Андрей Ваджра - UKRAINA: От мифа к катастрофе

• Название: UKRAINA: От мифа к катастрофе
• Автор: Андрей Ваджра
• Жанр: История

---

Так что же у нас остается-то? А вот как раз и остаются Вооруженных сил Юга России, на 75 % укомплектованная малорусами. Вот где были на самом деле «наши», если уж действительно их искать в те годы!

А теперь представьте ситуацию… Великорусская государственность пала под тяжестью дворцовых интриг, разложения правящей элиты, мощного воздействия… ну скажем так «внешнего фактора». В стране нарастает хаос и анархия. Затем в течение считанных месяцев по всей Великороссии власть захватывает транснациональный революционный клан большевиков. Любое сопротивление жестко подавляется. После поражения генерала Корнилова, все, кто решил продолжить борьбу за русское дело бегут на юг России. Именно там формируется главная антибольшевистская сила – Добровольческая армия, а затем Вооруженные силы Юга России. И формируются они большей частью из малорусов. Понимаете о чем я? Когда под ударами внешних и внутренних врагов пала великорусская державность, на защиту Руси и русскости встали малорусы! Именно на их долю выпал самый трагический и кровавый период борьбы как с иностранным украинством, так и с иностранным большевизмом.

Д.Р.: Нда… В общем-то все очевидно, если задумываться над фактами.

А.В.: Мы создавали Российскую империю общими усилиями, платили за нее своим потом и кровью. Это был наш общий дом, и малорусы никогда не были в нем чужими. «Свидоми» не устают рассказывать сказки о том, как русские угнетали «украинцев» и как те адски мучились под этим гнетом, но при этом они почему-то молчат о том, что Россия никогда не знала малорусских, антироссийских восстаний, никогда не знала малорусско-великорусских конфликтов. Как писал в свое время украинофил Костомаров, «малорусы же никогда не были покорены и присоединены к России, а издревле составляли одну из стихий, из которых складывалось русское государственное тело». [107] Тюрьмой для нас была Речь Посполита, но она заплатила за это страшную цену.

Для чего я так много рассказал о вкладе Западной Руси в общерусское дело? Да для того, чтобы наглядно показать ее творческий потенциал, который сейчас задавлен мертвым проектом «Ukraina». Если мы не вернемся к себе, к своей природе, к своей сути, если мы не вернемся к своей русскости, к Руси, мы обречены влачить жалкое существование сельских хохлов-салоедов. Только новый проект «Русь» позволит нам преодолеть привитую нам украинскую ограниченность и ущербность!

Д.Р.: Хорошо, вернемся к основной сегодняшней теме, к культуре.

А.В.: Да. Конечно. Так вот… Говорить о какой-то цельной, самобытной, оригинальной культуре высокого стиля на территории как Малороссии, так и Великороссии до XVIII века просто не приходится. Ее появление было связано с возникновением империи, и представляло собой универсальное, общерусское явление. Очевидно при других условиях она, в лучшем случае, проявила бы себя в качестве некого конгломерата сугубо провинциальных, сельских, этнографических феноменов, ориентированных на подражание европейским универсальным образцам.

Д.Р.: Насколько я понимаю, именно XIX век стал началом зарождения действительно украинской культуры?

А.В.: Не культуры, а литературы. И не «украинской», а украинофильской.

Д.Р.: Поясните.

А.В.: Не секрет, что именно XIX век подарил Европе мифологему национализма. Революционная Франция, истребив королевскую династию и большую часть аристократии, заменила христианскую идеологию «монарха-суверена», просветительской идеологией «нации-суверена». Из европейских антропологических мифологем того времени в творческих муках родилась идеология расизма и национализма, от умеренного культурологического, до радикального политического. Именно тогда в образованных кругах Европы стало модно рассуждать о расовых и национальных отличиях. Причем антропологические теории постепенно уступили центральное место политическим доктринам и философским концепциям. Через взаимоотношения рас и наций начинает трактоваться смысл и предназначение истории, а так же свойства и качества отдельного индивида.

Как вы понимаете, культурная и образованная общественность России не могла не подхватить модные европейские идеи. На малорусском грунте интеллектуальные завихрения европейцев воплотились в идеологию отдельной малорусской нации, языка и культуры.

Начиналось все очень безобидно. С фольклорных изысканий и этнографических исследований. Однако потом, благодаря изобретательному уму польской шляхты, мечтающей о новой Речи Посполитой, тихие культурологические забавы малорусских интеллигентов плавно переросли в подрывное политическое движение сдвинувшихся «по фазе» фанатиков. Неожиданно в глазах этих людей этнографические особенности селян юго-западного края России превратились в самую древнюю и уникальную культуру, а малорусские села и хутора вдруг раздулись до масштабов самостоятельного государства и даже великой империи.

