал пистолет и поджидал Кулачинского в машине за углом, предварительно объяснив ему, что нужно делать: стрелять в “тучного мужчину, который выйдет из автомобиля”. Кулачинский, получивший перед убийством аванс в три тысячи долларов из обещанных шести, даже не знал, в кого стреляет, никогда не видел Юшенкова в лицо и не имел понятия, кто заказчик.

По Сашиной теории, теперь следовало ожидать, что Киселев назовет заказчиком кого-то из “людей Березовского”. И действительно, тот назвал Александра Винника, сотрудника отделения “Либеральной России” в Сыктывкаре. Проведя несколько дней в следственном изоляторе, затем и Винник признался, что заказал убийство по поручению Михаила Коданева, одного из лидеров “березовского” крыла партии.

Коданев категорически отрицал свою причастность. Из четырех обвиняемых он был единственным, кто не признал себя виновным, утверждая, что Винник, немолодой уже человек, страдающий болезнью сердца, инвалид, получивший вторую группу после удаления легкого, оговорил и его и себя, оказавшись перед перспективой умереть в тюрьме.

30 марта 2004 года судья Любовь Николенко вынесла приговор — Коданев и Кулачинский получили по 20 лет лишения свободы, Винник и Киселев, с учетом чистосердечного признания, соответственно 10 и 11 лет.

Я внимательно следил за ходом этого дела и не знал, какой из версий отдать предпочтение. Коданева я видел пару раз в Лондоне, и он мне не понравился. У него действительно мог быть мотив: помешать воссоединению партии, в результате которого он должен был уступить место людям Юшенкова. Официальная версия казалась вполне логичной, да и семья Юшенкова была удовлетворена судебным решением. Но Коданев продолжал отрицать свою вину, а единственным доказательством против него были показания Винника.

Саша продолжал настаивать, что все это “липа чистой воды”. Двух киллеров-наркоманов мог нанять кто угодно, в том числе и любой опер из ФСБ. После того как они случайно попались на отпечатке пальца, пришлось вводить в действие легенду прикрытия — что-то вроде истории с “учениями” в Рязани. Вот и “повесили дело” на Винника — пригрозили ему пожизненным сроком, и тот моментально сломался и показал на Коданева. На то она и легенда, чтобы казаться правдоподобной. Саша видел десятки таких дел, “склеенных” по заказу. Что я, забыл, как клеили дело против Ахмеда? Как я этого не понимаю?

МЕНЕЕ ЧЕМ ЧЕРЕЗ три месяца после убийства Юшенкова при странных обстоятельствах погиб Юрий Щекочихин, журналист “Новой Газеты”, депутат Думы и член “Общественной комиссии” по взрывам домов. Незадолго до смерти он встречался в Москве с представителями ФБР и готовился к поездке в США, чтобы дать показания о причастности высших чинов ФСБ к незаконной торговле оружием и отмыванию денег через американские банки.

Щекочихин умер 3 июля 2003 года в Центральной клинической больнице от “токсического эпидермального некролиза” — острой аллергической реакции, при которой, выражаясь простым языком, у пациента просто слезает кожа. Природу токсина, вызвавшего болезнь, установить не удалось. (Симптомы болезни Щекочихина похожи на отравление диоксином, обезобразившим лицо украинского президента Ющенко полтора года спустя). С первого дня семья и друзья Щекочихина утверждали, что он отравлен, ссылаясь на неофициальную информацию от врачей. Однако историю болезни отказались выдать даже родственникам под предлогом “врачебной тайны”. Требования семьи и коллег провести независимое расследование или хотя бы токсикологическую экспертизу образцов тканей погибшего были отклонены.

— Видишь, — сказал Саша. — Я же говорил. Убирают одного за другим. Какие тебе еще нужны доказательства?

Саша был опер, а не ученый, привыкший сомневаться. Он не верил в совпадения.

— Следующий на очереди Трепашкин, — мрачно объявил он.

НО В ОТНОШЕНИИ Трепашкина пророчество сбылось лишь отчасти: его не убили, а всего лишь посадили в тюрьму. Собственно, чтобы это предвидеть, не надо быть конспирологом; я предупреждал Трепашкина, что он плохо кончит еще на встрече в Киеве летом 2002 года.

Проблемы у него начались сразу же, когда Саша в первый раз позвонил из Лондона и предложил заняться темой взрывов домов. Вскоре на пороге трепашкинской квартиры появились сотрудники ФСБ с ордером на обыск. Впоследствии в материалах дела обнаружился любопытный документ, который, по-видимому, и послужил причиной для обыска. Это было письмо в прокуратуру из Управления собственной безопасности ФСБ, составленное по мотивам прослушки разговора с Сашей. В нем утверждалось, что Трепашкин собирает информацию о взрывах домов по заданию британской спецслужбы МИ-5, переданному через Литвиненко и Березовского. Согласно письму, целью операции было «дискредитировать ФСБ». Для этого Трепашкин и собирался стать адвокатом сестер Морозовых — чтобы получить доступ к материалам уголовного дела по взрывам.