Джеймс Хэрриот - Собачьи истории

• Название: Собачьи истории
• Автор: Джеймс Хэрриот
• Жанр: Домашние животные
• Год: 1994
• ISBN: 0-7181-2709-0

Сборник рассказов английского писателя и ветеринарного врача, давно завоевавшего признание российских читателей. В отличие от ранее опубликованных книг, здесь главными персонажами являются собаки. Написанная с большой любовью к животным и с чисто английским юмором, книга учит доброте.

Для любителей литературы о животных.

Отдельные новеллы этого сборника впервые увидели свет в книгах «О всех созданиях — больших и малых», 1985 (главы 1, 3–6, 24–31, 33, 34, 36, 38–41 и 43), «О всех созданиях — прекрасных и удивительных», 1987 (главы 9, 10, 13, 15–22), «И все они — создания природы», 1989 (главы 44–50) и «Из воспоминаний сельского ветеринара», 1993 (главы 8, 12, 23 и 35).

---

Наверное, существует какой-то надежный способ вправления таких вывихов — прием, безусловно срабатывающий при первой же попытке, но мне так и не дано было его обнаружить. Успех приходил только после долгой череды проб и ошибок. Не был исключением и этот случай. Я тянул то под одним углом, то под другим, поворачивал и загибал болтающуюся ногу, отгоняя от себя мысль о том, как я буду выглядеть, если именно этот вывих не удастся вправить. И еще я пробовал отгадать, что думает Хелен, которая стоит напротив меня и по-прежнему крепко держит Дэна… и вдруг услышал глухой щелчок. Какой прекрасный, какой желанный звук!

Я раза два согнул и разогнул тазобедренный сустав. Ни малейшего сопротивления! Головка бедра вновь легко поворачивалась в своей впадине.

— Ну вот, — сказал я. — Будем надеяться, что головка снова не выскочит. Иногда такое случается. Но у меня предчувствие, что все обойдется.

Хелен погладила шею и шелковистые уши спящего пса.

— Бедный Дэн! Знай он, что готовит ему судьба, он бы ни за что не стал прыгать через эту изгородь. А скоро он очнется?

— Проспит до вечера. Но к тому времени, когда он начнет приходить в себя, постарайтесь быть при нем, чтобы поддержать его. Не то он может упасть и снова вывихнуть ногу. И пожалуйста, позвоните, чтобы рассказать, как идут дела.

Я взял Дэна на руки, слегка пошатываясь под его тяжестью, вышел с ним в коридор и наткнулся на миссис Холл, которая несла чайный поднос с двумя чашками.

— Я как раз пила чай, мистер Хэрриот, — сказала она. — Ну и подумала, что вы с барышней, наверное, не откажетесь от чашечки.

Я посмотрел на нее пронзительным взглядом. Это что-то новенькое! Неужели она, как и Тристан, взяла на себя роль купидона? Но ее широкоскулое смуглое лицо хранило обычное невозмутимое выражение и ничего мне не сказало.

— Спасибо, миссис Холл. С большим удовольствием. Я только отнесу собаку в машину.

Я прошел к автомобилю Хелен, уложил Дэна на заднее сиденье и закутал его в одеяло. Торчавший наружу нос и закрытые глаза были исполнены тихого спокойствия.

Когда я вошел в гостиную, Хелен уже держала чашку, и мне вспомнилось, как я пил чай в этой комнате с другой девушкой. В тот день, когда приехал в Дарроуби. Но теперь все было совсем иначе.

Во время манипуляций в операционной Хелен стояла совсем близко от меня, и я успел обнаружить, что уголки ее рта чуть-чуть вздернуты, словно она собирается улыбнуться или только что улыбнулась; и еще я заметил, что ласковая синева ее глаз под изогнутыми бровями удивительно гармонирует с темно-каштановым цветом густых волос.

