Андрей Ланьков - Август 1956 год. Кризис в Северной Корее

Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Август 1956 год. Кризис в Северной Корее"
Описание и краткое содержание "Август 1956 год. Кризис в Северной Корее" читать бесплатно онлайн.
КНДР часто воспринимается как государство, в котором сталинская модель социализма на протяжении десятилетий сохранялась практически без изменений. Однако новые материалы показывают, что и в Северной Корее некогда были силы, выступавшие против культа личности Ким Ир Сена, милитаризации экономики, диктаторских методов управления. КНДР не осталась в стороне от тех перемен, которые происходили в социалистическом лагере в середине 1950-х гг. Преобразования, развернувшиеся в Советском Союзе после смерти Сталина, произвели немалое впечатление на северокорейскую интеллигенцию и часть партийного руководства. В этой обстановке в КНДР возникла оппозиционная группа, которая ставила своей целью отстранение от власти Ким Ир Сена и проведение в КНДР либеральных реформ советского образца. Выступление этой группы окончилось неудачей и вызвало резкое ужесточение режима.
В книге, написанной на основании архивных материалов, впервые вводимых в научный оборот, рассматриваются драматические события середины 1950-х гг. Исход этих событий во многом определил историю КНДР в последующие десятилетия.
Отсутствие упоминаний «чучхе» в этой статье является типичным. Термин «чучхе», столь знаменитый впоследствии, вообще мало использовался в этих ранних публикациях. Новое истолкование этого термина как главного политического и идеологического понятия появилось гораздо позднее. В течение первых нескольких месяцев ключевыми словами были, скорее, «формализм» и «догматизм», а не «чучхе».
Прошло несколько лет, прежде чем слово «чучхе» превратилось в главный северокорейский идеологический и политический термин, а для обозначения особой идеологии его стали применять вообще десятилетием позже. В «Популярном словаре политических терминов», изданном в Пхеньяне в 1959 г., то есть через четыре года после «декабрьской речи», слово «чучхе» отсутствует вовсе. В «Словаре корейского языка» (1961–1962) это слово присутствует и имеет среди прочих современное определение слова как названия политической идеологии, однако это значение еще считается второстепенным[62]. Превращение «чучхе» в относительно стройную идеологию, а затем и в официальную философию КНДР произошло только во второй половине 1960-х гг. благодаря масштабным коллективным усилиям пхеньянских идеологов.
Тем не менее именно речь Ким Ир Сена от 28 декабря стала первым официальным текстом, в котором содержались недвусмысленные упоминания принципа «чучхе». В последующие десятилетия официальная пропаганда стала утверждать, что Ким Ир Сен использовал этот принцип (и даже создал «философию» чучхе) еще в годы маньчжурской кампании, но эти утверждения не подтверждаются никакими документами, так что днем появления чучхе можно считать именно 28 декабря 1955 г. Впоследствии речь эта много раз издавалась и переиздавалась (в каждом случае в отредактированном виде, с соответствующими поправками). Несмотря на все политическое и историческое значение речи от 28 декабря, последующие официальные публикации по каким-то причинам хранили молчание относительно точных обстоятельств, при которых эта речь была впервые произнесена. И поныне в официальных публикациях упоминается лишь, что это была «речь перед партийными агитаторами и пропагандистами» (кор. танъ сОнчжбн сбнжонъ ильгун апх-есо хан йбнсбль).
Поскольку маловероятно, чтобы в один и тот же день Ким Ир Сен одновременно выступил на двух разных собраниях, можно с уверенностью предположить, что его знаменитая «речь о чучхе» была произнесена на том мероприятии, которое в советских документах описывалось как «расширенный Президиум ЦК ТПК», созванный для обсуждения литературной политики. К сожалению, в советских документах содержится лишь максимально сжатое изложение выступления Ким Ир Сена на «расширенном Президиуме», и с абсолютной уверенностью установить тождественность этого выступления и знаменитой «чучхейской речи» 28 декабря не представляется возможным. Однако это предположение очень вероятно. Эту гипотезу подтверждает и содержание речи 28 декабря, которое известно из последующих публикаций ее текста[63].
