Джеймс Оуен - Здесь водятся драконы

• Название: Здесь водятся драконы
• Автор: Джеймс Оуен
• Жанр: Фэнтези

Загадочное убийство сводит вместе трех незнакомых друг с другом молодых людей — Джона, Джека и Чарльза — дождливой ночью в Лондоне во время Первой мировой войны. Странный коротышка по имени Берт утверждает, что теперь они хранители «Воображаемой Географики» — атласа всех земель, которые когда-либо существовали в мифах и легендах, преданиях и сказках. По словам Берта, туда можно попасть на его корабле «Синий Дракон» — одном из семи кораблей, способных пересечь Границу между мирами на пути в Архипелаг Грез.

Преследуемые странными и ужасающими созданиями, товарищи покидают Лондон на борту драконьего корабля. Путешествуя в самое сердце воображения, они должны научиться преодолевать свои страхи и доверять друг другу, если хотят одолеть силы зла, угрожающие судьбе двух миров. Вместе они совершат величайшее путешествие, в ходе которого читатель найдет множество подсказок, ведущих к неожиданному разоблачению легендарных авторов, которыми однажды станут хранители «Географики».

---

Джеймс Оуэн Здесь водятся драконы

Посвящается Натаниэлю

Слова благодарности

«Здесь водятся драконы» начала свою жизнь незаконченным десятистраничным очерком, который я представлял в самую последнюю очередь самому последнему продюсеру на бесконечном пути в Голливуд. Это оказался тот самый продюсер, который в течение нескольких следующих месяцев работал вместе со мной над формой данной истории и в ноябре 2004 года предложил начать подыскивать для нее издателей. Книги, которую вы держите в руках, не существовало бы без проявленного интереса, советов и поддержки со стороны Марка Розена[1] и Дэвида Хеймана[2].

Команда в «Коппервэйл Студио»[3] — Джереми, Лон и Мэри — оказала неоценимую помощь в подготовке макета, ссылок, комментариев, а также моральную и физическую поддержку в то время, когда я работал над иллюстрациями. Они выполняют свою работу лучше, чем сами думают.

Крейг Эмануэл, мой адвокат-корифей, «сдал» меня Эллен, Джули и Линдси, менеджерам в «Готэм Групп»[4], которые сразу же взялись за мою историю, вскоре продали ее и гораздо дольше после этого поддерживали меня, пока я не дописал ее до конца.

Редакторы в «Саймон и Шустер»[5] — Дэвид и Александра — научили меня, для чего нужны редакторы. Благодаря им я стал казаться лучше и умнее, чем я есть. Мой художник, Лиззи, напомнила, как весело бывает работать вместе, и сделала для книги чудесное оформление. А мой издатель Рик превратил издание книги в нечто, больше напоминавшее приглашение на семейный сбор.

Кай Мейер, который, будучи фанатом моих комиксов, первым спросил, не желаю ли я написать что-нибудь в прозе, и его коллеги Фрэнк, Ханнес и Сара стали причиной, по которой я решился написать книгу. Моя мать Шерон и жена Синди проявили понимание, поддержку и отзывчивость, когда я задумал еще и иллюстрировать ее самостоятельно.

И наконец, я хочу поблагодарить последнюю и самую трудно сочетаемую пару, какую только могу представить: мою дочь Софи и друга Дэвида Сима, первую — за рисунки, второго — за эссе двадцатилетней давности, за то, что напомнили мне, что я люблю свою работу.

Вам всем я выражаю мою признательность и искреннюю благодарность.

Пролог

Звук был очень отчетлив: тихий скрип стали о камень, который сразу же поведал ему, что прибыли визитеры. За этим звуком последовал странный стук и шарканье ног.

Постукивание снаружи, в переулке, стало громче, и внезапно он понял, что это скорее не стук, а звук когтей, скрежещущих друг о друга в предвкушении. Он отложил ручку и тетрадь и откинулся в кресле. Нет смысла отрицать: время пришло.

Тусклый янтарный свет английского дня струился сквозь мутные стекла на двери, когда она медленно отворилась.

Он набил трубку особой смесью табака с корицей и рассеянно отметил, что на горизонте стали собираться тучи.

Надвигалась гроза.

Неважно, подумал он с каким-то удовлетворением. Он сказал все, что следовало сказать, тому, кому следовало это услышать. Он защитил вверенную ему драгоценность, которая нуждалась в защите, и передал тем, кто использует ее мудро и во благо.

Таким образом, заключил он, в этом мире, в этой жизни нельзя требовать большего от старого ученого.

Силуэт в дверях жестом приветствовал его, и когда визитер поднял и опустил руку, мелькнула острая кривая сабля весьма зловещего вида. Клацанье в переулке стало громче.

— Мое почтение, профессор, — произнесла темная фигура. — Поговорим?

— Ее здесь нет, — ответил профессор, раскуривая трубку и делая глубокую затяжку. — Вы опоздали.

Его посетитель несколько секунд внимательно смотрел на него, прежде чем понял, что профессор говорит правду.

— Очень жаль это слышать, — заметил он. — Для вас это ничем хорошим не кончится.

