Хельмут Ханке - Люди, корабли, океаны. 6000-летняя авантюра мореплавания

• Название: Люди, корабли, океаны. 6000-летняя авантюра мореплавания
• Автор: Хельмут Ханке
• Издательство: Судостроение
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1976

Доктор Хельмут Ханке (ГДР) — известный знаток моря и всего с ним связанного. Советскому читателю известна уже его книга «Седьмой континент», изданная в 1964 г. на русском языке. Главное действующее лицо в ней — Мировой океан.

Предлагаемая читателю книга Хельмута Ханке «Люди, корабли, океаны» выдержала в ГДР ряд переизданий, последнее из которых, пятое, вышедшее в свет в 1972 г. в издательстве «Ураниа», и было использовано для перевода.

---

В IX в., после того как европейское атлантическое побережье было обшарено вдоль и поперек, викинги пустились вверх по большим рекам и предали огню Аахен, Кёльн, Трир, Майнц, Вормс, Бинген, Париж и Тулузу. Там, где выныривала из морских вод голова дракона, начинала свой путь беда. Один летописец говорит: «Бог послал этих одержимых из-за моря, дабы напомнить франкам об их грехах». И добавляет: «В морях они ищут себе пропитание: ведь они — жители моря!».

Лишь тот достоин называть себя морским королем, кто никогда не спал под закопченным потолком, никогда не опустошал свой рог с вином у домашнего очага. Так говорит «Хеймскрингла» («Круг земной») — классическое произведение исландской литературы — об этих полных неиссякаемой энергии людях моря, что в эпоху распада древних родовых отношений начали на свой страх и риск вести войны, вторгаться с побережья в чужие страны, грабить и убивать их жителей. Среди их многочисленных трофеев можно найти и выломанный замок от городских ворот Парижа и колокол сожженного ими монастыря Сен-Жермен.

Неукротимое морское племя одолело на своих драккарах грозный Бискай и прошло через Гибралтар в Средиземное море, оставив после себя кровавые следы в Сицилии и в Леванте. Беспрестанно появлялись извивающиеся змеиные головы и у берегов Альбиона.

Маршруты других морских набегов вели в Балтику и в Белое море. Шведские викинги — варяги (буквально «гребцы»[9]) проникли по большим рекам далеко вглубь Руси, добрались до Черного моря, штурмовали Византию. Эти азартные кочевники моря, окружившие свою плавучую родину — корабль — сверхчеловеческой любовью, оставили многочисленные рунические знаки не только на берегах Африки и Малой Азии, но и на восточном побережье Америки.

В своих дерзких разведывательных походах в негостеприимное Полярное море к берегам Новой Земли, Шпицбергена, Гренландии, в Баффинов залив и в бурный Бискай они шли сквозь штормы, плавучие льды, мрак, туман и холод, не имея простейших мореходных инструментов типа компаса или градштока, хорошо известных мореплавателям более поздних времен. Днем им указывало дорогу Солнце, ночью — Полярная звезда, которую они называли Путеводной. Согласно новейшим исследованиям, при пасмурном небе они ориентировались с помощью кусочков магнитной руды.

Страсть к бродяжничеству, необузданность, драчливость — все эти «милые» качества мешали сынам Севера закрепить свою власть. Виной этому были также беспрестанные распри и раздоры, когда брат вставал на брата.

Поселения викингов в Гренландии были опустошены отнюдь не в результате нападения на них эскимосов, а из-за междуусобицы. А иной раз. «морские короли» сами становились феодальными властителями и эксплуатировали коренное население, перенимая, впрочем, вскоре его язык и культуру.

Но прошло время, и морские драконы с вызывающе раскрашенными бортами, увешанными сверкающими щитами, с пестрыми парусами и угрожающе приподнятыми змеиными головами снова скрылись в море. Вороны Одина уступили свое место на знаменах новым эмблемам.

«Идущие вдаль под парусами»

В те же самые времена, когда викинги были на вершине своего величия, наступила пора расцвета мореплавания и на противоположном конце Земного шара. Обитающие там полинезийцы, понятия не имеющие о столь хорошо знакомых викингам железе и металлических инструментах, добились истинных чудес в покорении моря.

И чудеса эти начались на островах, омываемых огромным морем, вдвое большим, чем Атлантический океан.

Тот, кто желал навестить соседа, не имел возможности безмятежно плыть вдоль берега, как это делалось в Северной Европе или на Средиземном море, а должен был выходить в открытый океан. Некоторым облегчением служили регулярные, гонимые пассатами течения, которые, словно реки, пересекают весь Тихий океан. Да еще муссоны, меняющие в западной части Тихого океана свое направление с норд-веста на зюйд-ост через каждые полгода.

