Сергей Куличкин - Душа и слава Порт-Артура

• Название: Душа и слава Порт-Артура
• Автор: Сергей Куличкин
• Издательство: Воениздат
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-203-01942-8

Книга, в основу которой положены исторические документы, повествует о жизни и деятельности героя обороны Порт-Артура Романа Исидоровича Кондратенко. Именно под его руководством в кратчайший срок была фактически заново создана система обороны Порт-Артура, он непосредственно руководил отражением четырех штурмов крепости.

«Наш генерал» — так называли его солдаты. Тихий и скромный в обыденной жизни, безукоризненно честный и преданный долгу службы, оказавшись в экстремальных условиях реальной войны, он проявил огромную нравственную силу и героизм. «Генерал Кондратенко для Порт-Артура был все — и сила, и душа, и мысль, и дух героизма», — отзывались о нем современники.

Книга, выход которой приурочен к 100-летию Русско-японской войны (1904–1905), будет интересна не только кадровым военным, но и всем, кто интересуется историей России.

---

Находясь под впечатлением недавнего, быстрый в исполнении решений, Роман Исидорович тотчас отправился к начальнику инженеров Кавказского военного округа и добился разрешения поступать в академию.

Не откладывая дела в долгий ящик, он за неделю рассчитался с прежним местом службы, устроил прощальный ужин, на котором присутствовали все офицеры Чорохской военно-инженерной дистанции, откровенно радующиеся избавлению от дотошного правдолюбца, и на следующий день, не заезжая к брату, отбыл в Петербург. Вскоре его зачислили в старший класс Николаевской академии Генерального штаба.

Обучение, несмотря на пройденный совсем недавно академический курс, требовало напряжения. Но постепенно Кондратенко втянулся в привычный и радостный ритм учебы. И тут, на беду, снова разболелась нога. Более месяца он пролежал в клинике, а после еще долго ходил на костылях. Отсутствие друзей, денег, наконец, измучившая болезнь выбили его из колеи. Впервые в жизни он почувствовал отвращение к учению.

До окончания курса академии оставалось три месяца, когда Елисей Исидорович получил письмо, в котором брат прямо выражал сомнение в целесообразности своих занятий. Крайне озабоченный вестями и опасаясь за состояние брата, Елисей Исидорович бросил свои дела и в феврале 1886 года приехал в Петербург.

Романа он застал в состоянии депрессии. Изнемогающий от болезни, усталости и бедности, тот снимал жалкий угол в полуподвале. С трудом узнал Елисей в исхудавшем человеке, заросшем густой черной бородой, своего энергичного и жизнелюбивого брата.

Старший брат немедля снял на Литейном светлую, чистую комнату, в которой они поселились с Романом. Рассчитался с многочисленными долгами брата. Пригласил на консультацию врачей.

Прошло меньше месяца, и вот уже с прежним энтузиазмом младший Кондратенко объясняет брату смысл последней предэкзаменационной работы. Силы возвращались в молодой организм с поразительной быстротой. Но Елисей продолжал поддерживать брата морально и материально. Прошли последние испытания в академии. Вместе отпраздновали братья производство Романа в капитаны, обсудили вопрос о том, куда просить назначения на службу. Роман охотно согласился на предложенную ему вакансию в Виленском военном округе. Из Петербурга выезжали одновременно: один отправился в Тифлис, другой — в Вильно.

На новом месте службы не оказалось ни одного начальника. Следуя совету дежурного генерала при штабе округа, Кондратенко тут же взял отпуск и укатил в Тифлис. Елисея застал за составлением Кавказского календаря, издававшегося по приказанию наместника. Предложил свою помощь. Тот согласился, поручил брату составление статистического раздела календаря. Работа требовала усидчивости и большого внимания. Надо было обработать статистические обзоры Кавказского края, составленные на основании отчетов губернаторов, подробный перечень расходов и доходов губерний и областей края на основании приходно-расходных смет всех правительственных учреждений. Эта обширная и срочная работа потребовала от Романа Исидоровича около двух месяцев труда. Результатом ее явилось большое статистическое обозрение Кавказа за 1886 год с распределением данных по губерниям и областям.

Глава 5 В Белоруссии

Третьего июня 1886 года капитан Роман Кондратенко уехал в Вильно и вместе с двумя товарищами по выпуску явился к начальнику штаба округа генерал-майору М. И. Бунакову.

