Диля Еникеева - Женщина не прощает

• Название: Женщина не прощает
• Автор: Диля Еникеева
• Издательство: АСТ
• Жанр: Детектив
• Год: 2004

Все главные герои имеют реальные прототипы, многие ситуации взяты из жизни и из моей клинической практики, а криминальная фабула родилась во время свадебного торжества в новорусском загородном особняке...

---

- Помню, конечно. Я сидела лицом к двери и сразу обратила на нее внимание.

- Вы с ней знакомы?

- Нет.

- Она общалась с кем-то из гостей?

- Только со своим ухажером.

- Вы уверены, что это не ее муж?

- Тут ошибиться невозможно. - Виолетта поглядела на следователя с чувством превосходства, всем своим видом демонстрируя, что имеет большой опыт по части взаимоотношения полов.

- Видимо, спутник галантно ухаживал за ней?

- Да, глаз с нее не сводил.

- Сколько ей лет, по-вашему?

- На первый взгляд не больше тридцати, но меня не проведешь! - Собеседница торжествующе улыбнулась. - Ей не меньше тридцати пяти! - Виолетта Зорич произнесла это с таким видом, будто хотела сказать “не менее ста двадцати!”

Записывая паспортные данные свидетельницы, Молчанов запомнил, что та 1956 года рождения, следовательно, Виолетте Павловне Зорич сорок пять лет, выглядит она на шестьдесят, так чего ж радоваться, что незнакомке тридцать пять, а не тридцать?!

“О, женщины, ничтожество вам имя!” - в который раз мысленно процитировал “крокодил Гена”.

Ему и в голову не пришло, что эффектная блондинка, которой по словам Зорич, не менее тридцати пяти, и “девушка лет двадцати иль чуток поболе”, которую видела Валентина Михайловна Белова, - одна и та же женщина.

- Как выглядела эта дама?

- Обычная блондинка, - презрительно обронила Виолетта.

Следователю было непонятно, что значит “обычная блондинка”? Исходя из мужской точки зрения, можно поставить знак равенства между словами “блондинка” и “дурочка”. “Блондинки ничем не лучше брюнеток, просто первые выглядят поглупее”, - мысленно сострил женоненавистник Геннадий Молчанов, ныне отвергающий и тех, и других.

 - Не могли бы вы уточнить, Виолетта Павловна, - любезно обратился он к свидетельнице.

- Ну что тут неясного? - скривилась та. - Очень самоуверенная особа, с надутыми, капризными губами, мнит о себе невесть что, хотя там смотреть не на что - кожа да кости.

- Красивая? - Следователь решил спровоцировать собеседницу.

- Да ничего в ней особенного! Оделась как шлюха, и выглядела как подстилка! - Желая показать, что она, в отличие от “подстилок”, добропорядочная женщина, свидетельница горделиво вскинула голову, отчего ее толстые, обвисшие щеки задрожали, как желе.

- Блондинки бывают разного оттенка. У этой волосы были белые, с золотистым оттенком, с русым?

- Я бы сказала, она пепельно-русая.

- Крашеная?

- Разумеется, - уверенно ответила Виолетта.

- Волосы длинные?

- Нет, скорее всего, по плечи. Заколоты на затылке, а сверху огромный шиньон.

Если бы Лариса Ивлева услышала это, она бы от души расхохоталась. Волосы она никогда не красила, они имели природный платиновый оттенок, последнее время по рецепту Клаудии Шиффер Лара споласкивала их соком свежевыжатого лимона, и они стали чуть светлее и сильно блестели.

Но злоязычная, завистливая толстуха Виолетта, для которой любая красивая, а тем более, стройная женщина, - почти смертельный враг, - невольно делала ей алиби!

Молчанову и до того не приходило в голову, что девушка, приехавшая на “мерседесе”, и “обычная блондинка”, как назвала ее Виолетта Зорич, - одно и то же лицо, а теперь такие мысли и подавно не возникли.

“Крокодил Гена” переоценил свои аналитические способности, решив, что мадам Зорич, будучи отъявленной сплетницей, наблюдательна, и поверив ее оценкам. Сплетники зачастую фиксируются на мелочах, а все остальное додумывают. В любой сплетне малая толика фактов и много-много домыслов. Не учел  Молчанов личностного фактора: зависти и диффузной неприязни омерзительной толстухи Виолетты ко всем красивым женщинам.

В итоге у следователя сложился определенный образ блондинки, выяснявшей отношения с хозяином дома во время танца: крашеная, волосы до плеч, шиньон, - ничего общего с описанием незнакомки, которую видела Валентина Михайловна Белова.

Казалось бы, Люся Бармина порхает по жизни, хлопая своими голубыми глазищами, и ничего не берет в голову. Но это лишь на первый взгляд. Через три с половиной года ее супруг перенес инсульт, и Люлю осталась с маленьким ребенком и парализованным мужем.