Величайшего уважения заслуживают дерзновенные акции полинезийцев, решившихся направить рули своих судов к Американскому континенту раньше, чем викинги и Колумб. До наших дней пристально смотрят на Тихий океан своими невидящими глазами каменные колоссы острова Пасхи, столь же удаленного от архипелага Цаумоту, как и от берегов Чили. Один из колоссов имеет на груди изображение лодки с надутым парусом. Кто изваял эти многотонные базальтовые монументы? Кто водрузил их здесь? Не иначе как это сделало племя мореплавателей, следы которых ведут в Полинезию.

Какими же судами владели полинезийские мореходы, бросавшие вызов Тихому океану со всех румбов розы ветров? Ведь инструментами этим людям служили только камни — с острыми краями, зубы акулы да раковины! Прародителем полинезийского судна был челн-однодеревка, выдолбленный из целого ствола каменным топором или выжженный. Для повышения мореходных качеств два таких челна ставили рядом и соединяли их поперечными жердями, так же, как поступают при вязке плотов. На этих поперечинах делали настил, сооружали на нем «палубную надстройку» типа хижины, ставили мачту. Однако если норманны на своих драккарах умели уже лавировать против ветра, то описанные выше полинезийские суда были значительно менее маневренными. Очевидно, по этой причине возник еще один, типично полинезийский тип судна.

Оно тоже было катамараном, однако в данном случае параллельно основному челну на расстоянии нескольких метров крепился не второй челн, а плавучий древесный ствол — противовес, не позволяющий первому опрокинуться. Носовая и кормовая части судна были совершенно одинаковы, так что при хождении под парусом с равным эффектом можно было двигаться вперед как носом, так и кормой. Разумеется, противовес должен был находиться всегда с наветренной стороны. Помимо паруса движителями судна были похожие на ланцеты весла: изрядной длины — рулевое и короткие ручные гребки. Такое судно отлично ходило круто к ветру, развивая при этом поразительную скорость.

Ориентировались полинезийцы не только по звездам, но и по волновой зыби, которая в известной степени заменяла им компас: направление движения волн в Тихом океане отличается особенным постоянством. Другим средством ориентирования служила прутиковая морская карта, на которой можно было видеть течения, острова, маршруты. Острова изображались на ней раковинами улиток, маршруты — жилками пальмовых листьев. В путешествиях на 1000 миль и больше не последнее место занимала проблема снабжения продовольствием. Полинезийцы умели уже заготовлять впрок рыбу, плоды папандуса, бананы и т. д. Главным же продуктом питания в их длительных плаваниях были кокосовые орехи.

Так и скользили «идущие вдаль под парусами» (так называли полинезийские морские кочевники сами себя и некоторых из своих богов, например Уенуку), гонимые ветром, по просторам Великого океана. А ведь они и понятия не имели хотя бы о простейших приборах, с помощью которых столетия спустя Колумб и его бродяги пересекли Атлантику, а китайцы добрались до тихоокеанского побережья Мексики, чтобы в обмен на шелк и нефрит набить там трюмы своих джонок серебром, (Изобретатели компаса китайцы пользовались им задолго до того, как он попал в Европу.)

Гребные банки — рабочее место, койка и гроб

Свист плети нарушил монотонный перезвон цепей и мерный ритм шлепающих по воде весел. Мозолистые руки крепче вцепились в рукоятки. Безжалостные надсмотрщики яростно понукали галерных рабов…

Подобные сцены разыгрывались в Средиземном море и в те времена, когда дерзкие драккары викингов бороздили воды Атлантики, и еще несколько столетий спустя. От Леванта до Гибралтара двигателем военных кораблей оставались мускулы рабов.

С этими несчастными обращались куда хуже, чем с машинами на современных судах. Если судовой дизель выходит из строя, его ремонтируют. Раба, который из-за переутомления или болезни не мог больше грести, беспощадно выбрасывали за борт и заменяли другим.

Лишь одна общая черта была у закованных в цепи моторов из плоти и крови с судовыми машинами: как те, так и другие разделяли судьбу тонущего судна. В большинстве случаев галеры шли ко дну вблизи от побережья, и освобожденные от оков рабы легко могли бы достичь суши вплавь. Но никто не думал о том, чтобы освободить их. На своих банках они и гребли, и спали, и умирали. Чтобы во время боя раненый гребец не мог громко кричать, ему, во избежание паники, затыкали рот грушевидным деревянным кляпом, который раб должен был носить всегда на цепочке, одетой на шею. Во время преследования чужого судна или в случае бегства от противника для повышения энергии гребцов им в рот клали куски хлеба, смоченные вином. Ослабевшего и начавшего сбавлять темп раба секли плетьми до тех пор, пока он снова не начинал грести в полную силу.