В своей основе «речь 28 декабря» была националистической, с частыми обращениями к национальному чувству и патриотизму, ее основой был призыв к всемерному изучению корейской истории и культуры. Ким Ир Сен прямо заявлял, что чрезмерное восхваление всего советского и/или русского наносит ущерб развитию корейской культуры и умаляет национальное величие Кореи. Это замечание, несмотря на то, что было адресовано узкому кругу высокопоставленных партработников, означало радикальный разрыв с политикой предшествующего десятилетия, важным компонентом которой являлось безоговорочное прославление СССР. Большая часть речи посвящалась критике Пак Чхан-ока, Ки Сок-пока и Пак Ён-бина — главных «отрицательных героев» начавшейся кампании. Они обвинялись в том, что в недостаточной мере были корейскими патриотами, а также в том, что были слишком либеральными по отношению к буржуазной идеологии и искусству, и поддерживали таких «реакционных» писателей, как Ли Тхэ-чжун. Кроме того, Ким Ир Сен утверждал, что Пак Ён-бин под влиянием советской теории «мирного сосуществования» предпринял попытку смягчить позицию КНДР в отношении американского империализма. Хотя Ким Ир Сен не отважился критиковать саму теорию «мирного сосуществования» в целом, он достаточно ясно намекнул на то, что эта теория неприемлема для условий Кореи. Особо досталось Пак Чхан-оку. По словам Ким Ир Сена, Пак Чхан-ок, «связавшись с реакционным буржуазным писателем Ли Тхэ-чжуном», «[не желал] изучать культуру и историю нашей страны». Ким Ир Сен подчеркнул, что Пак Чхан-ок и не мог правильно применить термины, заимствованные из классического китайского языка (ханмуна) из-за недостатка классического школьного образования (последнее утверждение было верным в отношении подавляющего большинства корейцев, получивших образование за границей)[64]. Кроме этого, в речи содержался стандартный набор обвинений против давно умершего «раскольника» Хо Ка-и и недавно казненного «шпиона» Пак Хон-ёна (он был расстрелян приблизительно двумя неделями ранее, около 15 декабря 1955 г.)[65].
Формально посвященная политике в области культуры эта речь затрагивала и более важные проблемы[66]. Речь содержала руководство к действию для партийной номенклатуры: северокорейская партия и государство должны быть «национализированы» и приведены в соответствие с национальными традициями и в их политически правильной, «прогрессивной» интерпретации. Северокорейский коммунизм должен быть превращен в национальную (и даже где-то националистическую) идеологию. Пришло время покончить с автоматическим копированием советских образцов и с обязательной русофилией, Северной Корее следует создать свой вариант коммунистической идеологии, который бы ставил ее национальные интересы выше интересов иных стран, в том числе и СССР. Эти идеи были крайне привлекательны для партийных руководителей среднего и низшего эшелонов, которые в отличие от партработников высшего звена родились и выросли в Корее, получили в лучшем случае только среднее образование и не имели опыта жизни за границей. Происходившее в Корее для них было в первую очередь революцией национальной, а никак не частью некоего глобального процесса. Выступив главным выразителем этих идей, Ким Ир Сен (сам «местный» кореец, уроженец пхеньянских окраин) позиционировал себя как защитника «корейского духа» и корейской самобытности от иностранного вмешательства и его внутренних проводников. Это позволяло ему активно разыгрывать националистическую карту для того, чтобы таким образом ограничить опасное советское влияние. Впрочем, было бы упрощением считать, что Ким Ир Сен в своих действиях руководствовался одним только циничным политическим расчетом. Можно предположить, что во многом поворот к национализму отражал искренние воззрения самого Ким Ир Сена. Тем не менее момент для апелляции к национальным чувствам был выбран весьма умело. К концу 1955 г. советское влияние стало ассоциироваться не только с назойливым насаждением русской культуры (по поводу которого в речи Ким Ир Сена содержится немало ехидных и, по сути, верных замечаний), но и с проповедью новой, более либеральной, политической модели, которая представляла прямую угрозу и для Ким Ир Сена, и для его окружения.
