Марина Эшли - Нюркин князь

• Название: Нюркин князь
• Автор: Марина Эшли
• Издательство: Журнал "Знамя" 2011 № 10
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011

---

Пришел мужик с Холодной Балки. Там построились уголовники, которым разрешили поселение.

— Цыгане у вас?

Можно подумать, ослеп. По юбкам же ступает, разложенным вокруг сидящих на земле гадалок.

— Проверка завтра. Пусть снимаются. А то и вам достанется, и их заберут.

Вот откуда уголовники наперед знают?

Цыгане засуетились.

Юрка-цыган, скрипя сапогами, подошел к Нюрке. Посмотрел в глаза, как в душу заглянул.

— Поехали со мной! — заговорил страстно. — Поехали! У вас как в клетке. Я тебе волю покажу. Степь за Волчьей Балкой громадная. Ковыль носит. Кони поскачут, нас унесут.

Глаза у него чернющие, где зрачки — не разберешь. Оттого они как омуты. Утонуть можно. И все забыть. Кудри темной шапкой. Нос чуток крючком, но это лица не портит. Придает только схожесть с какой-то гордой птицей. Орлом. Под правым глазом на смуглой щеке малюсенькая родинка. Ждет, чтоб ее расцеловали горячие губы.

— Поехали со мной. Мы сначала в Бессарабию. Там сытно. А потом дальше, куда глаза глядят, — он понял, что Нюрка колеблется, и сыпал доводами.

— Твои тут скажут, что похоронили тебя. А мы новый документ выправим. А?

Документ — это, конечно, враки, какие у цыган документы. Но может, и правда? Упорхнуть вольной птицей. В неведомую Бессарабию. С Юркой. Утонуть в его глазах-омутах, миловаться его родинкой? Разве ее что держит?

У Нюрки в голове помутилось было. Нашла в себе силы покачать отрицательно и пойти прочь. Вот бежать сил не было. Тянуло обратно.

— Ох, и счастливая же ты, Нюрка, — поднялась глупая баба с земли, где ей цыганка гадала, — мне б такого красавчика. Все б забыла в его объятиях.

А цыганка схватила Нюрку за руку:

— Ну-ка покажи. Первую свою любовь ты не обрадовала…

Нюрка вырвалась:

— Не надо, не хочу.

Цыгане покидали вещи в кибитки и тронулись. Нюрка не видела, она слышала, приложив ухо к окну. Камень стукнул в закрытую ставню. Нюрка выскочила на порог. Юрка! Яркий даже в сумерках. В белой кружевной рубашке. А исподняя рубаха, без рукавов, желтоватая.

— Хочешь, я останусь? Осяду! — простонал он. — На шахту пойду! Или по металлу, я кузнецом могу.

Смуглая кожа просвечивала на мускулистых руках сквозь белые кружева. А вот желтый цвет резанул по глазам. Нюркина судьба решалась, а она удивлялась, что не надел он белое исподнее. Ах, цыган-цыган, ему все равно. Только бы ярко.

— Нет. Ты не сможешь. Ты здесь зачахнешь, — вздохнула Нюрка.

— Эх, — махнул Юрка рукой, вскочил на коня и ускакал догонять своих.

— Теперь и не знаешь, что лучше, — неожиданно грустно сказал отец, глядя на Нюрку. — Такие времена.

Непонятно, о чем это он.

Нюрка к стволу сосновому приникла. Запах смолы. От Юрки похоже пахло. Смолой, костром. Тоскливо ей стало. Надо же, какая-то рубашка. Неужели это было то самое, что она всю жизнь ждала? Пропустила. Не исполнилось.

Прибывали новые люди, поселки вокруг шахт разрастались и сливались в один большой. Старожилы держались вместе и выражали недовольство, когда их дети дружбу водили и любовь крутили с чужими. “Он с Холодной Балки, там одна шпана живет!” Да разве запретишь молодежи: прошлой жизни она не знала, для нее эта стала привычная. За год еще две свадьбы случились в Волчьей Балке.

На Нюрку засматривались, но что-то всех отпугивало. Шутили: “Разве Нюрка пойдет за кого, цыганскому барону и то от ворот поворот дала. Она, не иначе, князя ждет”. Это Юрку-цыгана людская молва превратила в барона.

“Вот глупые, — жаловалась Нюрка сосне, — никого я не жду”.

Нюрка проснулась от странного ощущения. Как будто кто-то толкнул ее изнутри. Или что-то сказал во сне. Или позвал? Она почему-то не смогла усидеть дома этим утром. Ноги сами понесли ее на пятачок.

Пятачок — место такое, небольшой разъезд между поселками. Несколько контор, похожий на сарай магазин, открытый раз в месяц, когда им по спискам выдавали хлеб. Доска объявлений на обшарпанной стене. Направо — Волчья Балка, налево — Холодная, прямо — бараки. Дорога от станции, дорога к шахте, дорога на рудокомбинат…

Нюрка так спешила к пятачку, что испугала соседку. Тетя Шура, спозаранку копающаяся в своем огороде, выпрямилась и ойкнула:

— Нюрка? Сегодня десятое, я хлеб пропустила?

