Николай Черкашин - Опасная игра

• Название: Опасная игра
• Автор: Николай Черкашин
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Детектив
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-243-1

Капитан милиции Еремеев в поисках сексуального маньяка по стечению обстоятельств оказывается втянутым в мафиозную группировку, занимающуюся похищением людей, продажей наркотиков и ядов для людей, желающих уйти из жизни. Герой попадает в чудовищный мир насилия, убийств и шантажа. И кажется, вырваться из этого мира невозможно…

---

Еремеев распахнул дверь в кабинет.

— У него что-то с сердцем!.. Василий, позови из машины его приятеля. Там должен стоять белый «мерс».

Клерк послушно рванулся с места. Блондинка-операторша бросилась в приемную, а Тамара рылась в ящиках стола в поисках таблеток валидола.

— Надо вызвать скорую! — осенило ее, и она схватила телефонную трубку. Никто не обратил внимания, как Еремеев подхватил свой чемоданчик и вышел на улицу. Он сделал это вовремя, так как из «мерседеса» уже вылезал напарник Лео, и сталкиваться с ним нос к носу ему совсем не хотелось. Он встал за автобус, приткнувшийся у тротуара, подождал, когда Василий и тот, второй, скрылись в дверях, а потом метнулся к «мерседесу». Ключ от дверцы безошибочно отыскался в связке вместе с ключом от зажигания.

В спешке никто не включил охранную сигнализацию. Еремеев завел двигатель и вывернул на одну из сокольнических аллей. Он правил на Олений вал, где у Деревянного моста через Яузу была дикая моечная площадка. Там он намеревался осмотреть машину и оставить ее. Вдруг закурлыкал телефон. Он снял трубку.

— Ну как? — поинтересовался жесткий старческий голос.

— Порядок.

— Взяли?

— Да.

— Как он?

— Спит.

— Давай ко мне!

— Куда именно?

— Как куда?! — изумилась трубка. — Кто у телефона? Ты, Гудок?

— Это я, Лео.

— Что у тебя с голосом?

— Пиво холодное.

— Немедленно на дачу!

— Есть, шеф.

Он притормозил и остановился под большим кустом зацветающей сирени. Быстро осмотрел перчаточное отделение, которое, вопреки шоферскому жаргону, никогда не называл «бардачком». В «перчаточнице» ничего интересного не обнаружилось, кроме туристской схемы ближнего Подмосковья в направлении Клина. Интересными в ней были пометки шариковой ручкой, и Еремеев спрятал схему в чемоданчик. Затем он пролистал паспорт Лео, Леона Игоревича Ковальчука, почему-то русского, 1970 года рождения, неженатого, военнообязанного, прописанного в Безбожном переулке, дом десять… Прикинул, если по Рижской эстакаде, то через четверть часа будет в Безбожном. А может, и того раньше. Лишь бы не угодить в пробку на съезде. Он еще сам не знал, что станет делать в доме номер десять, но душа взывала к немедленной и беспощадной мести. Развернулся и двинулся к эстакаде.

«Леон Ковальчук… Леон Коваль… Леон-Ковалло. Леонкавалло.[6] Хорошая розыскная кличка. Не тем, конечно, будь помянут автор «Паяцев». Но уж мнемоника очень хороша. Может, не стоит к нему переться? Бросить этот поганый «мерс» где-нибудь в Сокольниках, выкрутить свечи, проколоть скаты…» Нет, душа жаждала большего…

«Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам», — пропел он про себя и улыбнулся — все совпадало. — «Их нивы и села за буйный набег обрек он мечам и пожарам»..

Неразумный хазар Леонкавалло жил на третьем этаже. Еремеев сначала позвонил в стальную, обитую черной кожей дверь, выждал время и отыскал на трофейной связке массивный ключ от сейфового замка.

«Он в мой дом вошел, и я войду… Нехорошо, однако, зуб за зуб получается». Но глас христианского благочестия умолк в боевой дрожи взвинченной души. И он вошел…

Это было типичное жилище жирующего холостяка, к тому же весьма состоятельного. Японская видеодвойка с солидной подборкой шведских и немецких порнокассет составляла алтарь этого дома в изножье широченной тахты. На плакате в полстены с бюстом Чиччолины красовалась коллекция из пластиковых, резиновых, черт знает каких еще фаллосов всех цветов, форм, размеров. Посреди голубого персидского ковра, застилавшего комнату, стоял «музыкальный центр» с разбросанными вокруг лазерными дисками и пивными жестянками. Стойка домашнего бара на кухне была забита разнофигурными бутылками коньяков, водок и вин. Несколько озадачили избирательные плакаты Жириновского и Глеба Якунина, расклеенные на кафеле над мойкой. Но Еремеев не стал вникать в особенности политического мировоззрения Леонковалло. Первым делом он наполнил ванну горячей водой и высыпал туда пачку поваренной соли. Затем поочередно утопил в ней телевизор, видеомагнитофон, музыкальный центр и весь порнушник. Немного подумав, швырнул в соленую воду телефонный аппарат с автоответчиком, предварительно вытащив и переложив в карман кассету с записями посланий. Парящая ванна с баррикадой электронных шедевров Японии являла собой законченную сюрреалистическую композицию.