— Что станет со мной, уже не важно, — пожал плечами профессор. — Вы можете убить меня, но я навсегда лишил вас возможности добраться до империи. В конечном итоге, какой из двух поступков важнее?

Посетитель снова взмахнул рукой, и постукивание в переулке уступило место рычанию и звериному вою.

В кабинет устремились какие-то существа, и через несколько секунд маленькая комната была полна древней стали, боли и крови.

Когда все стихло, визитеры ушли, оставив все как есть, за одним исключением.

Пройдет еще несколько часов, прежде чем капли дождя надвигающейся грозы застучат по тротуару, но профессор этого уже не увидит.

Часть 1. Воображаемая Географика

Глава 1. Приключение начинается

Записку на тонкой кремовой бумаге с тем же успехом можно было сунуть в бутылку и бросить в океан, а не отправлять почтой, поскольку к тому моменту, как Джон получил ее, профессор был мертв.

Уже, наверное, в сотый раз Джон вытащил листок из кармана.

Мой дорогой Джон,

Пожалуйста, поспеши в Лондон. Так много всего, боюсь, слишком много надо было объяснить тебе. Молюсь лишь о том, чтобы это письмо застало тебя в добром здравии для путешествия, и что ты не рассердишься на меня за то, что должно случиться. Я не знаю, готов ли ты, и буду нести эту ношу. Но верю, что ты справишься, и, возможно, этого довольно. Надеюсь, что это так.

Профессор Сигурдссон

Послание было датировано неделей ранее, девятым марта 1917, и застало оно Джона накануне в больнице в Грейт Хейвуд[6]. Джон отбил ответную телеграмму своему наставнику, запросил увольнение, отправил записку жене в Оксфорд, объясняя, что будет отсутствовать, возможно, несколько дней, и немедленно тронулся в путь.

Почтальон, доставивший телеграмму, и обнаружил тело и сообщил в полицию. Без лишних вопросов Джон понял, что офицер, встретивший его на платформе в Лондоне, хочет поговорить с ним, и даже догадывался, о чем.

Поезд из Стаффордшира[7] прибыл с опозданием, но это не стало неожиданностью и даже не создало неудобств. Просто еще одно отклонение от привычной жизни, вызванное войной.

Джон уже несколько месяцев находился в увольнении из Второго Батальона. По мнению врачей, у него была гипертермия; солдаты называли ее «окопная лихорадка»[8]. Проще говоря, тело его устало от войны и выражало протест общей слабостью и постоянным жаром.

В поезде Джон сразу же уснул, и лихорадка навеяла ему сон, в котором огненная гора плевалась раскаленным пеплом и лавой в окопы, вырытые на французской земле, накрывая его товарищей, бьющихся против немцев. Джон в ужасе смотрел, как тех, кто покидал окопы, косит артиллерийский огонь неприятеля. Оставшиеся в страхе припадали к земле, и их поглощало извержение горы; сыны Англии стали детьми Помпеи, погибая в пламени и дыму…

Джона разбудил пронзительный свисток поезда, давший сигнал о прибытии на вокзал в Лондоне. Он раскраснелся и вспотел, и для окружающих в лице ожидающего его констебля выглядел, как соучастник убийства человека, которого приехал повидать. Джон вытер лоб платком, достал с багажной полки свой ранец и вышел из вагона.

Прибытие Джона на вокзал и его последующий отъезд в компании полисмена заметили лишь четверо, незаметно смешавшиеся с толпой на платформе. Трое были одеты в плащи с капюшоном и двигались немного неуклюже, поскольку инвертированные суставы ног заставляли их ходить, словно собак на задних лапах.

В точности как собак на задних лапах.

Странные фигуры растворились в толпе, спеша доложить обо всем увиденном своему господину. Четвертый — тот, что сидел рядом с Джоном в поезде, шмыгнул на перрон и оттуда на улицу и, выждав несколько минут, устремился за констеблем и юным солдатом из Стаффордшира.

* * *

— Должен сказать, что есть масса гораздо лучших способов скоротать вечер, — разглагольствовал инспектор, ведущий расследование убийства. Это был крепкого телосложения любезный малый по фамилии Клауз. — Бьюсь об заклад, убийца, кем бы он ни был, не шляется по улицам в такую погоду. Нет, он обтяпал дельце и сейчас сидит дома, греет ноги у камина и попивает теплый бренди, а я в это время должен здесь ловить воспаление легких… — Клауз осекся на середине жалобной тирады и сделал жест, как бы извиняясь. — Нет, я не говорю, что беседовать с вами — это так уж плохо, не думайте. Просто обстоятельства.

Лишь спустя несколько минут Джон понял, что допрашивают не только его. Он заметил еще двоих кукушат, дрожащих, кивающих задающим вопросы полицейским, которые интересовались, как бедные кукушата оказались именно в этом ужасном гнезде.

Пожав руки, молодые люди представились. У того, что помоложе, по имени Джек, были соломенного цвета волосы, и весь он был какой-то суетливый. Другой, постарше — Чарльз — носил очки и казался уверенным и рациональным. Он отвечал на вопросы констебля со спокойствием банкира «Барклайс»[9].