— Нет, десятое на той неделе. Я посмотреть, что нового.

Какой сегодня особенный, солнечный день. И Шурин огород казался волшебным. И грязный их пятачок. И окна контор, составленные из кусков битого стекла.

Увезли рабочих на комбинат. Вернулась из шахты и разошлась по домам ночная смена. Со станции подъехали две телеги. Новый народ привезли на ненасытную шахту. Люди слезли, топтались, ошалело оглядывались, пока их “определяли”.

Нюрка чего-то ждала.

— А с этим что делать? — спросил возница у начальства.

— А хто у тебя залышився? Трупак? Пошукай его документ и вези в…

— Вроде еще живой, — возница обшаривал кого-то на дне телеги.

— Вот морока. Ну вези. По дороге помрет. А нам тут заразы нэ трэба.

— Что, я его живым закапывать буду? — проворчал возница. — Подкинули ж мне такого на станции.

— А давайте его к нам, — подошла к телеге Нюрка, волнуясь.

— Точно, — обрадовался возница. — Помрет — туда ему и дорога. Оклемается — будет вам постоялец, твои давно собирались взять.

— Ты, дивчина, из которой хаты? — засуетилось начальство. — Из шестой? А ну распишись мне тут.

— Зря затеялись, — сплюнул второй возница. — Он не жилец. Окочурится еще по дороге к дому. Будут вам хлопоты. А мы привычные. Отвезли б и закопали.

— Ничего, — первый “привычным” не был, по болезни перешел недавно на легкую работу, — тут недалеко, пусть забирает. Авось оклемается.

Нюрка шла рядом с телегой, внутри все ликовало, непонятно с чего. Ненормальная она! Взяла какого-то чужого человека, не взглянув даже на него. Ой, что мать скажет!

— Господи, нам только тифозных в доме не хватало, — всплеснула руками мать, — ну ладно, заносите скорее.

Нюрка подходила время от времени и с непонятным наслаждением вглядывалась в незнакомое лицо. Нос крупный, прямой. Кудри темные. Бровастый. Глаза, когда откроет, густого карего цвета. Родинка под левым ухом на шее.

Откуда Нюрка его уже знает?

К вечеру пришел отец. Уставился с недоумением на гостя.

— Нюрка вот пожалела, — развела руками мать.

— Кто таков?

Женщины пожали плечами.

— Цыган, что ли? — нахмурился отец, встретив взгляд карих глаз.

— Кто ж его знает. Еще не приходил в себя, — вздохнула мать, — не ровен час помрет у нас в доме.

Отец поднял из вороха одежды незнакомца, приготовленной к завтрашней стирке, пиджак. Городской, щегольской, горчичного цвета. Прощупал его.

— О! — осветилось его лицо.

Вспорол прокладку толстого шва. В слоях ткани нашлись две серые крупные монеты. Нюрка разглядела на одной скачущего на мускулистом коне короля в тяжелых латах.

Отец задумчиво покрутил монеты в руках. Он таких не видел. Попробовал на зуб.

— Серебро, — сказал удовлетворенно, попытался разобрать незнакомую надпись.

— Лях он, что ли, или литвовин?

Поглядел на парня.

— Как бы не цыган, — заключил. — А деньги украл. А уж как спрятал хорошо!

— Ой, очнется, обворует и сбежит, — огорчилась мать.

— Нет, — с убеждением сказала Нюрка. — Он не мог своровать!

Больше отец ничего не нашел в одежде приблудного. Монеты оставил на краю стола.

Парень открыл глаза, Нюрке показалось, что он смотрит на нее, как будто знает, узнал. Она улыбнулась. Он улыбнулся и заснул.

Нюрка от этой его улыбки легла спать абсолютно счастливой. Она будто согрелась после того, как долго-долго мерзла.

Утром подскочила стирать. Так приятно было брать в руки его одежду. Штаны добротные, но по цвету совсем не для такого пиджака. Нюрка на всякий случай еще раз ощупала этот пиджак. Не намочить бы какой важный документ. Что-то ее смутило, она распорола воротник. В картоне, придающем форму, Нюрка нашла фотографию.

Настоящую фотокарточку она один раз уже видела. У дяди Мыколы висела, прибитая гвоздем к стенке. Кто-то из родственников передал ему через вездесущих цыган. Наверно, что-то еще было, но разве цыгане отдадут какую стоящую вещь. Дядя Мыкола показал соседям изображение четырех хлопцев и девушки и повесил у себя на видном месте.

— Может, не надо? Спрячь, — спросил кто-то из мужиков.

— Пускай. Браты и сэстра.

Мужики перекрестились на пустой угол. Нюрка тогда поняла, что людей с фотографии уже нет в живых.

С кусочка картона смотрела на Нюрку барышня. Вся такая городская, в нарядном платье, беленькая, с завитыми локонками. На шее у нее была ленточка с камушком. Кружева. Чисто королевна.

Но… как же так? У него есть, нет, не жена, Нюрка была в этом уверена, невеста? Может, это сестра, правда, беленькая…