Алистер Маклин - Караван в Ваккарес

• Название: Караван в Ваккарес
• Автор: Алистер Маклин
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1998
• ISBN: 5-218-00723-4

Каждый год в течение многих столетий цыгане собирались в Ваккаресе, маленьком французском городке, чтобы воздать почести своему святому покровителю. Но на этот раз паломничество к цыганским святыням становится фоном, на котором разворачиваются странные, леденящие кровь события.

---

И почти сразу же нашла то, что хотела: обыкновенный клоунский наряд, состоящий из красных, очень широких брюк на желтых подтяжках, футболки в красную и желтую полоску и темного пиджака огромного размера. Она натянула брюки прямо на платье, старательно расправив его (к счастью, брюки были громадными и хорошо скрывали платье), натянула через голову красно-желтую футболку и влезла в пиджак. Сняла свой рыжий парик и напялила на голову плоскую зеленую кепку. Зеркала в раздевалке не оказалось.

«Ну и хорошо, что его нет», — с грустью подумала Сессиль и подошла к окну.

* * *

Дневное представление закончилось, и люди по ступеням спускались вниз, переходили дорогу и шли к своим машинам. Сессиль направилась к дверям. Сменив свое платье на другой наряд, совсем не похожий на прежний, она совершенно изменила облик: стала неузнаваемой для преследователей Боумана, которых очень боялась, и, смешавшись с толпой, незаметно добралась до «ситроена».

Насколько можно было судить, никто не узнавал ее, когда она шла к машине, а если кто-то и догадался, то пока это никак не проявлялось. Когда Сессиль оказалась рядом с машиной, то огляделась, чтобы окончательно увериться, что никем не замечена, открыла дверцу и скользнула на сиденье. Вставив ключ в замок зажигания, она тотчас вскрикнула, больше от испуга, чем от боли, когда большая рука, подобно клещам, схватила ее за горло. Хватка ослабла, и Сессиль медленно повернулась назад. Мака стоял на коленях на заднем сиденье. На его губах играла злая усмешка, а в правой руке он держал нож.

Глава 9

Горячее полуденное солнце безжалостно посылало свои лучи на выжженную землю, на озера, болота, соляные равнины, на яркие пятна зеленой растительности. Мерцающая дымка — особенность Камарга — поднималась с соляных равнин и делала все вокруг призрачным. Четкие очертания местности создавали впечатление нереальности, усиливающееся тем, что вокруг не было вертикальных образований или каких-либо предметов, все было как бы прижато к земле. Все пустыни выглядят одинаково, но не так, как Ка-марг.

Шестеро всадников на взмыленных лошадях неслись диким галопом. С воздуха манера их передвижения могла показаться довольно странной и в величайшей степени загадочной, так как лошади не пробегали и двадцати ярдов по прямой, а постоянно сворачивали то в одну, то в другую сторону; но если смотреть, находясь на земле, то все становилось на свои места: просто местность была испещрена болотами. Некоторые по величине напоминали лужу, другие же достигали размеров футбольного поля. Именно это и делало продвижение по прямой практически невозможным.

Боуман прекрасно понимал, что находится в худшем положении, нежели его преследователи. Преимущество было на их стороне по трем причинам. Во-первых, он был окончательно измотан, о чем свидетельствовали его напряженное лицо, пятна крови и грязи; галоп держал его в постоянном напряжении, не давая возможности хоть немного расслабиться и восстановить силы; и мозг его был в таком же плачевном состоянии, что и тело. Во-вторых, преследователи знали местность гораздо лучше него. И в-третьих, он не мог и думать о соревновании в искусстве верховой езды со своими преследователями, так как сел на лошадь впервые, а они обучались этому искусству с колыбели.

Все время нахлестывая свою теряющую силы лошадь, он и не пытался управлять ею. Положившись на опыт и врожденный инстинкт животного, которое лучше знало, где земля твердая, а где нет, он полностью доверился ему. Правда, сначала он пробовал управлять лошадью, но она сопротивлялась и самостоятельно выбирала дорогу, а он только терял драгоценное время.

Боуман посмотрел через плечо. «Безнадежно!» — понимал он сердцем, но смириться не мог. Умчавшись из местечка Мас-де-Ловэннель, он имел преимущество в несколько сот ярдов; теперь же расстояние между ним и преследователями сократилось почти до пятидесяти ярдов.

Пятеро преследователей рассыпались веером. Эль Брокадор скакал в середине. Он был таким же превосходным наездником, как и тореадором. Было ясно, что местность он знал отлично, так как время от времени отдавал краткие команды и рукой указывал направление, в котором должен был двигаться каждый всадник. Слева от Эль Брокадора скакали Кзерда и забинтованный Ференц, а справа — Симон Серл, внешний вид которого не вписывался в данную ситуацию, и неизвестный Боуману цыган.

