Александр Самойло - Две жизни

• Название: Две жизни
• Автор: Александр Самойло
• Издательство: Военное издательство Министерства обороны Союза ССР (Воениздат)
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1958

Воспоминания генерал-лейтенанта в отставке А.А.Самойло «Две жизни» охватывают большой исторический период - с конца XIX века до середины XX века.

 В первой части воспоминаний автор рассказывает о своем детстве, учебе в гимназии, юнкерском училище, Академии Генерального штаба и о своей службе в царской армии.

 Вторая часть посвящена описанию событий от Октябрьской революции до Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг., участником которых был автор. Особенно подробно автор рассказывает о борьбе с интервентами на Севере во время гражданской войны, где он командовал 6-й Отдельной армией.

 Воспоминания А.А.Самойло рассчитаны на офицеров Вооруженных Сил и широкие круги гражданских читателей.

---

Уверенность генерала Айронсайда, возглавлявшего с октября войска интервентов, в своей победе над нами была настолько велика, что в Архангельске в специально образованной интервентами комиссии серьезно обсуждался вопрос, как поступить со мной после этой победы. В своих воспоминаниях военный прокурор Северной области Добровольский вот как высказывал в комиссии свое мнение по этому поводу.[91]

«…Члены комиссии никак не могли понять, как можно осудить за принадлежность к «большевизму» лиц, не принадлежащих к Российской Коммунистической партии большевиков. Пришлось терпеливо приступить к долгим объяснениям, что с точки зрения закона приходится иметь дело с двумя преступными сообществами, из которых одно именует себя Российской Коммунистической партией (большевиков), а другое — Советской властью. Ядро второго сообщества составляют Ленин и другие, но, кроме них, в состав его входят не только партийные коммунисты, но и другие лица, сознательно, а не в силу принуждения или из-за куска хлеба примкнувшие к этому сообществу, причем иногда не в силу каких-либо идейных соображений, а просто потому, что они в порядке борьбы поставили ставку на Советскую власть. Деятельность таких лиц в объективном смысле приносит не меньший вред, и в оценке ее судебная власть не исходит из партийной принадлежности, но лишь разрешает вопрос, поскольку данное лицо является сознательным агентом Советской власти. Для иллюстрации своей мысли я просил членов комиссии ответить, чья деятельность является более преступной: какого-нибудь коммуниста или командующего против нас красными войсками генерала Генерального штаба Самойло».

Этим сладким надеждам Миллера — встретиться со мной еще раз после нашего знакомства в Петербурге, в Николаевском кавалерийском училище и в Главном управлении Генерального штаба, — не суждено было сбыться. Победа 6-й армии под Шенкурском произвела отрезвляющее действие и на Айронсайда, и на все британское правительство, и даже на моего другого хорошего знакомого по Петербургу — британского генерала Нокса.

Летом уже начались разговоры об уводе английских войск с нашего Севера. Марушевский даже внес предложение заставить англичан остаться силой оружия!

Сам Миллер, только что в начале июня утвержденный в своей должности указом «верховного правителя России», развил по поводу ухода англичан необычайно обширную корреспонденцию.

Сначала он просил Черчилля вообще оставить английские войска в Архангельске, потом умолял его оставить их хотя бы на неделю, затем мирился с оставлением только добровольцев, наконец, только запасов. Несговорчивость Черчилля заставила Миллера поочередно просить о поддержке войсками американцев, французов, шведов, сербов, чехословаков, финнов (великодушно обещая им независимость страны!), Эстляндию, донских казаков. Потерпев везде и у всех неудачу, Миллер пошел на уступки оппозиции у себя в Северной области, ввел инспекцию труда, пообещал ряд конституционных мероприятий, амнистию, наконец стал отказываться даже от диктатуры.

Лично я лишь полной растерянностью Миллера объясню, что он забыл обратиться за помощью ко мне как к своему хорошему знакомому, дабы избавить меня от позорной казни через повешение по приговору Добровольского!

Последний удар Миллеру нанес генерал Нокс, телеграфировав в Лондон коротко, но убедительно: «Когда 150 миллионов русских не хотят белых, а хотят красных, бесцельно помогать белым».

«Better late than never»,[92] — сказал я мысленно по адресу Нокса английскими словами русскую поговорку, — мне всегда вы казались неглупым человеком и не только потому, что подарили мне в Петербурге хорошую лондонскую сумку для носки карт».

Положение Северной области действительно было очень тяжелым, особенно продовольственное у населения: плохой урожай, отсутствие помощи от Временного правительства, бывшего на стороне кулаков и прежних владельцев. Паек от «союзников» был мал и выдавался на год. Все издержки по гражданской войне ложились на плечи широких масс.

