Линда Ховард - Все, что блестит

• Название: Все, что блестит
• Автор: Линда Ховард
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Отчаянно пытаясь противостоять все усиливающейся страсти к Джессике Стэнтон, известной, как Черная Вдова, греческий миллиардер Николас Константинос влюбляется в нее, но опасается ее темного и бесславного прошлого…

---

Он улыбался, но улыбка светилась язвительным торжеством.

— Спокойной ночи, любимая, — пробормотал он, снова возвращая бретельку на плечо. — Увидимся через два дня.

После того, как он ушёл, забрав чемодан и тихо закрыв за собой дверь, Джессика осталась лежать на кровати, нервно кусая губы, чтобы удержаться и не закричать от ярости и разочарования одновременно. Он сделал это преднамеренно, совратил мягкостью, так что она забыла свои страхи, а потом бросил, не доведя до удовлетворения. Мотивом его действий была месть за то, что прежде она отказывалась пойти ему навстречу, или это всего лишь расчётливый манёвр, чтобы поставить её на колени? Она склонялась к последнему, но больше, чем когда-либо, была настроена не уступать ему. Она не станет его сексуальной игрушкой!

Мысль о бегстве доставляла мрачное удовольствие. Он был абсолютно уверен в своей победе; пусть потом поломает голову, что пошло не так, как надо, когда обнаружит, что жена сбежала, вместо того чтобы спать с ним. Николас слишком эгоистичен и уверен в себе, ему пойдёт на пользу узнать, что хоть кто-то способен устоять перед ним, хотя бы иногда.

Джессика установила будильник на два часа ночи, затем улеглась в кровать, надеясь, что сможет заснуть. В конце концов, ей это удалось, но отдохнуть удалось всего пару часов, когда зазвенел будильник. Она поспешно выключила его и встала с кровати, затем включила фонарик, который всегда лежал в ящике стола у кровати, чтобы найти джинсы, рубашку и ботинки на резиновой подошве. Она открыла дверь в шкаф, достала свой маленький чемодан, затем перешла к раздвижным стеклянным дверям, которые вели на террасу. Со слабым щелчком отперла замок, уверенным движением раздвинула двери, открыв их ровно настолько, чтобы можно было проскользнуть через них. Она торопливо выключила фонарик, надеясь, что в такой поздний час никто не заметил предательский свет.

Луны на небе не было, но и слабого звёздного света хватило, чтобы увидеть, куда идти, она осторожно обошла мебель, поставленную на террасе, и незаметно прокралась вокруг фасада дома. Джессика оставила террасу и двинулась по дорожке из каменных плит, которая вела на холм к вертолётной площадке. Она прошла совсем немного, когда ноги начали болеть и дрожать от усталости: неприятное напоминание о том, что она в действительности не совсем выздоровела. Сердце бешено стучало в груди, когда она, наконец, добралась до вертолёта и на мгновение остановилась, задыхаясь.

Дверь вертолёта легко открылась, Джессика влезла внутрь, больно ударившись бедром о чемодан и бормоча проклятья в адрес громоздкого багажа. Затем снова включила фонарик, чтобы осветить проход между сидениями в хвосте машины. Место за задними местами было всего два фута в высоту, и она немедленно попробовала свернуться там, но пространства не хватало для неё и чемодана. Она поставила чемодан на пол между последними двумя рядами мест, но решила, что его слишком легко заметить в таком положении.

Джессика с минуту изучала обстановку вертолёта, затем ещё раз вернулась в потайное место и поставила чемодан между собой и сиденьем; спинка кресла немного наклонилась вперед, но она надеялась, что не очень заметно. Пространство было тесным, и ей придётся не шевелиться вообще, пока они не приземлятся в Афинах и Николас с Андросом уедут, но это лучшее, на что можно рассчитывать. Она оставила чемодан и выползла оттуда, ноги и руки уже закостенели за то короткое время, что она просидела там. Она собиралась принести одеяло, но забыла, и теперь пообещала себе, что, когда спрячется перед взлетом, то захватит одеяло, чтобы смягчить прикосновение к твёрдому холодному металлу.

Ликуя, Джессика осторожно сползла вниз с холма, прокралась в спальню и закрыла за собой раздвижные двери. Она могла бы подождать в вертолёте, но подсознательно опасалась, что Николас может заглянуть к ней до отъезда, и решила улечься в кровать, но под длинной ночной рубашкой оставить одежду.

И тут Джессика увидела, что ей придется снять блузку, если она не хочет, чтобы ту было видно из-под ночной сорочки, но у неё не будет шанса надеть её снова. Останется очень мало времени, чтобы добраться до вертолёта раньше обоих мужчин, и она не хотела впустую тратить время на переодевание. Она останется в блузке, но натянет покрывало до подбородка.

Джессика скинула ботинки и поставила их с другой стороны кровати, подальше от двери, затем прилегла, чтобы отдохнуть. Но не смогла даже задремать, от волнения кровь бурно струилась по венам, она нетерпеливо прислушивалась к слабым звукам в притихшем доме, которые укажут, если поблизости кто-то начнёт передвигаться.

