Шейла Дайан - Пляжное чтиво

• Название: Пляжное чтиво
• Автор: Шейла Дайан
• Издательство: БДР-Трейдинг
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7721-0054-8

На фоне серебристого диска полной луны Марджори Эплбаум медленно кружилась на тонкой веревке, охватившей ее лодыжки, метрах в шестидесяти над пляжем. Кровь стучала в висках. Желудок давил на сердце. Открыв глаза, она увидела бушующее море под собой и ясное небо над ногами. Ее рыжие волосы летели за ней как знамя, обнаженные ягодицы и грудь сверкали в лунном свете. Возбуждение росло в ней. Мужчина на балконе крепко держит веревку: сейчас он втянет маленькую женщину через перила балкона в свои объятия. Она задрожит, прижавшись к нему, и позволит отнести себя в постель. Другая женщина привяжет ее запястья к изголовью кровати шелковыми шарфами, и мужчина, лаская, овладеет ею. Они играли так часто, что игра превратилась в ритуал. Но в эту роковую ночь эротический обряд закончился ужасной трагедией: едва успев раскинуть руки-крылья, совершенно голая Марджори с огромной высоты грохнулась на дощатый настил променада…

Интересно, почему реальная жизнь неожиданно оказалась так похожа на сюжет нового романа Алисон?

---

— Мы так старались, — продолжала Робин, чувствуя себя вполне комфортно с Алисон и не замечая ее волнения. — По иронии судьбы в первые несколько лет мы не хотели ребенка. Элиот еще учился, и мы не могли себе этого позволить. Так что мы были маниакально осторожны. Вы не поверите, но вначале мы пользовались двойными презервативами. Элиот не разрешал мне принимать пилюли. Практикующие врачи такие нервные, потому что слишком много знают. Ну, в общем, когда мы решили завести детей, ничего не вышло.

Алисон посмотрела на Робин, желая сказать что-то уместное, но смогла выдавить лишь "Мне очень жаль", стараясь казаться вежливо заинтересованной, но не любопытной. Однако она не была уверена, что Робин услышала ее слова, так как та продолжала щебетать, описывая свою одиссею.

— Множество различных специалистов, ежедневные температурные графики, любовь по расписанию… Вы не можете себе представить, как это разрушительно влияло на нашу сексуальную жизнь! — делилась Робин с удивленной Алисон, которая чувствовала, что ее сдержанное внимание начинает превращаться в извращенный интерес. — Я звонила Элиоту в больницу, сообщала, что у меня подскочила температура, и он должен явиться домой… немедленно. Конечно, он всегда оказывался в операционной или в родильной… и когда наконец мы начинали заниматься любовью, то были так сердиты друг на друга, что ничего не получалось. А иногда, когда мы действительно хотели, то должны были ждать "правильного" времени. До этого мы считали, что любое время для любви — "правильное"!

Алисон рассмеялась, хотя ей было неловко выслушивать такие интимные детали от незнакомого человека и еще более тревожно оттого, что Шел все не появлялся.

— И потом исследования… Не могу передать, как все это болезненно физически и психически! И в конце концов врачи не обнаружили ничего аномального. Мы даже пробовали искусственное осеменение…

Но к этому моменту Алисон уже полностью была поглощена поисками своего собственного ребенка, ее охватила паника, взгляд метался по пляжу. Ей начинало казаться, что море и небо кружатся в едином огромном сине-зеленом водовороте, поглощающем птиц, рыб и маленьких мальчиков.

—… и это ни к чему не привело, — Робин взглянула на Алисон, но прежде чем она успела осознать, что та ее больше не слушает, брызги холодной воды на их спинах возвестили о прибытии Шела и конце истории».

… Зазвонил телефон. Я отложила компьютер и побежала в комнату. Это оказалась Робин, охваченная паникой из-за отсутствия Элиота и потому отказавшаяся ужинать со мной и Джефри.

— Я просто сейчас плохая компания, Алисон. Ты понимаешь, не правда ли?

— Конечно, но, по-моему, тебе лучше быть на людях. Я хотела бы, чтобы ты пошла.

— Я так не думаю.

— Ну тогда сделай это для меня! Я бы не хотела быть наедине с Джефри Кауфманом. Это будет похоже на свидание, а я не хочу ставить его в неловкое положение.

— Ты хочешь сказать, что сама не желаешь оказаться в таком положении.

— Я хочу сказать, что ни один из нас не хочет оказаться в таком положении.

— Господи, Алисон, в твоих устах свидание звучит как посещение дантиста!

— Иногда мне кажется, что посещение дантиста менее болезненно.

— Это меня не удивляет.

— Робин, что-то происходит. Я слышу по твоему голосу. Что случилось?

— Я просто расстроилась, что Элиот не приедет.

— И все?

— Может быть, на меня подействовала смерть Марджори.

— Какое это имеет отношение к тебе?

— Думаю, никакого. Просто… Нет, ничего.

— Попробуй еще раз, Робин, — ласково произнесла я, уверенная, что она хочет что-то мне сказать.

— Ну, ты помнишь, как прошлым летом я говорила тебе, что Марджори заигрывает с Элиотом на пляже?

— Смутно. Ты видела, что она разговаривает с ним… если ты это имеешь в виду.

— Наверное, я просто психую. Послушай, давай поужинаем завтра. Хорошо?

