Г. Штоль - Мифы классической древности

• Название: Мифы классической древности
• Автор: Г. Штоль
• Издательство: Директ-Медиа по изданию Минск 2001
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 2004

Боги Олимпа, как известно, ведут себя как люди: любят, ревнуют, участвуют в походах и войнах. А люди занимаются тем же, с той лишь разницей, что они смертны, а еще тем, что уже более двух тысяч лет притягивают, восхищают, и воспитывают целые поколения. И Геракл, и Тезей, и Мелеагр, совершающие великие подвиги, и Орфей, спускающийся в царство Аида, и Икар, поднимающийся к солнцу, – вечные примеры высот мужества, любви и духа, которых может достичь человек. Даже если все они заложники богов.

Перевод B. И. Покровского, П. А. Медведева 

---

С плачем удалились Эврилох и его товарищи. За горами, в лесу, увидели они сгроможденный из тесаных камней крепкий Цирцеин дом. Около дома толпились волки и львы. Вместо того чтобы напасть на пришельцев, они подбежали к ним, Махали хвостами, ластились к ним; то были люди, превращенные в зверей волшебницей Цирцеей. Звонко, приятным голосом пела, сидя за широкой, прекрасной тканью, богиня. Подали ахейцы голос; к ним вышла немедля нимфа, отворила блестящие двери и радушно пригласила их в дом свой. Забыв осторожность, все вступили в жилище Цирцеи. Остался один лишь Эврилох: предчувствовал он что-то недоброе. Усадив гостей на прекрасные кресла и стулья, подала им нимфа смеси из сыра и меда с ячменной мукой и прамнийским вином. Но к этой смеси подлила она еще волшебного зелья, чтобы совершенно пропала у гостей память об отчизне. Как только отведали они этого напитка, Цирцея прикоснулась к ним своим волшебным жезлом и превратила их в свиней: каждый из них оказался со щетинистой кожей, со свиным рылом, с хрюком свиным, не утратив, однако, рассудка. Плачущих, заперла их нимфа в закуты и бросила им желудей и буковых орехов.

Не дождался Эврилох возвращения товарищей и побежал к кораблю с плачевной вестью о бедствии, постигшем его спутников. Слезами наполнились его очи и душа в нем терзалась от скорби. Долго от горя не мог он вымолвить слова, наконец оправился от страха и рассказал о случившемся. Немедленно надел Одиссей свой обоюдоострый меч, схватил туго согнутый лук и велел Эврилоху проводить его к дому Цирцеи. Но в страхе упал Эврилох перед ним на колени и обратился к нему с такими словами: "Нет, повелитель! Оставь меня здесь, но уводи меня отсюда силой. Уверен я, что сам ты не воротишься назад, не вернешь и спутников наших. Лучше обратиться в бегство, чтобы избежать гибели". Так говорил Эврилох, и Одиссей в ответ ему: "Эврилох, принуждать тебя я не хочу: оставайся здесь при моем корабле; утешайся питьем и едою. Я же пойду; я должен исполнить свой долг". С этими словами пошел он от берега моря. Уже опускался Одиссей в долину, лежащую вблизи Цирцеина дома, как в виде прекрасного юноши предстал ему Гермес. Ласково подал он Одиссею руку и сказал ему: "Стой, злополучный, куда бредешь ты, не ведая здешнего края, по лесистым горам? Люди твои у Цирцеи. Всех их в свиней обратила она, чародейка, и заперла в хлев. Ты спешишь их спасти? Но сам ты не уйдешь оттуда невредимый, случится и с тобой то же, что случилось с ними. Слушай, однако: я имею средство избавить тебя от беды; я дам тебе зелья; смело иди с ним в жилище Цирцеи; оно сохранит тебя от страшного часа. Возьми эту волшебную траву; людям опасно с корнем вырывать ее из земли, но богам все возможно. С этой травой иди ты в жилище богини: она защитит тебя от ее чар. Когда же коснется она тебя волшебной тростью, извлеки меч свой, замахнись им на волшебницу-нимфу и потребуй, чтобы возвратила она тебе товарищей". Так говорил бог Гермес. Дал он Одиссею траву и удалился опять на Олимп. Одиссей же, волнуемый многими мыслями, продолжал путь свой к дому Цирцеи. Став перед блестящей дверью дома прекраснокудрой богини, громко стал он вызывать ее. Немедля вышла богиня, отворила блестящие двери и дружелюбно предложила Одиссею вступить в дом. Войдя в покои, богиня посадила Одиссея на среброгвоздный, редкой работы стул и в золотую чашу влила для него свой напиток. Когда был отведан напиток, Цирцея прикоснулась к Одиссею жезлом и сказала: "Иди и свиньею валяйся с другими в закуте". Одиссей же извлек свой меч обоюдоострый и, подбежав к ней, поднял – как будто вознамерившись умертвить ее. Громко, с великим плачем, воскликнула тогда богиня, обнимая колена героя: "Кто ты? Откуда? Каких ты родителей? Питья моего ты отведал и не был им превращен; а до сих пор никто не мог избежать чародейства, даже и тот, кто к питью лишь прикасался губами. Не Одиссей ли ты? Давно возвестил мне Гермес, что, по разрушении Трои, будет здесь этот муж многохитростный. Вдвинь же в ножны меч свой и в доме моем будь желанным гостем". Но в ответ ей сказал сын Лаэртов: "Цирцея, могу ли я быть твоим доверчивым другом, если ты обратила в свиней всех моих спутников? Доверюсь я тогда лишь, когда дашь ты мне великую клятву в том, что нет у тебя против меня никаких вредных замыслов, и товарищам моим возвратишь прежний вид их". Тотчас же поклялась Цирцея и исполнила клятву.

