Жанна Бурен - Май любви

• Название: Май любви
• Автор: Жанна Бурен
• Издательство: Авангард
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-86394-025-5

Жанна Бурен — историк и журналистка, автор многих популярных романов. Роман "Дамская комната" отмечен Гран-при читателей журнала мод "Эль", по французскому телевидению с большим успехом прошел фильм, созданный по этому роману.

---

— Эта вам идет меньше, мадам. Придает вам какое-то печальное выражение.

— Печальное? Возможно. Я ее не хочу. Мне нужно что-то радостное, согревающее ребенка, которого я жду.

Удар дошел до Гийома. Так вот в чем дело!

Он увидел, как Флори подошла к кофру, погрузила руки до локтей в пушистый мех, перед которым еще несколько секунд назад ему виделся ее образ — светлое обнаженное тело, отданное ему, словно выросшее из упавшей к ее ногам одежды, слышался аромат ее духов, едва различимый среди стойко державшихся в мехах запахов лесов, степей, звериных нор и берлог Он видел, как она радуется вместе со служанкой, примеряя другие шубы. Трудно быть более несчастным.

— Не знаю, на чем остановиться — то ли на этой бархатной с серым мехом, то ли на шубе из оливкового сукна на черно-бурой лисице… Как по-вашему, кузен, какая мне лучше пойдет?

Видимо, она чувствовала себя окрепшей в своей решимости сохранить супружескую верность, если обращалась теперь к нему с этой кокетливой, несколько фамильярной и насмешливой интонацией.

— Вам идут обе. Но, разумеется, бархат лучше сочетается с вашими светлыми волосами…

Его замешательство, мука были настолько явными для Флори, что она почувствовала к нему жалость, понимая, что их причина в ней самой. Почувствовав себя более сильной, чем он, она пошла на риск.

— Ты мне больше не нужна, Сюзанна, — обратилась она к служанке. — Я подожду возвращения мужа, чтобы вместе принять решение. Он поможет мне выбрать.

Когда они с Гийомом остались одни, Флори положила шубу, которая до этого все еще оставалась на ней, рядом с другими, указала своему собеседнику на скамью и уселась сама в некотором отдалении.

— Поговорим, — сказала она.

Она расправила на коленях складки своего белого камзола и улыбнулась.

— Пока нет Филиппа, — заговорила она снова, — я хочу прояснить кое-что между нами.

Через окно в комнату проникали уже косые, но еще гнетущие зноем кончающегося лета лучи сентябрьского солнца.

— Когда мы с вами расстались в июне на улице Бурдоннэ, я была в сильном волнении, которого не пыталась от вас скрыть, — сказала она. — С тех пор произошло событие, с одной стороны совершенно естественное, но вместе с тем и чрезвычайное: я узнала, что жду ребенка.

Улыбка ее была по-новому ласковой, нежной и серьезной.

— Мой путь теперь четко обозначен: я проведу жизнь с Филиппом и с нашими детьми. В ней не остается места для вас, Гийом.

Заложив руки за широкий кожаный пояс с металлическими заклепками, стягивавший его талию, откинувшись торсом на деревянную спинку, тот, кому она адресовала эти слова, продиктованные чувством долга и которые стоили ей многого, слушал ее, оцепенев в неподвижности. Глядя на его осунувшееся лицо, на круги под глазами, Флори почувствовала сострадание, смешанное с буйной радостью, за которую тут же себя укорила.

— Когда вы сегодня здесь появились, — продолжала она, цепляясь за свою решимость сделать все, чтобы прояснить ситуацию раз и навсегда, — да, когда вы вошли сюда, ко мне вернулось воспоминание о прошлом, которым я не могу гордиться. Поэтому я могла показаться вам взволнованной и уязвимой. На самом же деле этого не было. Виной тому просто неожиданность вашего появления.

— Это была первая реакция, Флори, которая всегда нас выдает с головой.

— Нет, нет. Прошу вас, не питайте подобных иллюзий. Вы не должны питать ни малейшей надежды. Зачем упорствовать?

— Вы хорошо знаете все: потому что я люблю вас такой сильной и необоримой любовью, что ничто и никогда не оторвет меня от вас.

— Тем не менее именно так и должно быть.

Гийом поднялся, встал перед молодой женщиной, наклонился над ней, опираясь на подлокотники кресла. Его плечи, мускулатура которых ощущалась под сукном одежды, закрыли от нее весь мир. Не приближаясь ни на сантиметр и не прикасаясь к ней, он лишь смотрел на нее с выражением такой страсти, такого желания, что она снова почувствовала себя глубоко потрясенной.

— Если я поцелую вас вот сейчас, тут же, — проговорил он, — вы по-прежнему будете считать, что созданы для мудрой жизни, что должны посвятить себя исполнению своего долга? Нет, конечно же нет. Вам хорошо известно, что, несмотря на все ваше сопротивление, мое приближение к вам заставляет звучать в вас другой голос, другой зов.

