Александр Брикнер - История Петра Великого

• Название: История Петра Великого
• Автор: Александр Брикнер
• Жанр: История
• Год: 1996

 Царствование Петра Великого является одним из славных периодов в истории России, когда жизнь огромной страны пошла по новому руслу. Петр Великий ввёл Россию в семью европейских государств, от общения с которыми она была в значительной степени отторгнута монголо-татарским игом. Поэтому изучение петровского времени представляет огромный научный интерес на протяжении трех последних веков. Между существующими жизнеописаниями великого монарха видное место занимает исследование профессора истории Казанского и Юрьевского университетов Александра Г. Брикнера (1834–1880), которое отличается исключительной добросовестностью и беспристрастностью. Автор ярко представил "труд, добро, и славу" Петра, но наряду с этим не прошел молчанием его "грехи и темные дела". Написанный на немецком языке, труд Брикнера был впервые издан в 1882 году.

Предлагаемая читателю книга ярко, всесторонне характеризует личность Петра Великого, на высоком художественном уровне воссоздает колорит эпохи великих преобразований, в полной мере выявляет значение петровской реформы для развития российского государства и общества.

---

То обстоятельство, что именно после заключения упомянутого договора Софья начала называть себя «самодержицей», свидетельствует также о значении, приписываемом ею этому событию. Правительница, очевидно, не ожидала, что своими действиями приближала себя к катастрофе.

Вообще же для Московского государства сближение с Польшей действительно могло считаться большой выгодой. Несколько лет позже поляки говорили: «Надобно москалям поминать покойного короля Яна, что поднял их и сделал людьми военными, а если бы союза с ними не заключил, то и до сей поры дань Крыму платили бы, и сами валялись бы дома, а теперь выполируются» [92].

Спрашивалось: на сколько можно было ожидать успеха в войне с татарами? Воспоминания о Чигиринских походах не были утешительны. Война с Турцией при царе Федоре кончилась тем, что Россия должна была просить мира [93].

В противоположность мнению, высказанному Юрием Крижаничем и Гордоном, о выгоде союза с Польшей малороссийский гетман Самойлович советовал не надеяться на Польшу и не начинать войны с татарами. «Крыма никакими мерами не завоюешь и не удержишь», — говорил он в беседе с думным дьяком Украинцевым. Затем он указывал на неурядицу в русском войске во время Чигиринских походов. «Бывало, — рассказывал он, — велит боярин Ромодановский идти какому-нибудь полку на известное место, куда необходимо, и от полковников начнутся такие крики и непослушания, что трудно и выговорить». И как представитель православия Самойлович порицал сближение с католическими державами. Зато он указывал на необходимость рано или поздно помочь против турок православным народам на Балканском полуострове, валахам, молдаванам, болгарам, сербам и грекам, рассчитывающим на покровительство России. Что же касается Польши, то Самойлович считал более выгодным союз с татарами против Польши, нежели наоборот — союз с Польшей против татар [94].

Союз с татарами был и оставался невозможным. После рассказанного выше случая с русским дипломатом Таракановым правительница велела объявить хану, что московских посланников он уже не увидит больше в Крыму, а необходимые переговоры и прием даров будут производиться на границе. Сближаясь после этого с Польшей, Софья требовала от хана, чтобы татары не нападали на Польшу, хан же изъявлял, напротив того, желание, чтобы Россия возобновила войну с Польшей.

В Москве было решено в ближайшем будущем вступить в поход на Крым. Поэтому гетману Самойловичу, не перестававшему проповедовать мир с татарами и войну с поляками, через окольничего Неплюева сделан выговор за его «противенство»; ему было приказано «исполнять государское повеление с радостным сердцем». Также и письмо от константинопольского патриарха Дионисия, умолявшего царей не начинать войны с турками, потому что в таком случае турки обратят свою ярость на греческих христиан, осталось без внимания [95]. Еще осенью был объявлен ратным людям поход на Крым. В царской грамоте говорилось, что поход предпринимается для избавления Русской земли от нестерпимых обид и унижения: ни откуда татары не выводят столько пленных, как из нее, продают христиан, как скот, ругаются над верой православной. Но этого мало: Русское царство платит басурманам ежегодную дань, за что терпит стыд и укоризны от соседних государей, а границ своих этой данью все же не охраняет: хан берет деньги и бесчестит русских гонцов, разоряет русские города; от турецкого султана управы на него нет никакой.

Успех походов 1687 и 1689 годов не соответствовал смелости и предприимчивости московского правительства. В 1687 году русские войска даже не дошли до Перекопа; в 1689 году они остановились у Перекопа и возвратились, не сделав никакой попытки вторгнуться в Крым. И в том, и в другом походе русскому войску приходилось бороться не столько с татарами, сколько с климатом. Страшная жара, безводие, невозможность прокормить людей и лошадей в степи, а также некоторая робость полководца, князя В.В. Голицына, сделались причинами неудачи. Как дипломат Голицын успел оказать России довольно важную услугу; как полководец он не имел успеха.

