Саския Бергрен - Сладость греха

• Название: Сладость греха
• Автор: Саския Бергрен
• Издательство: Издательский Дом «Панорама»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-7024-1254-0

Шафер и подружка невесты, они впервые встретились на репетиции свадебной церемонии и, естественно, не могли предположить, что путь к алтарю вслед за женихом и невестой — это начало их совместного пути по жизни.

Она собиралась выйти замуж за совсем другого человека, а он и не думал расставаться с беззаботной жизнью холостяка. Но судьба распорядилась иначе…

---

— Терпеть не могу недотрог!

— А много их у тебя перебывало… недотрог?

Небритый подбородок теперь упирался ей в грудь, и легкое покалывание щетины сводило Флорин с ума.

— Ни одной.

— А как насчет девиц другого типа? Тех, что охотно бросались тебе на шею? Много их было?

Бен приподнялся на локтях, заглянул ей в глаза.

— Да это уж как водится. Тебе неприятно?

Флорин собиралась отшутиться, но вместо этого закрыла лицо руками и серьезно сказала:

— О да, Бенедикт Норденгрен, ненавижу их всех за то, что были с тобой прежде меня. Но у меня нет права злиться.

— Есть — после сегодняшней ночи.

На глазах у нее выступили слезы, нежные губы приоткрылись, послышалось не то стон, не то вздох. Но заветные слова настойчиво рвались с языка. Ведь чувства настолько сильные невозможно хранить в себе!

— Прости меня Господь, потому что, Бенедикт, я люблю тебя.

— Тогда прости Господь нас обоих, не только тебя.

На этот раз он вошел в нее с неспешной, ласковой осторожностью. Это сближение разительно отличалось от первого. Умиротворенное, бережное, словно просчитанное заранее… Влюбленные любовались друг другом, нежили друг друга прикосновениями и взглядами. Ни слова, ни стона не нарушало тишины — этот союз призван был не облегчить душу, но связать любящих неразрывными духовными узами. Оргазма достиг только Бен, но Флорин ничуть не огорчилась — она вольна была дарить блаженство и радоваться каждому мгновению. И сближение это, несмотря на его простоту, едва ли не святость, потрясло обоих до глубины души.

— Я люблю тебя, — прошептал Бен, словно принося клятву.

— И я тебя люблю, — отозвалась Флорин… и расплакалась.

Сразу после этого влюбленные заключили соглашение, что это были последние слезы за день. Они станут веселиться, радоваться жизни и говорить только друг о друге.

Они отправились в Фэрбери на катафалке «кадиллаке». Машина оказалась настоящим чудовищем черного цвета, двадцати двух футов в длину, с четырьмя дверцами. В кузове, обитом бархатом, свободно разместился бы гроб любых размеров, и еще оставалось много свободного пространства. Сюда загружались венки, именно поэтому такие автомобили прозвали «цветочниками».

А до чего роскошен — просто дух захватывает! Флорин удобно вытянулась поперек сиденья, положила голову на колени Бена и высунула пятки из окна. Красота, да и только!

В пяти милях от Фэрбери Бен сверился с указателем, свернул на узкую, посыпанную гравием дорогу и вскоре припарковался рядом с вереницей машин, что церемонно выстроились вдоль обочины. По двору важно расхаживали фермеры в комбинезонах под руку с толстушками женами.

Бен и Флорин сдержали обещание. Они напрочь позабыли о неодолимых враждебных силах, преградивших им путь к счастью, и радовались уже тому, что оказались вместе — держались за руки, смеялись, то и дело прятались за дерево или машину, чтобы обменяться поцелуями. «Плимут», упомянутый в афишах, оказался заржавленной, негодной развалюхой, за которую и торговаться-то не стоило. Но велеречивый аукционист соловьем разливался на потеху зрителям:

— Выставляется прекрасный автомобиль… Ретро-автомобиль в превосходном состоянии… Конфетка, а не машина! Вы сказали — четыреста? Только четыреста? А ну-ка, добрые люди, тряхнем кошельками! Четыреста десять? Я не ослышался? Не машина, а загляденье, люди добрые, только подновить краску и в дорогу… Четыреста пятнадцать? Модель снята с производства! Нигде такой не сыщете! Четыреста пятнадцать — за музейный экспонат?! Четыреста? Я не ослышался?

Бен хохотал от души, Флорин беззаботно вторила ему. До чего здорово держаться за руки в солнечном свете и потешаться над краснолицым толстяком аукционистом! Вокруг резвились собаки и дети, домохозяйки с соседних ферм деловито рассматривали выставленную на продажу домашнюю утварь, рылись в осколках чужой жизни — креслах, книгах, столиках, вышитых салфетках, куклах, банках, глиняных кувшинах, выбивалках для ковров, корытах для свиней, сборниках нот и вращающихся стульчиках для фортепиано.

— Любопытно представить, а что бы мы вынесли во двор лет этак через пятьдесят, — задумалась Флорин.

Они с Бенедиктом шли вдоль зарослей цветущей жимолости. Напротив кустов выстроились рядком стулья с плетеными сиденьями.