Целый год жил Одиссей с друзьями своими у гостеприимной нимфы. Ежедневно, в течение целого года, ели они прекрасное мясо и утешались сладким вином; но не забыли о милой родине. Одиссей, по желанию товарищей, обратился с просьбой к Цирцее, чтобы отпустила она их на родину. И Цирцея в ответ ему: "Лаэртид, Одиссей благородный! В доме своем по неволе я не желаю тебя удерживать. Но прежде ты должен уклонясь от пути – проникнуть в ту область, где властвует Аид и супруга его Персефона. Должно тебе вопросить душу Тиресия Фивского: разум ему сохранила в аиде Персефона и мертвому. Он возвестит, придется ли тебе возвратиться на родину". Так говорила богиня; и ужаснулся Одиссей, горько заплакал он: противна стала ему жизнь; не хотелось ему глядеть на солнечный свет. Наконец сказал он: "Цирцея, кто же провожатым будет на этом пути? Никто из смертных не был еще живым в аиде". Но Цирцея утешила Одиссея и научила его, как поступить, чтобы успокоить тени умерших и узнать от Тиресия будущее. Рано утром на другой день разбудил Одиссей своих спутников и велел им собираться в путь. Но и здесь пришлось ему потерять одного товарища. Младший из спутников Одиссея Эльпенор, не особенно смелый в битвах и умом одаренный от богов не щедро, одурманенный вином, ушел спать на кровлю Цирцеина дома, чтобы там отрезвиться на прохладе. Рано утром, услышав шумные сборы товарищей в путь, вдруг он вскочил. Но от хмеля забыл Эльпенор, что нужно было ему повернуться назад, чтобы сойти по ступенькам с высокой кровли. Соскочил он спросонья вперед, сорвался и ударился оземь затылком, переломил себе позвоночную кость, и душа его отлетела в область Аида. Одиссей же собрал своих спутников и так говорил им: "Друзья мои! Конечно, вы думаете, что возвращаемся мы в милую землю отчизны. Но иной путь указала нам Цирцея: в царстве Аида я должен воспросить душу Тиресия Фивского". Так он сказал, и сокрушилось в груди у них сердце. Пали они на землю и в исступлении рвали на себе волосы. Но напрасны были их слезы и вопли. В то время как печальные шли они к берегу, меж ними поспешно прошла Цирцея и оставила на берегу возле корабля чернорунную овцу и барана, которых Одиссей должен был принести в жертву в царстве теней.

Одиссей в Аиде

(Гомер. Одиссея. XI)

Спустив корабль на священные воды, Одиссей и спутники его утвердили на нем мачту, привязали паруса. Взяв потом с берега барана и овцу, взошли они на корабль. Тяжко было у всех на душе, все проливали слезы. Цирцея послала им попутный ветер, и целый день плыли они по волнам Океана глубокотекущего. Когда же солнце село и наступила ночная тьма, они достигли противоположного берега великой реки {85}, того места где находилась печальная область киммериян,

…покрытая вечно Влажным туманом и мглой облаков.
Никогда не являет
Оку людей там лица лучезарного Гелиос, землю ль
Он покидает, всходя на звездами обильное небо,
С неба ль, звездами обильного, сходит, к земле обращаясь;
Ночь безотрадная там искони окружает живущих.