Впрочем, он уже с самого начала неохотно взял на себя главное начальство над войском. Его беспокоила мысль, что многочисленные противники воспользуются его отсутствием для Крамол. Из переписки Голицына с Шакловитым во время похода 1687 года видно, что опасения враждебных действий со стороны разных вельмож и желание по возможности скорее возвратиться в столицу лишали его того спокойствия и той сосредоточенности, которые столь необходимы для полководца.

К тому же Голицыну приходилось бороться с разными затруднениями. Мобилизация войск благодаря недостаткам военной администрации шла чрезвычайно медленно и неуспешно. Выступив в поход с некоторой частью войска, Голицын несколько недель ждал прибытия разных полков. Многие тысячи не являлись; «нетчиков» было очень много. К тому же приходилось наказывать непослушание находившихся в армии царедворцев, не привыкших к дисциплине и не желавших подчиняться воле Голицына. Нужно было выхлопотать из Москвы полномочие «поступать покрепче» с непослушными. Когда наконец все войско выступило в поход, громадный обоз служил чрезвычайным затруднением. Насчитывалось до 20 000 повозок. Голицын доносил двору, «что он идет на Крым с великим поспешанием», и в семь недель перешел не более 300 верст. К этим затруднениям присоединилась неохота гетмана малороссийского Самойловича и малороссийских казаков участвовать в походе. Казаки не желали вовсе завоевания Крыма. Прежде они довольно часто воевали как союзники татар против Польши и России. Каждый успех московского правительства усиливал ту власть, которая и без того старалась лишить казаков прежней вольности и уничтожить самостоятельность Малороссии [96].

Но гибельнее всего был страшный пожар, ставший роковым для всего похода. Едва ли когда сделается известным, кто был виновником зажжения степной травы. Легко может быть, что ее зажгли татары. Гордон, дневник которого служит важнейшим источником для истории этих походов [97] , говорит о слухе, что зажжение степной травы, имевшее столь гибельные последствия для русского войска, было сделано по распоряжению Самойловича; но сам он, однако, нигде не указывает на гетмана как на виновника этой меры. Напротив того, Лефорт сомневался в измене Самойловича. В новейшее время обвинение гетмана в измене считается клеветой [98]. Степной пожар мог быть также и делом случая.

Как бы то ни было, вследствие степного пожара оказался недостаток в корме для лошадей; благодаря безводию в войске начали свирепствовать болезни. Армия остановилась на расстоянии 200 верст от Перекопа [99]. Здесь решили отступить, хотя еще и не встретили неприятеля.

Между тем правительница сильно испугалась неудачи похода, потому что враги Голицына торжествовали. Она отправила к войску Шакловитого, который должен был посоветовать Голицыну уговорить донских казаков сделать нападение на Крым с моря, а малороссийских казаков — напасть на кизикерменские города, т.е. на турецкие офорты по Днепру и проч. Если бы все это оказалось невозможным, то Голицын должен был построить на Самаре и на Орели форты, «чтоб впредь было ратям надежное пристанище, а неприятелям страх» [100].

Голицын не исполнил ни одного из этих советов и возвратился в Москву. На пути он, кажется, принимал деятельное участие в низвержении гетмана Самойловича. Вследствие крамол, происходивших в малороссийском войске, Самойлович был лишен звания гетмана и заменен Мазепой. Для московского правительства эта перемена оказалась невыгодной. Самойлович был полезен и оказывал существенные услуги России. Он умер в ссылке, а один из сыновей его был казнен [101]. Рассказывали, что при конфискации имущества Самойловича Голицын успел присвоить себе некоторые драгоценные вещи, принадлежавшие павшему гетману [102]. Из архивных дел видно, что Голицын заставил нового гетмана Мазепу подарить ему 10 000 рублей [103].

Несмотря на полную неудачу похода, и полководец и войско были награждены. Голицыну дана золотая цепь и медаль весом в 300 червонцев; генералы и полковники также получили медали; даже солдаты были удостоены наград. Софья пышно и велеречиво, именем государей, возвестила русскому народу о необычайных подвигах воевод и всего воинства, о поспешном сборе ратных людей на указанных местах, о быстром наступлении на крымские юрты до самых дальних мест, о паническом ужасе хана и татар и проч. Были также приняты меры для распространения и в Западной Европе ложных слухов о необычайном успехе русского оружия в борьбе с татарами. Через посредство нидерландского дипломата барона Келлера в голландских газетах была напечатана составленная самим Голицыным реляция о Крымском походе, где действия русского войска выставлялись в самом выгодном свете [104]. Однако в то же самое время шведский резидент Кохен доносил своему правительству, что в Крымском походе погибло не менее 40—50 тысяч человек [105].