Оставшиеся в архангельском подполье большевики, несмотря на свирепые репрессии (расстрелы производились даже по подозрению), укрепляли свои организации, вели выступления против интервентов, выпускали прокламации, подготавливали волнения и даже восстания в войсках.

Уповая на значительные силы (интервенты сосредоточили на Севере свыше 56 тысяч человек, считая экипажи эскадр) и на широко проводимые репрессии, белое правительство и союзное командование долго не сознавали безнадежности борьбы против целого народа, уверенного в своей правоте и защищавшего свое существование.

Несмотря на громадное впечатление, произведенное на «союзников» поражением под Шенкурском, тот же Миллер много позже, на совещании с общественными группами, утверждал, что положение на Севере ничего угрожающего не представляет. Долго не открывал он глаз и на состояние собственных белогвардейских войск. С легкой руки английских солдат, начавших сопротивление отправке на фронт, подняли бунт 3-й и 8-й полки. Летом на Онеге 5-й полк, перебив своих офицеров, перешел на сторону красных войск; бунтовал и лучший белогвардейский Дайеровский полк, действовавший на железнодорожном направлении, причем часть его также перешла на сторону советских войск; то же было в 7-м полку; в начале зимы Архангелогородский полк поднял восстание, охарактеризованное генерал-губернатором как «небольшое недоразумение». Начали постепенно сдавать даже наиболее надежные банды белых партизан (шенкурских и тарасовских) из кулацких выходцев. Мятежи из Архангельского района стали перекидываться на Пинегу и Печору.

Распространенное мнение о том, что Северный фронт был фронтом менее важным, носившим характер пассивный, оборонительный, я считаю ошибочным, основанным лишь на внешнем сравнении условий борьбы на нем с условиями других, более активных фронтов.

Действия 6-й армии на протяжении всей ее борьбы имели характер маневренный и активный. Длительные промежутки в боевых действиях вызывались или климатическими особенностями, или необходимостью длительной же подготовки очередных операций ввиду громадных расстояний, скудости транспортных средств и средств связи. Кроме того, 6-я армия, как я уже говорил, неоднократно выделяла из своего состава лучшие полки на помощь соседним фронтам. Это обстоятельство иногда не только лишало армию возможности предпринимать активные действия, но ставило ее в невыгодное и даже опасное положение. Тем не менее я считал себя обязанным идти на это во имя взаимной выручки, учитывая, что в случае неудачи наш фронт располагает огромными пространствами для отхода, чего нет на других фронтах. Главное же я рассчитывал на доблесть своих войск и их командиров, воспитанных и закаленных суровыми условиями Северного театра войны, на испытанную помощь партийно-политических работников армии.

Полным подтверждением таких соображений и явилась Шенкурская операция.

Шенкурск, уездный город на судоходной реке Вага, был сильно укреплен интервентами. Он служил оплотом эсеровского и меньшевистского влияния не только в уезде, но и во всей Архангельской губернии и являлся самым южным пунктом, до которого продвинулись с начала войны интервенты. Расположен Шенкурск между важнейшими оперативными направлениями: железнодорожным — на Москву и северодвинским — на Котлас и далее на Екатеринбург и Пермь (3-я армия Восточного фронта). Владея Шенкурском, интервенты все время угрожали флангам наших позиций на обоих направлениях. Отсюда стремление 6-й армии захватить Шенкурск, чтобы затем выйти через устье Ваги на Двину, а по ней спуститься вниз к Архангельску в обход сильно укрепленных позиций на железной дороге. Этот расчет строился на разности во времени между освобождением Двины ото льда в верховьях и низовьях ее. Последнее в свою очередь позволяло рассчитывать на содействие нашей флотилии и бездействие более сильной флотилии противника.

Этот наш замысел в конце концов и был осуществлен. Все другие расчеты на овладение Архангельском, дававшиеся главкомом, себя не оправдали.

После десанта интервентов линия фронта с трудно проходимыми перерывами между главнейшими направлениями установилась: от северного берега Онежского озера на Повенец, Кожозеро, Прилуцкое (на Онеге), 441-я верста на железной дороге, Кодыш (на Емце), Бе-резник (на Ваге), Троицкое (на Северной Двине), Тру-фангорское (на Пинеге) и далее по старинному северному пути на Березов (на Оби) через Усть-Щугор (на Печоре).

В район Печоры был брошен отряд Мандельбаума[93] с целью препятствовать связи интервентов с Колчаком.

На этом правом фланге армии действовать можно было лишь летом, в остальное время все пространство между Вычегдой и истоками всех северных рек представляло поверхность, не проходимую из-за болот и снега.