Стройный, подтянутый генерал сразу расположил к себе вновь прибывших офицеров. Вспомнилось, что еще в академии о нем отзывались как об очень умном, честном и образованном человеке. Объявив, куда каждый из них назначается, Бунаков счел нужным дать некоторые напутствия новичкам. Прохаживаясь по кабинету, заложив руки за спину, генерал быстро говорил:

— Пошли вам Бог всяких успехов на вашей службе. Но помните также, что для достижения их нужны два качества: любовь к делу и скромность. Как барышне лучшим украшением служит ее невинность, так офицеру Генерального штаба скромность должна служить отличительным качеством…

Прекрасный человек был генерал Бунаков! Чувствуя его расположение, Роман, хотя и не без некоторого смущения, решил попросить, чтобы ему выдали фуражные деньги, около 160 рублей, которые полагалось получить только через месяц. Дело было в том, что квартирных ему, как бывшему в отпуску, не дали совсем, столовые деньги назначили только со времени причисления к Генеральному штабу, то есть с 27 марта. Все это, вместе с прочими причислениями, составило по 20 рублей в месяц. Поэтому вместо ожидаемых 100–120 рублей он должен был получить около 40. Начинать службу с такой суммой, недостаточной даже для первого обзаведения, было невозможно. Кондратенко оказался в весьма стеснительном положении и потому решился на просьбу. К счастью, генерал Бунаков пошел ему навстречу. А ведь могло случиться по-другому. И случилось. Сколько Роману Кондратенко пришлось перенести лишений, сколько претерпеть унижений из-за проклятой бедности, вынуждавшей считать каждую копейку. Может быть, это и стало причиной развившейся с годами скупости — не очень хорошей черты характера, которую отмечали многие.

До лагерного сбора, то есть до 1 сентября, Кондратенко назначили в 26-ю пехотную дивизию, стоящую в Гродно, временно исполнять должность старшего адъютанта дивизии. Бунаков прямо заявил ему, что стажировка у такого замечательного командира, как начальник 26-й дивизии генерал Малахов, во многом поможет ему в дальнейшей службе.

Роман Исидорович уже знал, что служить будет трудно, ибо начальник штаба дивизии большой лентяй и Малахов его обязанности перекладывал на старшего адъютанта, которому помимо канцелярских работ приходилось присутствовать на учениях и смотрах.

Итак, в перспективе было лето усиленной работы, новое место, новые люди и необходимость ко всему привыкать. Правда, с 18 июня по 20 июля намечался почти месячный перерыв, во время которого он вместе с другими офицерами Генерального штаба должен выехать на рекогносцировку местности для проведения больших маневров. И только в сентябре все причисленные к Генеральному штабу будут вновь собраны, получат назначение на должности командиров рот и окончательно утверждены. Это помимо получения права ношения новой формы позволяло наконец довольствоваться более приличными столовыми деньгами.

Так примерно представлялось Роману Кондратенко его ближайшее будущее. Но окончательное назначение он получил только в начале следующего года, а половину оставшегося провел в скучной канцелярской работе. Малахов действительно оказался дельным генералом, но штабную работу не любил и не признавал. Он откровенно посоветовал Роману Исидоровичу поскорее принимать роту, чтобы заняться настоящим делом. Что касается штабной работы, то почерпнуть что-нибудь полезное у начальника штаба, который ухитрился в короткий срок развалить самое важное в дивизии хозяйство, было весьма затруднительно. Между тем дело с назначением Кондратенко затягивалось. Малахов его поддерживал, а начальник штаба только радовался такой задержке, успев окончательно разлениться при столь добросовестном помощнике. Тогда Кондратенко, сославшись на обострившуюся болезнь, взял отпуск и уехал в Крым на лечение. Вернувшись 3 марта, он узнал, что назначен командиром 7-й роты 119-го пехотного Коломенского полка, расквартированного в местечке Заславль, куда и отправился.

В Минске, в корпусном штабе, уже служили товарищи Кондратенко по выпуску академии. Они выразили неудовольствие, что Роман Исидорович должен ехать в глушь. Действуя на командира полка через начальника штаба и корпусного командира, они добились, что Кондратенко предложили роту вопреки законным правилам в Минске. Тот, узнав об этом, возмутился, едва не рассорился с приятелями и настоял, чтобы именно его послали в Заславль, в 7-ю роту 2-го батальона на место ротного командира, уехавшего в Петербург в офицерскую школу.

Вскоре Роман Исидорович писал брату:

«…Попав сюда, во второй батальон Коломенского полка, я понял, что поступил отлично: кружок офицеров оказался дружным и хорошим, а удаление от Минска позволяет свободно располагать своим временем. В довершение всего, жизнь здесь обходится удивительно дешево: с поездками в Минск не более 25–30 рублей в месяц. Понятно, что при таких условиях мои финансовые обстоятельства могут быстро поправиться…»

Местечко Заславль располагалось в тридцати верстах от Минска, в сторону Вильно по Либаво-Роменской железной дороге. Кондратенко еще в Минске немало разузнал о нем, а здесь, на месте, нашел множество интересных и замечательных памятников старины.

Заславль, представлявший собой заштатное поселение, в древности был столицей удельного княжества, которое имело довольно значительные размеры. Об этом свидетельствовали оставшиеся во многих местах развалины. Судя по преданию, Владимир Святой, приняв крещение, сослал свою жену Рогнеду в Заславльский замок, от которого остались лишь камни, поросшие травой и мхом. Когда княгиня умерла, ее похоронили на самом возвышенном месте, где расположен теперешний городок. Место это, окруженное болотами и рекой и огражденное искусственными валами, играло прежде роль крепости. Как памятник кипевшей здесь жизни воспринял Кондратенко стоящую на самом высоком месте четырехугольную белую башню. Башню эту превратили в колокольню и возле построили православную церковь.