Александр Граевский - Морской узел

• Название: Морской узел
• Автор: Александр Граевский
• Издательство: Пермь
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1966

Для тех, кто по зову музы дальних странствий готов отправиться хоть на край света, мир широк и многообразен. Им знакомы тысячи дорог и тропинок. Как о старых добрых друзьях вспоминают они о неизвестных многим деревушках, речках, перекатах, озерах. И пусть порой приходилось ой как нелегко, все равно — завтра они снова в пути. Их, неугомонных открывателей заповедных мест, манит неизвестное.

В этой книге рассказывается о путешествиях в некоторые заповедные места на севере Пермской области. Читатель вместе с автором побывает на стрелке между Южной Кельтмой и Джуричем, вместе с ним, преодолевая завалы, приплывет к тому месту, где от Каспийского моря до Белого буквально рукой подать. Таежный Джурич, оказывается, несет свои воды сразу в два моря. Еще немного, и вот он — Северо-Екатерининский канал, — главная цель путешествия. Читатель узнает интересную историю заброшенного канала, прикоснется к великому будущему, которое предназначено этому, пока еще глухому краю.

Один из очерков посвящен путешествию по рекам Колве, Вишерке, Березовке и Молоху. Отсюда, где находится большой водораздельный узел, шли в древности пути на любую из трех великих рек — на Печору, Вычегду, Каму.

Автор книги Александр Моисеевич Граевский — журналист. Он родился в 1920 году в Томске. С 1923 года живет в Перми. В годы Великой Отечественной войны участвовал в боях.

Первая книга — сборник рассказов «Поиски знаменитостей» — вышла в Перми в 1957 году. С той поры А. М. Граевский опубликовал восемь книг, его произведения печатались во многих газетах, сборниках, журналах.

---

Морской узел

Для тех, кто по зову музы дальних странствий готов отправиться хоть на край света, мир широк и многообразен. Им знакомы тысячи дорог и тропинок. Как о старых добрых друзьях вспоминают они о неизвестных многим деревушках, речках, перекатах, озерах. И пусть порой приходилось ой как нелегко, все равно — завтра они снова в пути. Их, неугомонных открывателей заповедных мест, манит неизвестное.

В этой книге рассказывается о путешествиях в некоторые заповедные места на севере Пермской области. Читатель вместе с автором побывает на стрелке между Южной Кельтмой и Джуричем, вместе с ним, преодолевая завалы, приплывет к тому месту, где от Каспийского моря до Белого буквально рукой подать. Таежный Джурич, оказывается, несет свои воды сразу в два моря. Еще немного, и вот он — Северо-Екатерининский канал, — главная цель путешествия. Читатель узнает интересную историю заброшенного канала, прикоснется к великому будущему, которое предназначено этому, пока еще глухому краю.

Один из очерков посвящен путешествию по рекам Колве, Вишерке, Березовке и Молоху. Отсюда, где находится большой водораздельный узел, шли в древности пути на любую из трех великих рек — на Печору, Вычегду, Каму.

Автор книги Александр Моисеевич Граевский — журналист. Он родился в 1920 году в Томске. С 1923 года живет в Перми. В годы Великой Отечественной войны участвовал в боях.

Первая книга — сборник рассказов «Поиски знаменитостей» — вышла в Перми в 1957 году. С той поры А. М. Граевский опубликовал восемь книг, его произведения печатались во многих газетах, сборниках, журналах.

По зову музы дальних странствий

Кама,как известно, описывает на карте огромную дугу. В самой северной точке этой дуги находится село Бондюг.

Небольшой ручеек делит село на две части. По одну сторону — старые, еще дореволюционные дома, обветшалая церковь, приспособленная под склад, большая школа, магазины. По другую сторону — стандартные дома поселка сплавщиков, каких много за последние годы выросло в верховьях Камы и на ее притоках.

На берегу ручейка в тот погожий летний вечер красовалась щеголеватая, еще не побывавшая в переделках палатка песочного цвета. Рядом с ней лежало несколько рюкзаков и стоял какой-то уж очень городского вида чемодан в полосатом чехле.

Мы с Сергеем Афанасьевичем сидели неподалеку, на песчаном камском обрывчике, кусали жесткие травинки, курили и думали.

В палатке спала сбитая нами с панталыку молодежь. Узнав, что есть план проплыть по старому, давно заброшенному Северо-Екатерининскому каналу из Камы в Вычегду и дальше — в Северную Двину, наши молодые спутники изъявили готовность перенести любые мытарства, лишь бы побывать в этом походе. И вот — мы на старте. Уже из Перми до Бондюга добрались, уже закупили бочку горючего и лодку, уже запаслись продуктами. Завтра подремонтируем лодку, дооборудуем ее — и в путь.

Приехав в Бондюг, мы первым делом попытались кое-что разузнать о нашем маршруте. Сведения собрали такие противоречивые, что голова пошла кругом. Сидим вот сейчас и думаем, чему же верить?

«Жаль, не застали одного старика, зырянина, — заявил нам дядя, помогавший ремонтировать лодку. — Он в Канаву каждый год на лодке ездит...»

«Канал? — удивился дед, к которому мы обратились с расспросами. — Всю жизнь здесь прожил, однако не бывал. И не слыхивал, чтобы кто-то тамока ездил. Зарос давно...»

«На Лопье бываем, там у нас покосы, — рассказывал начальник сплавного участка, тоже уроженец здешних мест. — А на Джурич не ездим. По нему нельзя плавать, он сплошь забит завалами».