— Хорошо, — сказала я. Не мне убеждать кого-то не психовать.

Повесив трубку, я вернулась на балкон к своему компьютеру…

«Робин и Элиот потеряли всякую надежду иметь ребенка… и Элиот забыл о сексе. Или так казалось Робин, встревоженной затухающей страстью мужа. Однако страсть, как и любая энергия, не может просто исчезнуть, она видоизменяется. Элиот со всей страстью отдался своей работе. Что касается Робин, она обнаружила: чужие страсти отвлекают ее от собственной…

Жарким влажным субботним днем в конце августа Марджори Эплбаум остановилась перед Элиотом, сидящим в одиночестве под розовым зонтиком, чтобы познакомиться и спросить, который час. Он сказал ей, что сейчас двадцать минут третьего, и она сообщила ему, что знакома с его женой, Робин; и как удивительно — и обидно, — что с ним познакомилась только сейчас, хотя всегда восхищалась им издали.

— Вы так… ну… "первобытны", — сказала она.

И эти слова ударили его прямо в пах, где его мужское "я" встречается с душой. А когда Робин вернулась из путешествия по пляжу, Элиот спросил о Марджори Эплбаум: "Это она замужем за тем спасателем?" Чувствуя опасность и удивляясь, почему Марджори Эплбаум, никогда не пытавшаяся пообщаться с ней, остановилась поговорить с ее мужем, Робин не стала рассказывать о недавнем бегстве спасателя с Тиффани Кауфман. "Да", — ответила она, закрывая обсуждение. Элиот, однако, был заинтригован пухлыми губами Марджори.

Жарясь на солнце с медицинским журналом, он пытался представить ощущение губ Марджори на своих собственных. И засыпая, он вспомнил живую пиявку, которую видел в аквариуме, когда ему было одиннадцать лет, и как мысли об этом существе, присосавшемся к стеклянной стене, сексуально возбудили его, и он рассказал об этом своему лучшему другу Марку. А Марк сказал, что он странный.

В воскресное утро, когда Робин порхала от зонтика к зонтику, Марджори снова посетила Элиота. Ей снова необходимо было узнать, который час, и в обмен она предложила ему половину своего персика. Слюнные железы Элиота взорвались, когда он вгрызался в сочный спелый фрукт. А наблюдение за тем, как Марджори смакует свою половину, привело к распуханию всех остальных его желез. "И ведь она некрасива, — думал он. — Но что-то в ней…" — и понимание того, что она выбирает моменты, когда Робин нет рядом, возбуждало его.

Он был искренне удивлен, когда рано утром в понедельник в его кабинете в Филадельфии раздался телефонный звонок. Это была Марджори Эплбаум. Она просила о встрече по поводу неприятной гинекологической проблемы, как он понял. Однако испытал странное раздражение, когда она настаивала на очень скорой встрече. Но из доброты, соседских отношений и еще чего-то невысказанного он согласился принять ее на следующий день в половине шестого, забыв, что по вторникам заканчивает прием в половине пятого.

— О-о, ох, о-о, — стонала Марджори Эплбаум, лежа на гинекологическом кресле, прикрытая тонкой голубой хлопчатобумажной рубашкой и простынкой, пока большие, но нежные пальцы Элиота ощупывали ее изнутри и снаружи.

— Простите, что причиняю вам неудобство, — извинился Элиот, по-своему истолковывая ее стоны. — И я надеюсь, что вы будете рады услышать: я не нахожу ничего страшного, Марджори. Ничего, что могло бы объяснить ваши ощущения тяжести.

— Элиот, я так боюсь рака…

— Марджори, пожалуйста, поверьте мне, я не вижу никаких неприятных признаков…

— Моя тетя умерла от рака груди, и…

— Ваша грудь прекрасна, Марджори, никаких шишек, опухолей, само совершенство, — постарался успокоить ее страхи Элиот и вдруг осознал, насколько действительно совершенны ее крепкие груди.

— Может, вы осмотрите снова… просто чтобы быть уверенным…

— Марджори, поверьте мне, ничего…

— Пожалуйста! Я так напугана.

Элиот, по натуре очень сочувствующий человек, подчинился и сдвинул рубашку.

— Если это успокоит вас… но я уверен.

— О, я действительно чувствую себя лучше, Элиот. Я… о Элиот, у меня такие чувствительные соски, — ворковала она доброму доктору, сжимавшему ее розовый сосок, чтобы удостовериться, что в груди нет никакой жидкости.

Как ни старался Элиот оставаться объективным и профессионально отчужденным, ее голос расшевелил его. Раньше с ним не случалось ничего подобного, хотя он исследовал множество женщин, гораздо более привлекательных. Возбужденный и смущенный, Элиот вылетел из комнаты в надежде взять себя в руки.

— Я сейчас вернусь, Марджори. Можете одеваться, — сказал он, исчезая.

Пока Элиот плескал на лицо холодную воду, Марджори устроилась поудобнее и подтянула простынку повыше.

Элиот вернулся, считая, что для Марджори достаточно времени, чтобы одеться.

— Готовы, Марджори? — спросил он, легко постучав в приоткрытую дверь.

— Да, Элиот.

Войдя в комнату, Элиот с удивлением обнаружил Марджори на кресле. Он выдавил извинения и повернулся, чтобы уйти, когда Марджори позвала его. Он замер.