— А ты и впрямь хочешь устроить аукцион на старости лет? — Бен широко усмехнулся и наподдал ногой камешек.

— Я сказала «любопытно представить».

— Представить… Хорошо, давай подумаем. Там будет целая гора стоптанных кроссовок и еще одна, выше первой, — поломанных ракеток, мешки с джинсами, протертыми до дыр…

— И футболки с обрезанными рукавами, — напомнила Флорин.

— Как же без футболок! — согласился Бен. — А еще?

— И весь двор будет загроможден твоими ретро-автомобилями, Бенедикт, причем все в отличном состоянии. Так что мы сказочно разбогатеем и в наши восемьдесят лет станем раскатывать по заграничным круизам.

— А сарай мы под завязку набьем пустыми баночками из-под пудры и белыми пуховками!

Флорин сощурилась на солнце.

— Почему так много?

— Потому что каждую ночь в течение пятидесяти лет я стану изводить на тебя по целой упаковке пудры с ароматом «Диориссимо».

— Каждую ночь? Но, Бенедикт, тебе ведь будет уже за семьдесят!

Он кровожадно усмехнулся.

— Ты только вообрази, каким специалистом я стану к тому времени! — Он наклонился и легонько укусил Флорин за нос.

— Хватит скабрезностей, мерзкий старик! Лучше расскажи, что еще там будет.

— Еще там будут детские кроватки и манежики, ведь наши сыновья и дочки к тому времени давно вырастут.

Флорин воинственно подбоченилась и сердито воззрилась на него.

— Бенедикт, мы не станем продавать детские вещи, так что лучше сразу выбрось эту мысль из головы!

— Но почему, цветочек?

— Потому что к нам в гости станут наведываться внуки, бестолковый ты мой! И куда, по-твоему, я стану укладывать малышей?

Молодые люди переглянулись, фыркнули, расхохотались во весь голос. Бен обнял Флорин за плечи и принялся тихонько раскачиваться вместе с ней, просто радуясь жизни. Затем потянул за руку к одной из кухонных табуреток.

— Иди-ка сюда!

Влюбленные сели рядом. Сиденья нагрелись на солнце. В медовой истоме майского вечера эхом отзывался голос аукциониста. По-прежнему удерживая Флорин за руку, Бен уселся поудобнее, закинул ногу за ногу.

— Что такое? — спросила она, удивляясь внезапной смене его настроения.

Длинные ресницы опустились, бросая тени на скулы. Бен улыбнулся, ласково провел большим пальцем по ее кисти.

— Просто хочу посидеть здесь немного, погреться на солнышке. И полюбоваться тобой.

Блаженство длилось целых тридцать минут. Влюбленные наслаждались солнечным теплом, сидя на жестких деревянных табуретках лицом к благоуханным зарослям жимолости, и заворожено любовались друг другом. Держались за руки. Запоминали. Грезили.

И когда я в последний раз так внимательно присматривалась к человеку? Кто и когда казался мне настолько близким и родным? Когда и с кем хотелось мне поделиться солнечным светом? Как это славно и здорово! Бенедикт мудр, он знает цену подобным минутам, размышляла Флорин. Я люблю этого человека. Люблю его лицо, волосы, тело. Люблю его веселость, открытый нрав, бескомпромиссную искренность. Люблю его смех, и изгиб бровей, и абрис лица. Люблю все то общее, что нас связывает. То время, что я провела с ним, забыть невозможно. Мы подходим друг другу, Бенедикт и я. Неужели рядом с ним жизнь всегда будет походить на волшебную сказку? Губы Бена дрогнули.

— Ты тоже это чувствуешь?

— Да. — Пояснять нужды не было.

— А ведь мы могли бы быть счастливы вдвоем, ты и я.

— И мне так кажется, Бенедикт.

— Но уговор дороже денег, верно? Никаких слез!

Бен отвел взгляд от ее лица и, по-прежнему удерживая Флорин за руку, спрятал лицо в ее коленях. Да, она обещала больше не плакать. Флорин запрокинула голову, надеясь, что солнечные лучи высушат предательские капельки на ресницах. Мозолистый палец Бена легонько поскреб ее ладонь. Вот сидеть бы так вдвоем целую вечность… а там, глядишь, подошел бы аукционист да спросил: «Сколько дадите за этого первоклассного мужчину, мистера Бенедикта Норденгрена?»

И Флорин ответила бы: «Все, что у меня есть». Проще простого.

— До дома путь неблизкий, — тихо проговорил Бен. — Нам пора назад.

На обратном пути Флорин больше не клала голову ему на колени. Просто сидела рядом, прижавшись к его плечу, поджав под себя босые ноги, скрестив руки на груди.

Ехать предстояло несколько часов — достаточно времени, чтобы заглянуть в себя. В воздухе дрожали невысказанные упреки. Ужин в придорожном ресторанчике никого из них не порадовал. Молодые люди заказали все самое вкусное, но аппетита не было, и еда так и осталась на тарелках.