Во всем этом было мало утешительного. И, что самое неприятное: чаще нас уверяли в неосуществимости нашей затеи — до канала не добраться. Разве что зимой, на лыжах...

Но отступать было поздно, да мы и не собирались отступать, по опыту зная справедливость поговорки о том, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Уже на следующий день отправились из Бондюга. Лодку нам продали большую, так называемую «хватную». На такой лодке сплавщики бригадой выезжают останавливать — «хватать» — плоты. Но даже эта лодка едва вместила все наше имущество, осев по самую кромку бортов. Мы, однако, не унывали, веруя в то, что груз дорогой поубавится: продукты съедим, горючее истратим, да и сами похудеем.

На носу сделали что-то вроде крытой кладовки, запрятали там все, что боится дождя (главным образом продукты), на спальные мешки уселись сами, рюкзаки накрыли палаткой.

Плавание началось с того, что мы дважды заблудились. Кама выше Бондюга совсем не та, какой ее привыкли видеть, скажем, жители Перми. Нет, здесь она не очень широка и вся перегорожена бонами. День и ночь плывут по реке бревна, и боны не дают им заплывать на песчаные отмели, которых здесь — великое множество. Узкая лента отбойного бона порой тянется от берега до берега, оставляя лишь узенький проход, который с непривычки не сразу и найдешь.

Среди этих бонов мы и заблудились. Пришлось в одном месте вылезать из лодки и перетаскивать ее через бон, чтобы не возвращаться назад, не делать большой объезд.

Мы старались держаться ближе к левому берегу, чтобы не прозевать устье Южной Кельтмы. Вот проходим устье Пильвы. Вот еще устье... Не раздумывая, направляемся в него и, только проплыв метров двести, замечаем, что попали в какую-то курью. Течения в ней нет. Пришлось возвращаться... В настоящее устье попали, проплыв еще километра два.

Вообще начало нашего путешествия во многом подтвердило справедливость суждения о том, что если все со скрипом начинается, то зато хорошо кончается. Так оно и случилось. Первые два дня у нас было много неполадок. И мотор «барахлил», и на препятствия всякие наезжали, и чуть не заблудились. Зато уже на третий день все «утряслось», и мы поплыли вперед, твердо уверенные в успехе.

Последняя неудача постигла нас на второй день плавания. Мы уже миновали Ольховку — дальше населенных пунктов на нашем пути не будет до самого канала. Река стала меняться на глазах. Как-то незаметно исчезли перекаты, течение замедлилось. Уже не плыли навстречу бревна, пущенные молевым сплавом. Выше Ольховки лесозаготовки пока не велись.

Берега у Южной Кельтмы чаще всего низкие, болотистые. Но вот справа поднялась небольшая, поросшая сосняком, гривка. По карте определили: здесь. Да, именно здесь было когда-то селение, которое именовалось Кедровкой. Сейчас его нет, остался лишь один дом. В нем живут старик со старухой, которых нам очень хотелось повидать. Ведь, собственно, с этого старика, вернее со свидания с ним, все и началось...

В тот год Сергей Афанасьевич с группой школьников совершал поход в районе притока Южной Кельтмы — Тимшера. Двигаясь на Ольховку, они вышли к избушке старика, устроили здесь дневку. Как водится, разговорились.

Тогда-то Михаил Григорьевич (так звали деда) и рассказал о старом канале, о том, что добраться до него можно, и даже можно проплыть по нему в Северную Кельтму, а оттуда — на Вычегду. Разговор был довольно беглый, но в душу Сергею запал.

Закончив поход, он пришел ко мне и, хитровато улыбаясь, заявил:

— Есть маршрутик...

Через несколько минут мы оба ползали по расстеленной на полу карте, время от времени издавая нечленораздельные возгласы. Муза дальних странствий уже дразнила нас и звала. Губы сами собой шептали название неведомой доселе реки: «Джурич...» А воображение рисовало заросшие кувшинками заводи, глухую, непроходимую тайгу и, конечно же, канал. Правда, какой он из себя, даже самое богатое воображение подсказать не могло.

С того дня и началась подготовка к походу. Кое-что удалось узнать, кое-какими материалами и картами мы запаслись. Ну, а если что-нибудь мы и не узнали, то утешали себя: «Вот доберемся до Михаила Григорьевича, у него все разузнаем подробно».

Но разузнать не пришлось. Двое здоровых молодых парней, приехавших, по их словам, рыбачить, дружно сообщили:

— Старик в Чердынь уехал, старуху в больницу увез. Дня через три будет.

Вот тебе и консультация... Что же оставалось делать? Идти вперед, конечно. Только вперед. И мы пошли вперед.

Река, речка — всегда красива, в любое время года. Не знаю, как выглядит Южная Кельтма ранней весной, когда она широко разливается, топит окрестные леса, и в ее мутные воды глядятся цветущие черемухи. Не довелось бывать на ней осенью, когда вода стынет, становится прозрачной, а по ней хороводами плывут разноцветные листья. Но летом, в начале июля, когда мы плыли по ней, она была чудо как хороша, особенно в районе от Кедровки до устья Лопьи.

Стояла та пора средины лета, которая предшествует сенокосу. Кругом все буйно росло, цвело, наливалось. Узкие полоски берегов, отвоеванные рекой у леса, зеленели мощной, в рост человека, травой. Здесь, на севере, еще цвел шиповник, цвел вместе с травами.