Джоди Пиколт - Похищение

• Название: Похищение
• Автор: Джоди Пиколт
• Издательство: Книжный клуб "Клуб семейного досуга"
• Жанр: Триллер
• Год: 2010

Делия, дочь вдовца Эндрю Хопкинса, выросла в небольшом городке в штате Нью-Хэмпшир и абсолютно счастлива со своей дочерью, женихом и верным другом детства.

Неожиданно ее отца арестовывают по обвинению в похищении собственной дочери, совершенном двадцать восемь лет назад. Что же произошло тогда? Какие трагические события заставили его так поступить?

---

— Хорошо. Только я скажу первым.

Я пытаюсь вспомнить, каково это, когда тебя любит человек, не знающий границ, но при этом выживший вопреки своему неведению.

— Я прощаю тебя, — шепчу я. Это мой подарок.

— О Чарли… — И она преподносит мне ответный дар: — Она выросла прекрасным человеком.

Я сижу в камере, под голубой лампой, и мысленно составляю список самых счастливых моментов своей жизни. В список этот попадают отнюдь не веховые события — нет, жалкие секунды, проблески. Ты пишешь зубной фее записку, в которой спрашиваешь, нужно ли учиться в колледже, чтобы самой стать феей. Я просыпаюсь, а ты лежишь, свернувшись калачиком, рядом. Ты спрашиваешь, из чего я испек эти блины — не из металлолома ли часом? Ты рыбачишь, а потом отказываешься даже притронуться к улову. Ты достаешь из моего кармана четвертаки, чтобы зарядить парковочный аппарат. Ты ходишь «колесом» по лужайке, напоминая мне гигантского длинноногого паука. Ты раскручиваешь слои сладкой ваты и пачкаешь волосы сахарной пудрой. Я открываю занавеску волшебного ящика, в который ты войдешь в своем расшитом блестками костюмчике и исчезнешь; я срываю эту занавеску, чтобы ты появилась вновь.

Самое удивительное, что я могу часами вспоминать такие моменты — и они все равно не кончаются. Их набралось на целых двадцать восемь лет.

Отсюда все выглядит иначе. От зала меня отделяет лишь хлипкая перегородка трибуны, и взгляды людей все равно бьют по мне, как молоты.

— Это была суббота накануне Дня отца, — говорю я, глядя на Эрика. — Бет была очень взбудоражена, потому что сде-лала для меня открытку в садике. Она вихрем влетела в машину, мы поели шашлыков и отправились в зоопарк. Но тут она вспомнила, что забыла дома свое любимое одеяльце, без которого не могла заснуть. Я сказал, что мы заедем домой и заберем его.

— И что вы увидели, когда приехали туда?

— Я постучал, но мне не открыли. Тогда я подошел к окну и увидел Элизу посреди коридора — она лежала в луже собственной рвоты. На полу валялись собачьи испражнения и куски битого стекла.

Элиза трогает Эмму Вассерштайн за плечо, та оборачивается, и женщины говорят о чем-то шепотом.

— И как вы поступили? — спрашивает Эрик, отвлекая мое внимание.

— Я думал зайти, убрать, привести ее в чувства, как я обычно и делал… И как обычно, Бет смотрела бы на все это. И когда-нибудь убирать за матерью и приводить ее в чувства пришлось бы ей самой. — Я качаю головой. — Так не могло продолжаться…

— Должен же быть выход из этой ситуации, — играет Эрик в «адвоката дьявола».[30]

— Я уже поставил ей ультиматум. Наш второй ребенок был мертворожденным, и после этого она запила еще горше. Я больше не мог ее оправдывать и заставил лечь в реабилитационный центр. Она завязала примерно на месяц, а потом как с цепи сорвалась… В итоге я подал на развод, но это помогло только мне, а не моей дочери.

— Почему вы не обратились к властям?

— Тогда никто не верил, что мужчина может воспитывать ребенка самостоятельно, только мать — пускай и алкоголичка… Я боялся, что если подам в суд, то мне вообще запретят видеться с Бет. — Я опускаю глаза. — Чиновники не очень-то благосклонно относились к ранее судимым отцам. По большому счету, право видеться с Бет я получил лишь потому, что Элиза не стала это право оспаривать.

— За что вы были ранее судимы, мистер Хопкинс?

— Я однажды подрался и провел ночь в тюрьме.

— С кем вы подрались?

— С Виктором Васкезом. Мужчиной, за которого Элиза позже вышла замуж.

— Вы могли бы рассказать суду, что послужило причиной конфликта?

Я ковыряю трещину на деревянной панели. Час настал, но произнести эти слова оказывается труднее, чем я ожидал.

— Я узнал, что у него роман с моей женой, — с горечью в голосе сознаюсь я. — Я довольно сильно его побил, и Элиза вызвала полицию.

— И в свете этого происшествия вы опасались просить уполномоченные органы пересмотреть решение об опеке?

— Да. Я думал, что они посмотрят мое досье и решат, что я просто хочу отомстить Элизе.

— Итак, — Эрик поворачивается к присяжным, — вы уже пытались заставить Элизу пройти курс лечения, но безрезультатно. Законному решению вопроса препятствовали не зависящие от вас обстоятельства. Как же вы вышли из этого положения?

