Александр Брикнер - История Петра Великого

• Название: История Петра Великого
• Автор: Александр Брикнер
• Жанр: История
• Год: 1996

 Царствование Петра Великого является одним из славных периодов в истории России, когда жизнь огромной страны пошла по новому руслу. Петр Великий ввёл Россию в семью европейских государств, от общения с которыми она была в значительной степени отторгнута монголо-татарским игом. Поэтому изучение петровского времени представляет огромный научный интерес на протяжении трех последних веков. Между существующими жизнеописаниями великого монарха видное место занимает исследование профессора истории Казанского и Юрьевского университетов Александра Г. Брикнера (1834–1880), которое отличается исключительной добросовестностью и беспристрастностью. Автор ярко представил "труд, добро, и славу" Петра, но наряду с этим не прошел молчанием его "грехи и темные дела". Написанный на немецком языке, труд Брикнера был впервые издан в 1882 году.

Предлагаемая читателю книга ярко, всесторонне характеризует личность Петра Великого, на высоком художественном уровне воссоздает колорит эпохи великих преобразований, в полной мере выявляет значение петровской реформы для развития российского государства и общества.

---

Очевидно, Петр стал нуждаться в обществе Гордона. Он весьма часто посылал за ним. Главным занятием их было приготовление фейерверков: царю чрезвычайно понравилась эта потеха. Гордон постоянно участвовал в пирушках у царя, у Нарышкина, Шереметева, Ромодановского, Андрея Артамоновича Матвеева и других. В дневнике его упоминается о беседах с Петром, об удовольствии, доставленном царю особенно удавшимся фейерверком или успешными и ловко веденными маневрами. Сын и зять Гордона тоже трудились с Петром над фейерверком в царской лаборатории. Иногда он проводил с царем целые дни, занимаясь опытами над военными снарядами. Любопытно, что однажды по желанию Петра были сделаны два фейерверка с целью состязания между русскими и иностранцами; фейерверк иностранцев, как пишет Гордон, произвел «отличный эффект»; на другой же день был спущен фейерверк русских, который также произвел «хороший эффект». При одном фейерверке Гордон обжег себе лицо, а в другой раз сам Петр был ранен.

Постоянно находясь у себя в компании «еретиков», Петр скоро решился побывать в гостях и у них, в Немецкой слободе. 30 апреля 1690 года он с некоторыми вельможами обедал у Гордона. Все чаще и чаще затем повторялось появление Петра в слободе. Как кажется, Петр в первый раз обедал у Лефорта 3 сентября 1690 года. У Гордона царь бывал весьма часто, во всякое время, иногда рано утром и без свиты, как бы в качестве частного человека. Многие черты свидетельствуют о непринужденности обхождения царя с Гордоном. Когда Петр однажды отправился к персидскому посланнику, то взял с собой Льва Кирилловича Нарышкина и Гордона. Они видели там льва и львицу, которых посланник привез в подарок царю, и были угощаемы сластями, напитками и музыкой. Петр присутствовал у Гордона на свадьбе его дочери и на похоронах зятя. Иногда посещения царя были очень продолжительны: так, например, 2 января 1691 года он объявил Гордону, что на другой день будет у него обедать, ужинать и останется ночевать; при этом было 85 человек гостей и около 100 человек прислуги; к ночи расположились спать «по-лагерному». На другой день вся компания отправилась обедать к Лефорту и т.п. Но молодой царь посещал Гордона не ради одних попоек; когда однажды Гордон заболел после роскошного обеда у Бориса Алексеевича Голицына, Петр сам пришел к нему узнать подробнее о болезни, а затем прислал ему лекарства. Раз он посетил Гордона и взял у него три книги об артиллерийском искусстве; в свою очередь, и Гордон брал книги у царя, а сам выписывал для него, через купца Мюнтера, книги из-за границы. Иногда они беседовали о разных военных снарядах и оружии, осматривали новые шомпола, которые Гордон получил из Англии и которые чрезвычайно понравились Петру. Когда начали составлять план больших маневров в Коломенском, Гордон изобрел машину, посредством которой можно было вламываться в неприятельский лагерь, несмотря на рогатки. Петр сам пришел к Гордону для осмотра этой машины. Довольно часто царь вместе с Гордоном испытывал пушки, мортиры, бомбы и проч. Когда начались потехи Петра на Переславском озере, он и туда приглашал Гордона, который даже купил там себе дом. Гордон должен был отправиться и в Архангельск в то время, когда царь находился там в 1694 году, а до того он был назначен шаугбенахтом, или контр-адмиралом.

В январе 1694 года умерла царица Наталья Кирилловна. Петр беседовал с Гордоном о болезни матери. В тот самый день как она скончалась, Петр должен был удостоить своим присутствием ужин и бал у Гордона. Рано поутру Гордон отправился к Петру, но уже не застал его дома. Простившись с умирающей матерью, Петр удалился в Преображенское. Гордон поехал туда и застал царя сильно встревоженным и печальным. Гордон остался у него. «Около 8 часов, — пишет он в своем дневнике, — получили мы известие, что царица скончалась на 42-м году жизни». Несколько позже Гордон получил для Петра от английско-московского торгового общества разные подарки: великолепное оружие, шляпу с белым пером, часы, инструменты и несколько дюжин бутылок лучших вин и ликеров. Царь сам приехал к Гордону за этими вещами.