Прибыв в эту страну, Одиссей и спутники его втащили корабль на берег, взяли с собой барана и овцу и пошли по течению вод Океана, к тому месту, о котором говорила им Цирцея.

Двоим из спутников своих Одиссей дал подержать обреченных на жертву животных, сам же мечом своим вырыл яму в локоть длиной и шириной, совершил три возлияния мертвым и обещал, по возвращении в Итаку, принести им в жертву корову, не имевшую тельцов, Тиресию же особо посвятить лучшего в стаде барана. Дав такое обещание, сам он зарезал овцу и барана над ямой. Черная кровь полилась в нее, и слетелись души умерших. Но Одиссей мечом отгонял их от крови. Кликнул товарищей, Одиссей велел им содрать кожу с овцы и барана и, предав их огню, призвал грозного бога Аида и страшную Персефону.

Между тенями впереди всех был Эльпенор: бедный, еще не зарытый, не оплаканный в доме Цирцеи, лежал он на земле. Пролил слезу Одиссей, когда увидел его и, состраданием проникнутый, так сказал ему: "Скоро же, друг мой Эльпенор, очутился ты в царстве Аида! Пеший, ты был проворнее, чем мы на корабле быстроходном". Тогда рассказал ему Эльпенор, как, пьяный, погубил он себя, и умолял, чтобы по возвращении в жилище Цирцеи Одиссей предал погребению и оплакал его, чтобы поставил ему высокий холм гробовой и на холме этом водрузил то весло, которым при жизни треножил он волны. Все это Одиссей обещал исполнить. Потом подошла к Одиссею тень матери его Антиклеи, Автоликовой дочери: в живых оставил он ее, когда отплыл в Трою. Увидев призрак матери, Одиссей заплакал – печаль проникла ему в душу; но и ее, как это ни тяжко было душе, не пустил он к крови: не дал еще ему ответа прорицатель. Наконец предстала Одиссею тень фиванского старца Тиресия с золотым жезлом в руке. Узнал Одиссея провидец и обратился к нему с такими словами: "Лаэртид злополучный! Что побудило тебя покинуть пределы светлого дня и подойти к безотрадной обители теней? Отодвинься от ямы и мечом не препятствуй мне подойти к крови, чтобы мог я правдиво возвестить тебе судьбу твою". Так он сказал; отступив от ямы, Одиссей вложил в ножны меч свой, Тиресий же напился черной крови и так начал: "Славный Одиссей! Ты желаешь счастливо возвратиться в дом свой: но раздраженный бог затруднит тебе путь. Посейдон, колебатель земли, гонит тебя: ты прогневил его ослеплением Полифема, его милого сына. Но все же можешь, испытав много бедствий, возвратиться на родину, если обуздаешь себя и буйных спутников. С ними приведешь ты корабль свой к острову Тринакии. Там найдете вы тучных быков и баранов Гелиоса, который все видит, все слышит. Если воздержишься поднять руку на стада Гелиоса, то будешь в Итаке, хоть и встретишь великие бедствия. Если же подымешь на них руку, то пророчу погибель всем вам. Сам ты избегнешь смерти, но, претерпев великие беды, в дом свой возвратишься нескоро, без спутников, на чужом корабле. Да и дома встретишь не радость: там найдешь ты буйных людей, губящих твое достояние, докучающих Пенелопе своим сватовством и брачными дарами. Когда же обманом или явной силой ты умертвишь женихов, захвативших дом твой, тогда оставь дом свой и, взявши весло корабельное, отправься снова странствовать и странствуй до тех пор, пока не увидишь людей, не знающих моря и не солящих пищи. Если дорогой ты встретишь путника и путник тот тебя спросит: "Что за лопату несешь на плече?" – тогда водрузи весло свое в землю; тогда конец твоему роковому, долгому странствию. Принеси в ту пору царю Посейдону великую жертву: быка, барана и вепря. Потом возвратись домой и дома соверши священные гекатомбы Зевсу и прочим богам, владыкам беспредельного неба, всем по порядку. И смерть не застигнет тебя на туманном море; кончину ты встретишь спокойно, украшенный старостью светлой, богатый счастьем своим и народным. И сбудется все предреченное мною".