— Выхода не осталось. По крайней мере, я тогда так думал… Я не мог оставить Бетани в этом доме, не мог позволить, чтобы она и дальше жила такой жизнью. Я хотел, чтобы она жила, как все другие дети, — нет, даже лучше. И я подумал, что если заберу ее оттуда, то мы сможем начать жить заново. Что она еще достаточно маленькая, чтобы забыть первые четыре года своей жизни. — Я смотрю на тебя, ловлю твой беспокойный взгляд. — И как показало время, я был прав.

— Что было дальше?

— Я забрал Бет и поехал к себе домой. Собрал все вещи, которые вместились бы в машине, и мы отправились на восток.

Эрик, как опытный гид, проводит меня по истории нашего бегства, по паутине лжи, по страницам учебника «Как изменить свою личность». Я отвечаю на его вопросы о нашей жизни в Векстоне — те вопросы, в которых его жизнь уже переплетается с нашей. И тут он доходит до заключительной части представления, отрепетированной с особой тщательностью.

— Когда вы увезли свою дочь, вы знали, что нарушаете закон?

Я смотрю на присяжных.

— Да, знал.

— Вы можете представить, что было бы с Делией, если бы она осталась с матерью?

Эрик и сам не надеялся, что этот вопрос пройдет. Разумеется, прокурор протестует.

— Протест принят, — говорит судья.

Эрик говорил, что хочет закончить на этом вопросе, чтобы присяжные сами додумали за меня этот невысказанный ответ. Но уже на полпути к своему столу он вдруг оборачивается.

— Эндрю, — говорит он, как будто кроме нас в зале никого нет, и задает вопрос, который терзал его все это время: — Если бы вы могли повернуть время вспять, вы бы поступили иначе?

Этот вопрос мы не репетировали, хотя важнее его, пожалуй, вопроса нет. Я поворачиваю голову, чтобы смотреть прямо тебе в глаза. Чтобы ты поняла: все, что я в жизни говорил и о чем умалчивал, было ради тебя, тебе во благо.

— Если бы я мог повернуть время вспять, — отвечаю я, — я поступил бы точно так же.

IX

Но что останется на память обо мне?

Лишь ощущение моих костей в твоих руках.

Энн Секстон. Хирург

ЭРИК

А может, я и не проиграю это дело.

Ясно, что Эндрю преступил закон, он сам это признает и ни в чем не раскаивается. Но несколько присяжных ему симпатизируют. Одна латиноамериканка, которая расплакалась, когда он рассказывал о детстве Делии, и старушка с седыми кудрями, которая сочувственно кивала в такт его словам. Двое присяжных — подумать только, двое! — а внести смуту может и один.

С другой стороны, Эмма Вассерштайн еще не нанесла удар. Я сижу возле Криса, впившись в ручки кресла. Он говорит мне на ухо:

— Ставлю пятьдесят баксов, что она попытается вывести его из себя.

— Нет, попытается разоблачить, — бормочу я в ответ. — Она уже взяла быка за рога.

Прокурор подходит к Эндрю, и я пытаюсь на расстоянии вселить в него веру и спокойствие. «Не облажайся, — про себя умоляю его я, — только не облажайся! Облажаться я и сам могу».

— Вы обманывали свою дочь на протяжении двадцати восьми лет.

— Ну, формально да.

— Вы лгали о себе.

— Да.

— Вы лгали о ней самой.

— Да.

— Вы лгали обо всей вашей жизни.

— Да.

— В общем-то, мистер Хопкинс, высока вероятность того, что вы лжете и сейчас.

Я чувствую, как Крис сует что-то мне в руку, и, опустив глаза, вижу пятидесятидолларовую купюру.

— Нет, — возражает Эндрю. — В зале суда я не сказал ни слова неправды.

— Да ну? — скептически кривится Эмма.

— Да.

— А если я смогу поймать вас на лжи?

Эндрю качает головой.

— Я докажу, что вы ошибаетесь.

— Находясь под присягой, вы заявили, что вернулись домой забрать одеяльце своей дочери… и обнаружили Элизу Мэтьюс пьяной в луже рвоты, мочи и собачьих испражнений. Верно?

— Да.

— Интересно, удивится ли кто-нибудь в этом зале, узнав, что у Элизы Васкез аллергия на собак? И что собаки в доме она никогда не держала — ни при вас, ни после развода.

Вот черт!

— Я не говорил, что это была ее собака. Я просто рассказываю то, что видел своими глазами.

— Правда, мистер Хопкинс? Или вы рассказываете то, что хотели бы увидеть? А может, вы намеренно сгущаете краски, чтобы оправдать свой чудовищный поступок?

— Протестую! — вяло бормочу я.

— Вопрос снят, — говорит Эмма. — Ладно, учтем презумпцию невиновности. Предположим, что вы в подробностях помните обстановку в доме, хотя с того дня прошло уже почти тридцать лет. Однако вы заявили, что, обнаружив свою жену в таком состоянии и опасаясь преследования со стороны властей, вы вернулись в свою квартиру, собрали вещи и отправились в восточную часть страны. Правильно?