Другой важной проблемой, затронутой в «речи 28 декабря», было отношение к «старым революционерам», под которыми Ким Ир Сен подразумевал своих соратников, бывших маньчжурских партизан. С крайним неодобрением он говорил о дискриминации, которой те подвергаются из-за своего плохого образования и отсутствия административных навыков, и о сопротивлении бюрократии их выдвижению на высшие посты. Скорее всего, такое сопротивление действительно имело место и было отчасти обоснованным, так как бывшие партизаны действительно не отличались высоким образовательным уровнем и связанными с этим профессиональными достоинствами. Однако Ким Ир Сен категорически потребовал выдвигать «ветеранов революционной борьбы» на высшие партийные и государственные посты, утверждая, что участие в антияпонском вооруженном сопротивлении само по себе является достаточным основанием для занятия ключевых административных должностей. Это заявление стало еще одним подтверждением того особо привилегированного статуса, который в 1954–1955 гг. начал закрепляться за бывшими соратниками Ким Ир Сена.
Ким Ир Сен заявил, что некоторые из подвергшихся критике на декабрьском пленуме ЦК должны выступить с «самокритикой». Этот жребий выпал Ки Сок-поку, Пак Чхан-оку, Чон Юлю и Чон Тон-хёку. Единственным исключением был Пак Ён-бин, находившийся в то время в больнице и поэтому не принимавший участия ни в декабрьском пленуме, ни в заседании «расширенного президиума». Его даже не уведомили о принятых на пленуме решениях, опасаясь за состояние его здоровья[67]. Крайне злобным нападкам на пленуме подвергся Пак Чхан-ок. В марте 1956 г., то есть через несколько месяцев после описанных событий, в беседе с советским дипломатом он вспоминал: «По предложению т. Ким Ир Сена я, тт. Пак Ен Бин, Ки Сек Пак, Тэн Дон Хек и Тен Юр должны были выступить с признанием своих ошибок. Заседание было подготовлено, и мне как первому выступающему было задано около 100 вопросов. Меня обвиняли, что я хотел стать первым лицом в государстве, если не первым, то вторым. Для этого я подбирал верные себе кадры из числа советских корейцев. Я и Пак Ен Бин, прикрываясь коллективностью в руководстве, выдвигали себя и умаляли роль вождя т. Ким Ир Сена. Мы были, как указывали некоторые выступающие, проводниками буржуазной идеологии в партии» (стиль подлинного документа)[68]. Пак Чхан-ок упорно отрицал своё участие в «антипартийной деятельности». С особой ожесточённостью нападал Хан Соль-я, «живой классик» северокорейской литературы, испытывавший глубокую неприязнь к советским корейцам и всегда готовый обрушиться на жертву очередной «чистки» (впрочем, в конце концов он и сам стал такой жертвой). По словам самого Пак Чхан-ока, по время заседания «Хан Сер Я сказал, что Пак Чан-ок хотел быть первым человеком в государстве, выдвигал себя и своими действиями принижал роль т. Ким Ир Сена. „Он указал, что Пак Чан-ок и Пак Ен Бин не давали партии и народу выражать свои хорошие чувства и отношения к своему вождю и т. д.»[69].
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Август 1956 год. Кризис в Северной Корее"
Книги похожие на "Август 1956 год. Кризис в Северной Корее" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Андрей Ланьков - Август 1956 год. Кризис в Северной Корее"
Отзывы читателей о книге "Август 1956 год. Кризис в Северной Корее", комментарии и мнения людей о произведении.