Боуман посмотрел вперед. Но не мог разглядеть и намека на возможную помощь. Не было видно ни дома, ни фермы, ни одинокого путника — ничего. К этому времени его загнали так далеко на запад, что машины, проходящие по трассе Арль — Сен-Мари, казались маленькими черными насекомыми, ползущими по линии горизонта.

Боуман снова бросил взгляд через плечо. Расстояние сократилось до тридцати ярдов, не более. Преследователи теперь двигались не веером, а цепью. Они обходили слева, заставляя его все больше и больше отклоняться вправо. Боуман понимал, что это делалось с определенной целью, но, как ни вглядывался вдаль, понять смысл маневра не мог. Местность впереди была такой же, как и та часть, что он уже пересек. Прямо перед ним пестрел яркой зеленью участок травяного покрова около ста ярдов в длину и тридцати в ширину. Но за исключением размера, он ничем не отличался от сотни других, мимо которых он только что проскакал.

Боуман вдруг понял, что его лошадь совсем загнана. Еще немного — и она упадет. Вся в мыле, она тяжело дышала и была измучена не меньше, чем он сам. До пятна зеленой травы оставалось ярдов двести, и у Боумана внезапно возникла сумасшедшая мысль: хорошо бы поваляться на этой зеленой траве, в тени, тихим летним днем. И еще он подумал, почему бы не сдаться? Ведь конец этого преследования неотвратим, как сама смерть. Он бы и сдался, да только не знал, как лучше это сделать.

Боуман оглянулся. Цепочка из пяти преследователей изогнулась в форме полумесяца. Всадники теперь были уже в десяти ярдах от него. Боуман взглянул вперед: зеленое пятно немногим дальше — в двадцати ярдах. До него вдруг дошло, что Кзерда приблизился к нему на расстояние выстрела, и в сознании сразу возникла картина возвращения в табор цыган, среди которых уже нет Кзерды.

Боуман снова оглянулся и увидел, что преследователи осаживали лошадей. Он догадался, что произошло что-то странное, но, прежде чем успел обдумать это, его лошадь стала так резко, что, приседая на задние ноги, по инерции буквально заскользила вперед и остановилась у самой кромки зеленого пятна. Лошадь стала, а Боуман не успел. Оглядываясь через плечо, он оказался совершенно неподготовленным к такому повороту событий и вылетел из седла через голову лошади, рухнув на зеленую траву.

Он должен был потерять сознание. В худшем случае — сломать шею, в лучшем — отбить все внутренности. Но ни того, ни другого не случилось. Пятно зеленого дерна оказалось трясиной. Боуман не ударился о землю, кувыркаясь, а приземлился с громким шлепком, подняв тучу брызг, на мягкую подушку, которая погасила силу удара, и стал медленно в нее погружаться.

Пятеро всадников подогнали лошадей, остановились, опершись о луки седел, и равнодушно смотрели на него. Боуман принял вертикальное положение с легким наклоном вперед. Его засосало в трясину по бедра. Спасительная же твердая суша была от него на расстоянии всего каких-нибудь четырех футов. В отчаянии он вытянул руки в попытке дотянуться до нее, но не достиг цели. Зрители все так же сидели без движения на своих лошадях. На их лицах играли злые усмешки.

Боумана затянуло уже по пояс и затягивало все глубже и глубже. Он попытался плыть, но понял, что подобными движениями скорее добьется обратного результата. Это немного затормозило погружение, но не остановило его. Трясина принимала его в свои объятия безжалостно и беспощадно.

Он взглянул на пятерку преследователей — каждый теперь выражал свои чувства по-своему. Кзерда улыбался той «приятной» улыбкой, которую, наверное, специально приберегал для таких случаев. Серл медленно облизывал обветренные губы. Их взгляды были устремлены на лицо жертвы. Даже если бы Боуман и стал просить помощи или молить о пощаде, это все равно никак не отразилось бы на его бесстрастном лице. Но он и не помышлял об том, познав страх в развалинах старой крепости и на арене в Мас-де-Ловэннель. Сейчас страха он не испытывал. Тогда был шанс выжить, хоть маленький — но был. Все зависело от его способностей, от точной координации мыслей и тела. Но здесь весь его опыт, все знания и ловкость были бесполезны. Трясина делала свое дело. Это был конец, и он смирился с ним.

Эль Брокадор смотрел на Боумана. Его засосало уже до подмышек. На поверхности оставались лишь плечи, голова и руки. Тореадор внимательно вгляделся в бесстрастное лицо Боумана и покачал головой; повернулся, осуждающе оглядел Кзерду и Серла. Снял веревку с седла.

— Нельзя так поступать с таким человеком, — сказал он. — Мне стыдно за всех нас. — И точным броском послал веревку Боуману. Она упала около его рук.