К тому времени даже сплетницы уже унялись - ну сколько можно жевать-пережевывать одно и то же! - тем более, Люся стала образцовой женой и пищи для пересудов не давала. Даже те, кто раньше не питал к ней теплых чувств, оценили ее добрый нрав и готовность помочь. Пока Люсин супруг работал в прежней должности, все бежали к ней с любой проблемой, и она неизменно выступала посредником между мужем-деканом и сокурсником, попавшим в трудную ситуацию. Владислав Анатольевич обожал свою малышку-Люлю и выполнял все ее просьбы, а потому учащиеся их курса пользовались особыми привилегиями. Ни одного нерадивого студента не отчислили за неуспеваемость и давали возможность пересдать сессию, всем беременным и молодым мамашам без всяких проволочек и хождения по мукам оформляли академический отпуск, все неимущие, женатые и молодые родители получали стипендию, все хворые освобождались от трудовой повинности на овощебазе и в подшефном совхозе, - не перечесть всех благих дел с Люсиной подачи.

Когда Люлю оказалась в тяжелой ситуации, с больным мужем на руках, друзья ей всемерно помогали - собрали денег, по очереди сидели с ее трехлетним малышом, бегали в аптеку и магазин, заказывали заграничным родственникам дорогостоящие лекарства.

Люся Бармина до сих пор живет с супругом - ему уже семьдесят один год. Через полтора года после инсульта Владислав Анатольевич стал понемножку подниматься, теперь может ходить с палочкой, но только по квартире - быстро устает, да и сердце уже изношено.

Будь Люся корыстной особой, ищущей состоятельного спутника жизни среди мужчин, годящихся ей в отцы, она бы давно бросила мужа-инвалида. Но ведь не бросила.

- А, я вспомнила! - торжествующее вскричала Виолетта. - Борис назвал эту крашеную молодящуюся блондинку Ларочкой.

- Видимо, он ее хорошо знал?

- Разумеется.

- Почему вы так думаете?

- Ну, когда эти двое вошли в зал, все сразу на них уставились. Они же опоздали, - пояснила свидетельница, не желая признавать, что новоприбывшая гостья произвела на всех впечатление. - Мужчина вел себя как давний знакомый Бориса. Я сидела далеко, но последнюю фразу расслышала. “Ты еще больше похорошела с тех пор, как мы расстались, Ларочка”, - вот что сказал Борис. Значит, она тоже была его любовницей! - торжествующее вскричала Виолетта.

“Во время танцев блондинка высказала Заграйскому все, что о нем думает... Похоже, она и в самом деле из бывших пассий, и у нее были к нему определенные претензии”, - подумал Молчанов.

- А вы не заметили, потом они общались с Заграйским?

- Он пригласил ее танцевать.

- В какой тональности они разговаривали?

- Я на них не смотрела. Принесли горячее, я видела лишь, как Борис встал и подошел к ней.

- А другие дамы общались с Заграйским тет-а-тет?

- Да почти все его бывшие подстилки!

- Как вы думаете, у них были какие-то цели?

- Тут и гадать не надо - денег клянчили!

- А что - он имел обыкновение платить своим любовницам?

- Ну, не так буквально. Многие спали с ним лет двадцать назад или еще раньше, тогда Борька был занюханным инженером - что с него взять?! А теперь разбогател, вот бывшие подстилки и решили, что он раскошелится в память о прошлом.

“Все у тебя подстилки, только ты спала с Заграйским из любви к искусству”, - вел со свидетельницей мысленный диалог следователь.

- Это ваше предположение или у вас есть факты?

- Да я собственными ушами слышала, как Зинка Романова просила у него денег. И остальные, наверное, тоже захотели поживиться.

“Одна ты бескорыстная бессребреница...” - поехидничал “крокодил Гена”, бросив взгляд на кольца с крупными бриллиантами, врезавшиеся в пухлые пальцы свидетельницы.

- Людка Соткина тоже приставала к Борису.  Ей нужно было сына от тюрьмы отмазать, а Боря сказал, что на свадьба не место для обсуждения уголовщины.

Люлю как-то призналась Алле, что смолоду ей нравились лишь пожилые кавалеры. Она - ребенок матери-одиночки, которая ее ненавидела и нещадно избивала ремнем за малейшую провинность. Единственным мужчиной в окружении девочки оказался немолодой дядюшка ее матери. Своих детей у него не было, и он очень любил единственную внучатную племянницу, та его тоже. Позже Алла поговорила со своим психиатром и выяснила, что причина геронтофилических[63] склонностей Люси кроется в ее детстве.

- Мне хотелось, чтобы у меня была семья и трое детей, а мне почему-то попадались преимущественно женатые, - рассказывала Люлю верной боевой подруге. - По наивности я сразу заявляла, что отношения любовник-любовница меня не устраивают, мне нужен серьезный союз, а мои поклонники, паршивцы, врали, будто не женаты или с женой на грани развода. Если мужчина мне нравился, мы встречались, а потом я понимала, что он меня дурачит. А обманщиков я с детства не терплю. Как только сознавала, что меня водят за нос, тут же ухажер получал отставку, а следующий уже тут как тут. Они будто верхним чутьем чуяли, что мне нравятся именно немолодые. Или я им нравилась, потому что годилась в дочери. Поверишь, Ал, у всех моих бывших поклонников - сыновья, а они в душе мечтали о дочке! Вот и клеились ко мне. А я все принимала за чистую монету. Дурочка была редкостная. Поумнела только после замужества. Мне теперь никто, кроме Владика, не нужен. Он мне и муж, и отец, и брат, и друг - в одном лице. Умница, настоящий мужик, хоть и инвалид.