Небо только начало светлеть, когда она услышала звук льющейся воды и поняла, что ждать осталось недолго. Она повернула встревоженное лицо в сторону двери и плотно натянула покрывало до подбородка. Джессика ждала, заставляя себя глубоко и ровно дышать.

Она не услышала его шагов, он двигался неслышно, как большой кот, и первым признаком, сообщившим о его присутствии, было то, что дверь почти беззвучно открылась, и тонкая полоса света упала на кровать. Джессика сосредоточилась на дыхании и сквозь ресницы взглянула на него — он стоял в дверном проёме, наблюдая за ней. Секунды текли, и от страха начало крутить в желудке: чего он ждет? Ощущает что-то необычное?

Потом он медленно закрыл дверь, и она глубоко и судорожно выдохнула с облегчением. Джессика сбросила с себя одеяло и засунула ноги в приготовленные ботинки, затем подхватила тёмно-коричневое одеяло, которое ещё раньше собиралась взять с собой, но забыла о нём, и направилась к раздвижным дверям.

Сердце билось в горле, сбивая дыхание, пока она бежала так тихо, как могла, вокруг дома на холм. Сколько у неё времени? Секунды? Если они покинут дом до того, как она спрячется в вертолёте, то увидят её. Николас оделся? Она не могла вспомнить. Задыхаясь, Джессика взобралась на гребень холма и бросилась к вертолёту, чтобы открыть дверь. Раньше она очень легко открывались, но теперь никак не хотела поддаваться, и с ней пришлось провозиться нескольких мучительных секунд, пока ручка не повернулась и дверь не открылась. Она взобралась внутрь и закрыла дверь, бросив торопливый взгляд на дом, чтобы увидеть, идут ли они. К счастью, насколько хватал глаз, никого вокруг не было видно, и она рухнула на сидение, переведя с облегчением дух. «Вот уж не предполагала, что побег окажется настолько нервирующим», — подумала она устало. Все тело болело от непривычного напряжения, и в голове запульсировало.

Медленно передвигаясь, она доползла до задней части вертолёта и нагнула спинку кресла, чтобы пробраться в потайное место. Джессика развернула одеяло, свернулась калачиком и положила голову на руку. Она настолько измучилась, что несмотря на неудобное положение почувствовала, что засыпает, и только когда Николас и Андрос сели в вертолет, вернулась к реальности. Кажется, они не заметили ничего необычного, но она затаила дыхание.

Они обменялись несколькими словами на греческом, и она закусила губу от расстройства, что не может понять их. Мадам Константинос и Петра научили её нескольким словам, но большого прогресса в языке она не достигла.

Затем Джессика услышала шум винта вертолёта, поскольку лопасти начали вращаться, и поняла, что план сработал.

От вибрации металла у неё возникло ощущение, будто с неё сползает кожа, и левая нога уже затекла. Она осторожно передвинула руку, чтобы растереть сведённую болезненной судорогой ногу, довольная, что грохочущий рев лопастей заглушает все звуки. Шум превратился в своеобразный вой, они взлетели, вертолет накренился вперед, когда Николас направил его от дома к морю, простиравшемуся на пути от острова к Афинам.

Джессика понятия не имела, как долго продолжался полёт — голова болела настолько сильно, что она закрыла глаза, пытаясь забыться во сне. Но не очень преуспела в этом, хотя, должно быть, задремала, потому что, когда лопасти замедлили вращение, а шум затих, она встрепенулась и поняла, что они приземлились. Николас и Андрос о чём-то переговорили, и быстро оба оставили вертолёт. Джессика лежала и прислушивалась к затихающему шуму лопастей. Она побоялась выходить сразу, на случай, если они всё ещё рядом, так что медленно досчитала до тысячи, прежде чем покинула своё укрытие.

Тело настолько закостенело, что она вынуждена была посидеть на месте и растереть занемевшие ноги, чтобы они вновь могли служить ей. Конечности покалывало, потому что восстанавливалось кровообращение. Достав чемодан из-за сидений, она огляделась, но не увидела никого, похожего на мужа; потом глубоко вздохнула, открыла дверь и вышла из вертолёта.

Удивительно, но никто не обращал на неё никакого внимания, пока она, как ни в чем не бывало, шла по забетонированной полосе и входила в здание терминала. Она знала из собственного опыта, что входы и выходы в аэровокзалах тщательно отслеживались, и сам факт, что никто её не остановил, чтобы спросить, что она здесь делает, тревожил её. В такую рань, хотя в здании и находилось очень много людей, ещё не было давки более поздних часов. Женская комната отдыха была почти пуста, и ни одна из женщин не обратила на нее внимания, когда она скользнула в одну из кабинок и заперла дверь, затем открыла чемодан и вытащила сумку и платье, которое собиралась надеть. Восхищаясь современными, не мнущимися тканями, она сняла джинсы и рубашку, уложила их в открытый чемодан, затем с трудом надела колготки и натянула через голову платье. Гладкая шелковистая ткань приятно прилегала к коже. Джессика расправила платье льдисто-голубого цвета по фигуре, затем завела руки за спину, чтобы застегнуть застёжку-молнию.