Вернувшись в комнату, он содрал с бюста итальянской звезды экзотическую коллекцию фаллосопоклонника. Не найдя ей лучшего применения, свалил в помойное ведро и вынес на площадку мусоропровода. Соседка, столь некстати вышедшая навстречу из лифта, проводила его икебану в ведре вытаращенными глазами.

Прежде чем покинуть жилище врага, он расплескал по стенам и голубому ковру какой-то красный ликер, а в кухне устроил маленький коньячно-водочный потопчик.

Все. Кровь Дельфа отомщена.

Он запер тяжелую стальную дверь на все замки и выбросил ключи в мусоропровод. Сбежал вниз, сел в машину, отогнал ее в Сокольники на облюбованную моечную площадку у Деревянного моста. Радиотелефон несколько раз подавал сигналы вызова, но Еремеев оставил их без внимания. Зато, добравшись до места, вытащил из трубки мембрану и микрофон. Из автомагнитолы торчала кассета, он вытащил ее. На этикетке был изображен красный череп с черной розой в зубах в венчике из готических литер «Сотана ТВ-э». Кассета тоже отправилась в «тревожный» чемоданчик. Дальше он сделал все то, над чем уже поразмыслил про себя: выкрутил свечи из цилиндров, снял номерные знаки, проколол кортиком скаты. Пожалел, что нет сахара, чтобы насыпать в бензобак. Номерные знаки, свечи и мембрану с микрофоном бросил с моста в Яузу. Подозвал мальчишек-мойщиков.

— Ребята, вон тот «мерс» — брошенный. Можете разбирать его на запчасти.

Пацаны набросились на машину, словно пираньевая стая на труп коровы. Можно было не сомневаться, что через час-другой от белого «мерса» останется только остов.

У бензозаправки Еремеев нанял частника — владельца старомодной с никелированным оленем на капоте «волги» и покатил в Центр, к коню, к памятнику Юрию Долгорукому. Только теперь, покачиваясь на мягких подушках, он позволил себе расслабиться, отчего сразу же сладко заныли, задрожали поджилки. Все-таки нервы уже ни к черту! А разве не так же бывало в Афгане после любой переделки. «Нормальная реакция, Еремеев, релаксируй. Отбой боевой тревоги!.. Все нормально. Все удалось. Дуриком, конечно. Где на арапа, где на фукса. И если провести нормальный разбор полетов, то вы, капитан Еремеев, действовали во многом грубо, нерасчетливо, непредусмотрительно. Во-первых, надо было предупредить этого клерка Василия, чтобы он во время осмотра квартиры ни с кем не вступал ни в какие переговоры. Во-вторых, не надо было угонять «мерс», а если уж угнал, не стоило возвращаться на нем к Деревянному мосту, так как за полчаса, прошедшие с момента угона, напарник Леонкавалло вполне мог сообщить в милицию, и постам ГАИ дали бы ориентировку. И вообще, весь этот погром, учиненный в Безбожном переулке в духе Маргариты из булгаковского романа, позволителен разгневанной дамочке, а не бывшему работнику правоохранительных органов, который так кичится своей школой жизни: флот, Афган, Петровка, 38…»

Весьма недовольный собой, Еремеев расплатился с водителем и вылез на Советской площади, некогда Скобелевской. До назначенной встречи с Кариной оставался еще час. Как всегда, после пережитых стрессов, проснулся волчий голод. Можно было зайти в «Арагви» и заказать все, что душе угодно, но Еремеев еще не осознал, что он весьма богат — по московским меркам — и может позволить себе обед в ресторане. По старой привычке он поднялся в стоячую забегаловку на втором этаже старого дома против входа в кафе-погребок. Взял длинную немецкую сардельку — броквурст, салат из кислой капусты в мисочке из рифленой фольги, стакан кофеподобного напитка и песочное кольцо. Терзая алюминиевой вилкой тугой броквурст, он думал о главном своем проколе — не надо было отпускать Карину. Нет никакой гарантии, что она не вернется с повинной в свою фирму и не выдаст его хотьковское убежище. Нет никакой уверенности в том, что она не приведет за собой «хвост», если вообще придет на прощальный обед. Да и на кой ляд сдалась ему эта фифа? Тоже мне, Сонька — Золотая Ручка! Золотая. Да не Ручка… С глаз долой, из сердца вон. Хватит мозги в сирень переводить! Нашел боевую подругу… А что? Как она помогала на вчерашнем побоище? Не растерялась, не струсила… Это все хорошо, но этого мало, как поет любимая народом шансонетка. Тамара — вот твой шанс.

Он достал ее визитку: «Тамара Викентьевна Озолиньш. Директор филиала «Орбис»… Судя по домашнему телефону, живет где-то в Ясеневе. Совсем другой конец Москвы. То, что надо… Может, позвонить ей сейчас, назначить свидание?