Дон Делилло - Имена

• Название: Имена
• Автор: Дон Делилло
• Издательство: Независимая Газета
• Жанр: Современная проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-86712-102-X

Американец, работающий в Афинах и стремящийся удержать свою семью от окончательного распада, узнает о существовании странного культа, последователи которого совершили ряд необъяснимых убийств в странах Ближнего и Среднего Востока. Отчасти по воле обстоятельств он оказывается вовлеченным в неофициальное расследование этих преступлений, затеянное его друзьями, и начинает ощущать, что поиски истины необычайно важны и для него самого...

---

Дэвид поставил пластинку из своей коллекции «Пасифик джаз рекорде» — с виолончелью и флейтой на конверте, милое сердцу напоминание о пятидесятых. Явился Рой Хардеман в новых очках, чересчур больших и квадратных, приехавший в Афины на два дня по делам. Мы решили, что выпьем еще по стаканчику и пойдем ужинать. Устроим себе ранний вечер, сказала Линдзи. Вот что нам нужно — ранний вечер.

Хардеман, оказавшийся на положении незваного гостя, тактично молчал, терпеливо выжидая, пока хозяин, хозяйка или их добрый приятель не затронут тему, которая позволит ему поддержать разговор, а то и поспорить. Ему не пришлось долго ждать.

— Я все читаю о диких племенах или ордах, которые когда-то нахлынули в Европу из Центральной Азии, — сказал Дэвид. — Почему нам нравится говорить об азиатах, что они сюда нахлынули?

— Не знаю, — ответил я.

— Почему мы не говорим, что македонцы нахлынули из Европы? Ведь так оно и было. Вспомните Александра. Но мы этого не говорим. А римляне, а крестоносцы?

— По-вашему, это расистское выражение? — сказал Хардеман.

— Белые люди основывали империи. А про темнокожих заявляют, что они нахлынули.

— А как насчет арийцев? — спросил Хардеман. — Про арийцев мы не говорим, что они нахлынули из Центральной Азии. Они проникли, мигрировали или просто появились.

— Вот именно. Это потому, что у арийцев светлая кожа. Светлокожие проникают. А темнокожие могут только нахлынуть. Турки нахлынули. Монголы тоже. Бактрийцы. Они накатывались волнами. Волна за волной.

— Хорошо. Ваша главная посылка, что Центральная Азия — место, откуда можно только нахлынуть. Так это относится исключительно к темнокожим народам, нахлынувшим из Центральной Азии, или Центральная Азия — это просто такое место, откуда могли нахлынуть люди с кожей любого цвета, кроме арийцев? Что мы обсуждаем — расы, язык или географию?

— Я думаю, в Центральной Азии есть что-то, заставляющее нас говорить, что люди оттуда нахлынули, но налицо и факт, что эти люди в основном темнокожие. Нельзя разделить две эти вещи.

— Мы же отделили арийцев, — сказал Хардеман. — А гунны? Уж гунны-то бесспорно нахлынули из Центральной Азии.

— Какого цвета были гунны? — спросил Дэвид.

— Ни темные, ни светлые.

— Надо мне было обсудить это с кем-нибудь другим.

— Виноват.

— Мне казалось, я ухватил что-то важное и интересное, без всяких чужих подсказок, зануда вы этакий.

— Может, так оно и есть. Я не уверен в своих аргументах.

— Как же.

— Честное слово.

— Ага, как же.

— Но идея любопытная, — сказал Хардеман.

— Идите вы к черту.

Мы пошли ужинать в старинный особняк около американского посольства. Хардеман опрокидывал стопки шотландского. Его безупречный пробор, геометрические очки и костюм-тройка казались результатом упорного самопознания. Он производил впечатление завершенности. Компактный, упакованный в отлично сшитые веши и без единой черточки, которая не была бы объектом придирчивого внутреннего анализа.

— Карен сказала — слышите, Линдзи? — что вы оба должны приехать к нам в Лондон погостить, как только мы устроимся.

— Хорошо. Весной.

— Лучше осенью. Нам надо подыскать няньку.

— У вас же нет детей, — сказала она.

— Это мои.

— Не знала, что у вас есть свои.

— От первого брака.

— Я не знала, — сказала она.

— Они проведут у нас лето. Карен собирается взять няньку.

Дэвид сидел тихо, обняв свое пиво, все еще огорченный недавним разговором.

— На днях я встречался с Андреасом, — сказал я. — Мы ужинали мозгами и внутренностями.

— Славный человек, — сказал Хардеман. — Ясная голова, логический ум.

— Что он делает в вашей фирме?

— Агент по продаже. Прекрасный работник. В Бремене его обожают. Хорошо говорит по-немецки. Начальство очень упрашивало его остаться.

Я позволил молчанию оттенить последнюю фразу. Мы заказали всем пива. Когда появилась еда, мы изучили содержимое всех тарелок. После краткого обсуждения Линдзи и я совершили обмен.