— Это бесчестно с вашей стороны, Гийом, — то, что вы делаете!

— Разумеется, бесчестно, но вовсе не по отношению к вам, а к Филиппу! Если я был вынужден поступить вероломно по отношению к нему, то нечестным с вами я никогда не был. Я не переставал кричать вам о своей уверенности в том, что мы фатально обречены любить друг друга. Так будет, мой нежный друг, я знаю. Как и вы сами. Если бы вы испытывали ко мне лишь чувство честной родственной дружбы, почему тогда встречи со мной вызывают у вас такое волнение?

Флори закрыла глаза. Чтобы не видеть его, лицо которого было так близко? Или бессознательно ожидая поцелуя? Ее окутывал запах кожи, пота и амбры. Все это было частью его самого.

Гийом не поцеловал ее.

— У вас будет ребенок, — продолжал он, — но его появление ничего между нами изменить не может. До его рождения я сумею не докучать вам, буду уважать ваше ожидание. А потом, дорогая, потом, что бы вы ни говорили, ни он и никто другой не помешает мне прийти к вам, взять вас и увести в свое жилище, в мир моих мехов и звериных шкур, среди которых я уже вижу вас обнаженной, отдающейся, исходящей стоном под моим пожирающим вас телом!

Флори больше ничего не слышала. Она чувствовала, как плавится в этом огне. Не в силах поднять глаза, она ослабела и потеряла сознание.

Гийом замер на несколько секунд, созерцая ее, беззащитную, откинувшуюся на высокую спинку кресла. Поколебавшись, он выпрямился и позвал Сюзанну.

— Твоей хозяйке плохо, — сообщил он, позаботься о ней. Передай от меня хозяину, что состояние кузины не позволяет нам сегодня отужинать вместе. Я ухожу. — Коротким жестом он указал на меха: — Да скажи ему, что его супруге остается лишь выбрать что-то из этого. И пусть она потом отошлет мне то, что ей не подойдет.

В этот момент дверь отворилась. Окончив работу на улице Кэнкампуа, к дочери пришла Матильда. Она знала, что вернувшаяся накануне из путешествия Флори чувствует себя сильно уставшей.

Входя в комнату, она увидела готового уйти Гийома. Несмотря на обостренное сознание абсурдности своего влечения, не пробуждавшего ни малейшей взаимности, сердце в ее груди подпрыгнуло. Она рассердилась на себя. Разве она не покончила навсегда с этим безумием?

Она окинула взглядом комнату, увидела лишившуюся чувств Флори и направилась к ней. Меховщик в нескольких словах повторил ей сказанное ранее служанке.

— Мои дети будут сожалеть о вашем уходе, который лишит их вашего общества.

— Я думаю, что эту встречу следует отложить на другое время. Судя по состоянию вашей дочери, ей нужно отдохнуть. Когда она будет чувствовать себя лучше, мы сможем наметить для этого другой день.

Он откланялся и вышел.

Матильда была ошеломлена этой встречей. Ее недовольство собой усиливалось тем, что с некоторых пор ей казалось, что она совладала со своим бунтом, со взрывом своей страсти. Безумие, овладевшее ею весной, рассеялось. Она убеждала себя в этом. Не грозят ли ей повторения этой весны?

Вышедшая из комнаты Сюзанна тут же вернулась со стаканом, наполненным какой-то темной жидкостью.

— Это сердечное средство, прописанное мадам Шарлоттой для подобных случаев, — объяснила Сюзанна. — Вы поможете мне? Надо, чтобы она выпила.

Матильда поддержала голову дочери, озабоченно глядя на ее лицо, пока Сюзанна старалась влить между бесцветных губ несколько глотков лекарства. Молодая женщина довольно быстро стала приходить в сознание и наконец открыла глаза.

— Вам лучше, дорогая?

— Кажется… да…

Она внезапно покраснела и прижала к щекам ладони.

— Никогда бы не подумала, что можно то и дело терять сознание!

— Причиной тому ваше состояние, мое дитя. Во время беременности это случается очень часто.

Флори словно искала кого-то взглядом.

— Ваш кузен ушел, чтобы не утомлять вас своим присутствием за ужином, — сказала Матильда, наблюдая на выдававшей молодую женщину неловкостью. — Он просил меня извиниться от его имени перед Филиппом и вами.

— Я долго была без сознания?

— Думаю, что нет. Когда я вошла, рядом с вами была Сюзанна, а господин Дюбур уже уходил. Он мне сказал, что вам только что стало плохо.

Флори устало поднялась и сделала несколько шагов, опираясь на руку матери.

— Мне теперь лучше, все прошло, — проговорила она, опустив глаза.

— Приляг еще ненадолго, дочка, и расскажи мне о том, как вы жили в Пуасси, я же ничего не знаю.

Все лето, за исключением нескольких последних недель, Флори удавалось посылать письма родителям.