В первой четверти XIX века появились первые т.н. «украинофилы». Об «украинцах» еще тогда никто ничего не знал. Это лишь к концу вышеуказанного столетия политическое движение «украинофилов» резко трансформировалось в отдельную нацию «украинцев».

Чтобы не быть голословным, процитирую одного из вождей тогдашних украинофилов - Николая Костомарова, который в 1880-ом году в своей статье «Украинофильство», четко разъяснил суть данного явления.

«“Украинофильство” (окрещенное таким названием только в прошлом десятилетии) явилось стремлением некоторых малорусов писать на своем родном наречии и, вместе с тем, изучать богатую сокровищницу народной поэзии. Оно показалось на свет в первой четверти текущего столетия появлением там и сям немногочисленных малорусских сочинений и, возрастая хотя медленно, но постепенно, расцвело в Харькове в 1830 и 1840 годах, сосредоточиваясь в кругу молодых университетских людей, потом перешло в Киев, а по основании Новороссийского университета коснулось и Одессы». [108]

Костомаров, можно сказать с пеной у рта уверял своих читателей, что «украинофильство» преследует лишь просветительские и культурологические цели, а к политике и тем более сепаратизму, оно вообще никакого отношения не имеет. Более того, как он заявил,

«если бы существовала у кого-нибудь такая мысль [отделения Малороссии от России – А.В.], то она была бы в одинаковой степени нелепа, как мысль о самобытности всякого удельного княжения, на которые когда-то разбивалась Русская земля в удельно-вечевой период нашей истории; но едва ли бы такая мысль могла найти себе долговременное пребывание в голове, не нуждающейся в помощи психиатра». [109]

Судя по всему, с психиатрической помощью в России того времени все-таки было не очень хорошо. Последующие события наглядно показали что, либо Костомаров был крайне наивен, не зная, чем является, по сути, на тот момент, украинофильская секта, либо он просто нагло лгал.

Как бы там ни было, но перед украинофилами XIX века стояла стратегическая задача доказать существование отдельной нации (которой в последствии придумают название «украинцы») путем создания отдельного языка и отдельной культуры, ну или хотя бы литературы. Для выполнения этих сверх задач, все, кто в среде украинофилов хоть как-то мог излагать свои мысли на бумаге, были мобилизованы в качестве литературных бойцов, которым перо заменило винтовку. Так, возможно впервые в мировой истории, начала создаваться культура некоего народа, до возникновения самого этого народа.

Как остроумно заметил в 1894 году один из галицийских писателей Ю.Яворской, в своей статье «Верхи и низы современной малорусской поэзіи»,

«нужно только ближе разсмотрЪть всю современную малорусскую, или, какъ она величается, «украинскую» литературу, чтобы убЪдиться, что это только болЪзненный наростъ на русскомъ народномъ тЪлЪ. Приглянувшись, мы увидимъ, что всЪ эти Школиченки, Подоленки, Торбенки и другіе «енки» - не писатели, не поэты, даже не литературные люди, а просто политическіе солдаты, которые получили приказаніе: сочинять литературу, писать вирши по заказу, на срокъ, на фунты. Вотъ и сыплются, какъ изъ рога изобилія, безграмотныя литературныя «произведенія», а въ каждомъ изъ нихъ «ненька Украина» и «клятый москаль» водятся за чубы. Ни малЪйшаго следа таланта или вдохновенія, ни смутнаго понятія о литературной формЪ и эстетикЪ не проявляютъ эти «малые Тарасики», какъ остроумно назвалъ ихъ Драгомановъ, но этого всего отъ нихъ не требуется лишь бы они заполняли столбцы «Зори» и «Правды», лишь бы можно статистически доказать міру, что, дескать, какъ-же мы не самостоятельный народъ, а литература наша не самостоятельная, не особая отъ «московской», если у насъ имЪется цЪлыхъ 11 драматурговъ, 22 беллетриста, а 33 и 1/3 поэта, которыхъ фамиліи окончиваются на – «енко»? [110]

Как в свое время заметил Николай Ульянов,

«писать по-украински, с тЪх пор значило - не просто предаваться творчеству, а выполнять нацiональную миссiю. ЧеловЪку нашего времени не нужно объяснять, какой вред наносится, таким путем, истинному творчеству. Всюду, гдЪ литературЪ помимо ея прямой задачи навязывается какая-то посторонняя, она чахнет и гибнет. Этим, повидимому, и объясняется, почему послЪ Шевченко не наблюдаем в украинской письменности ни одного значительнаго явленiя. Под опекой галичан, она стала, по выраженiю Драгоманова, «украинофильской, а не украинской», т. е. - литературой не народа, не нацiи, а только самостiйническаго движенiя. Поощренiе оказывалось не подлинным талантам, а литературных дЪл мастерам, наиболЪе успЪшно выполнявшим «миссiю». Писательская слава Нечуя, Конисскаго, Чайченко - создается галичанами; без них этим авторам никогда бы не завоевать тЪх лавров, что совершенно незаслуженно выпали на их долю». [111]