— Вам не рассказывали, чем Карен занималась по вечерам? — спросил Хардеман.

Я сказал, что не помню. Выяснилось, что по вечерам она сидела на табуреточке у правой кромки поля на Фултонском окружном стадионе в Атланте, штат Джорджия, и время от времени бегала за мячами, которые выбирали в ту сторону бейсболисты Национальной лиги. Тогда ей было шестнадцать — золотая девушка на зеленой траве, с волосами до пояса. Он встретил ее шесть лет спустя во вращающемся ресторане.

— А я думал, она сидела у левой кромки, — сказал Дэвид.

— У правой.

— Она говорила, у левой.

— Не может быть. Больше всего она боялась левшей с битой. Кто тогда играл? Вы же специалист. Напомните нам парочку имен.

Дэвид снова взялся за свое карри. Когда мы допили пиво, Хардеман заказал еще шотландского. А когда он спросил, где туалет, я ответил, что составлю ему компанию.

Вода шла только холодная. Мы стояли спиной друг к другу. Я держал руки под краном и обращался через плечо к Хардеману, который справлял малую нужду.

— Я правильно понял, что Андреас уходит из фирмы?

— Да.

— А мне казалось, он переезжает в Лондон вместе со всеми прочими ведущими сотрудниками.

— Вы ошибались.

— Стало быть, он хочет остаться в Афинах.

— Я не знаю, чего он хочет.

— Может, он ищет работу, вы не в курсе? Он вам что-нибудь говорил?

— С чего бы? Мы на таком уровне не общаемся. Моя область — производств.

— Мне было бы любопытно выяснить его планы. Для этого нужен всего лишь один телефонный звонок.

— Так позвоните, — сказал он.

— Не могли бы вы позвонить за меня? Не Андреасу. Кому-нибудь из отдела продаж или из начальства.

Он закончил свои дела у писсуара и медленно повернулся ко мне. Я уперся взглядом в голую стену перед собой.

— Это еще зачем? — спросил он.

— Мне хотелось бы знать, почему он уволился, где теперь будет работать. Если он не ищет новой работы, я хотел бы знать, почему. А еще мне интересно, намерен ли он остаться в Афинах. — Я помедлил, держа руки под струей. — Это может оказаться важным.

— А где работаете вы? — спросил Хардеман.

— Дэвид наверняка говорил вам об этом.

— А он знает?

— Конечно, знает. Слушайте, я не могу углубляться в детали. Скажу вам одно: возможно, у Андреаса есть приработок. Возможно, он связан не только с бременской фирмой по производству охладительных систем.

— Андреас был для фирмы ценным сотрудником. Почему я должен заниматься несанкционированными проверками? Мы работали в одной организации. И если он решил уйти, потом он может точно так же решить вернуться.

— Что вы о нем знаете такого, чего нет в его личном деле? Неважно, что. Хоть что-нибудь.

— Если кто-то и вызывает у меня сомнения, это отнюдь не он.

— Очень смешно.

— Я не шучу. Да, Дэвид говорил о страховке от политических потрясений. Еще он упоминал о кодированных телексах, которые он иногда отправляет вам в расшифрованном виде, и я сказал ему, что считаю это неразумным, каким бы ни было их содержание и как бы давно вы с ним ни дружили. Я могу ничего не знать о личной жизни Андреаса и его политической активности, но я знаю фирму, в которой он работал последние три или четыре года. А что я знаю о вас?

Что я мог ему ответить — мы-де братья-американцы? Уставившись в стену, полоща руки в воде, я чувствовал себя дураком. В этих попытках раздобыть нужные сведения я преуспел меньше самого глупого сыщика-любителя, потому что это была чисто любительская тактика: стараться выведать что-нибудь в сортире, спрашивая невзначай. А я не умел даже спрашивать невзначай.

Он ждал своей очереди помыть руки.

Известие о том, что Андреас не собирается ехать в Лондон, разбудило во мне смутное полуосознанное беспокойство, от которого я не мог избавиться еще несколько дней. Возможно, его заявление об отъезде было неуклюжим способом развязаться с Энн, отделить себя от нее воображаемым расстоянием. Возможно, главная роль в этой истории принадлежала ей. Все это было частью того, о чем я говорил Энн не так давно (и что ее только позабавило), — той самой эмоциональной вовлеченности в происходящее. Мир здесь, мир находится там, где я хочу.

— Мы думали сегодня не засиживаться, — напомнила Линдзи.

Хардеман заказал еще выпить. Описал нам дом, который снял в Мейфере[28]. Он говорил медленно, но очень четко, старательно контролируя свою речь, и его фразы начали обрастать сложными цепочками подчиненных конструкций — грамматика в чистом виде. Пьян.

В машине Дэвида мы с Хардеманом очутились на заднем сиденье. Не проехали и двух кварталов, как он погрузился в сон. Будто отказал какой-то заводной механизм. Остановившись на красный свет, Дэвид взглянул на меня в зеркальце.