Многое во всех этих поступках Петра являлось смелой новизной. Бывало прежде, если кто присутствовал на похоронах, то после этого три дня сряду не мог являться ко двору. Теперь же сам царь весьма часто бывал на похоронах иноземцев-офицеров в Немецкой слободе. Патриарху казалось ужасным нарушением прежних порядков существование иноверных церквей в Немецкой слободе. Теперь же царь иногда вместе с Гордоном присутствовал при католическом богослужении в молельне, построенной благодаря стараниям Гордона. Недаром народ с ужасом стал примечать, что царь «возлюбил немцев»: в глазах народа это было ересью.

К этому же времени относится начало дружественных отношений царя к Лефорту. Можно считать вероятным, что последний принадлежал к числу иностранцев, отправившихся к Петру в Троицкий монастырь в августе или сентябре 1689 года, однако мы не имеем точных сведений об этом. Во всяком случае, Петр познакомился прежде с Гордоном, а затем только сблизился с Лефортом.

Франц Лефорт родился в 1653 году, следовательно, был гораздо моложе Гордона. Он, равно как и Гордон, до приезда в Россию много путешествовал, не имея, однако, случая приобрести той опытности в делах и того многостороннего образования, каким отличался Гордон. В Россию он приехал в 1675 году, однако здесь ему не так скоро, как Гордону, удалось составить себе положение. Впрочем, он находился в тесной связи со многими жителями Немецкой слободы и, отличаясь веселостью нрава, добродушием и честностью, пользовался всеобщим уважением. Богатые иностранные купцы, знатные дипломаты были покровителями Лефорта. Князь Василий Васильевич Голицын также был его доброжелателем. Он получил чин полковника, купил дом в Немецкой слободе и женился.

Нельзя сомневаться в том, что Лефорт был талантливым человеком, но в то же время не может быть и речи о каких-либо чрезвычайных способностях его. Гордон любил заниматься чтением ученых книг — Лефорт был равнодушен к науке. К сожалению, лишь весьма немного известно о его участии в военных операциях в Малороссии, где он сблизился с Гордоном. Образ его действий в Азовских походах не может считаться свидетельством особых военных способностей. Относительно сведений в области политики он далеко уступал Гордону, беседы которого могли заменить для Петра чтение газет. Зато Лефорт был дорог для Петра главным образом своей личностью, своим прекрасным сердцем, бескорыстной, беспредельной преданностью к особе Петра. Гордон гораздо более, чем Лефорт, мог считаться представителем западноевропейской политической и общественной цивилизации и потому скорее, чем Лефорт, мог быть наставником Петра и посредником в его сближении с европейской культурой. Лефорт был 18 годами моложе Гордона и 19 годами старше Петра, но по своему характеру и наклонностям оставался юношей до гроба. Напротив того, Гордон, который был 37 годами старше Петра, уже в юных летах отличался необычайной зрелостью характера, обдуманностью действий, ясностью воззрений и неутомимым трудолюбием. В противоположность к некоторой женственности в характере Лефорта, не отличавшегося ни самостоятельностью воли, ни ясным сознанием своего личного достоинства, Гордон был настоящим мужем, никогда не забывавшим своего достоинства. Удовольствия веселой жизни, дружеские попойки с разгульными друзьями, пиры по нескольку дней сряду с танцами, с музыкой были для Лефорта, кажется, привлекательнее славы ратных подвигов. Гордон, напротив того, с трудом перенося увеселения придворной жизни, предпочитал им походы и занятия за письменным столом. Именно при этой солидности, серьезности, при некотором педантизме Гордона, в противоположность широкой натуре Лефорта, достойны внимания близкие отношения Гордона к Петру, не изменившиеся до кончины первого. Эти отношения были менее интимными, нежели отношения Петра к Лефорту, но принесли царю большую пользу, расширяя круг его знаний, наводя его на новые мысли, упражняя его в делах военной техники и приучая его к более основательному изучению разных предметов. Лефорт оставался царедворцем, Гордон не переставал быть тружеником. Лефорт легче мог сделаться другом Петра, потому что он, так сказать, перестал быть швейцарцем, не думал о возвращении на родину, между тем как Гордон оставался верным своей национальности, своему исповеданию и до последнего времени жизни надеялся на возвращение в Шотландию. Ни на одну минуту Гордон не переставал считать себя подданным Стюартов, тогда как жизнь Лефорта сосредоточивалась в личной привязанности к Петру. К сожалению, не сохранилось ни одного письма царя к Лефорту; письма последнего к Петру свидетельствуют о любви к царю и веселом нраве Лефорта; здесь очень много говорится о попойках, о разных сортах вин. Петр запретил раз навсегда принуждать Гордона напиваться допьяна; такого распоряжения не было сделано в отношении к Лефорту. Никто в той мере, как Лефорт, за исключением Екатерины, не имел столь сильного влияния на настроение духа Петра, который любил его всей душой. Когда Лефорт умер, он, как рассказывают, воскликнул: «Друга моего не стало! Он один был мне верен. На кого теперь могу положиться?» [156]