И никаких затруднений с разговором на этот раз не возникло. Возможно, я просто чувствовал себя в своей стихии — пожалуй, полная раскованность приходит ко мне, только если где-то на заднем плане имеется больное животное; но как бы то ни было, говорил я легко и свободно, как в тот день на холме, когда мы познакомились.

Чайник миссис Холл опустел, последний сухарик был доеден, и только тогда я проводил Хелен к машине и отправился навещать моих пациентов.

И то же ощущение спокойной легкости охватило меня, когда вечером я услышал ее голос в телефонной трубке.

— Дэн проснулся и уже ходит, — сообщила она. — Правда, пошатывается, но на ногу наступает как ни в чем не бывало.

— Прекрасно! Самое трудное уже позади. И я убежден, что все будет в порядке.

Наступила пауза, потом голос в трубке произнес:

— Огромное вам спасибо. Мы все страшно за него беспокоились. Особенно мой младший брат и сестренка. Мы очень, очень вам благодарны.

— Ну что вы! Я сам ужасно рад. Такой чудесный пес! — Я помолчал, собираясь с духом: теперь или никогда! — Помните, мы сегодня говорили про Шотландию. Так я днем проезжал мимо «Плазы»… там идет фильм о Гебридских островах. И я подумал… может быть… мне пришло в голову… что… э… может быть, вы согласитесь пойти посмотреть его вместе со мной?

Еще пауза, и сердце у меня бешено заколотилось.

— Хорошо, — сказала Хелен. — С большим удовольствием. Когда? Вечером в пятницу? Еще раз спасибо — и до пятницы.

Я повесил трубку дрожащей рукой. Ну почему я всегда делаю из мухи слона? А, да не важно! Она согласилась пойти со мной в кино!

Как часто эффектнейшие исцеления остаются незамеченными, не оцененными по достоинству, но какое чудо, что вывихнутое бедро Дэна посодействовало моим ухаживаниям! Вправление такого вывиха безусловно выглядит волшебством, а уж удачнее выбрать момент для этой операции трудно было бы и нарочно. И удивительно, с какой легкостью головка порой встает на свое законное место. Но если ветеринар испытывает глубочайшее удовлетворение, одним быстрым щелчком превращая хромую собаку в здоровую, то ее владелец перед этим переносит настоящий шок, когда верный друг без всякой видимой причины внезапно становится трехногим калекой. И ведь бедро вывихивается так просто! Неудачный прыжок за мячиком. Падение со стула. А какую панику вызывает такая травма!

7. Тип

Нет, видимо, я все-таки выберусь на шоссе! Мне было чему радоваться — семь часов утра, когда зимний рассвет только-только выбелил восточный край неба, не самое подходящее время, чтобы выкапывать машину из сугроба.

Узкая неогороженная дорога огибала плато, а от нее ответвлялись еще более узкие проселки, ведущие к одиноким фермам. Когда я отправился по ночному вызову — маточное кровотечение у коровы, — снег, собственно, не шел, но крепчающий ветер сметал пушистую поверхность белого одеяла, уже несколько недель укутывавшего вершины холмов. В лучах моих фар закручивались снежные смерчи, длинные, изящные, белые гребни дюйм за дюймом вырастали поперек полоски асфальта.

Именно так начинаются снежные заносы, и, вводя питуитрин, а потом закрывая кровоточащую шейку матки тампоном из чистой простыни, я прикидывал, успею ли выбраться из снежной ловушки.

На обратном пути поперек дороги тянулись уже не изящные гребни, а пухлые диванные валики, и мой автомобильчик преодолевал их, время от времени двигаясь юзом и выписывая зигзаги. Но теперь впереди в бледном свете показалась успокоительно черная лента шоссе. Еще несколько сотен ярдов — и я там!

Но как раз тут по другую сторону поля замаячил Коут-Хаус. Я там лечил бычка, который объелся мороженым турнепсом, — и очередной визит был назначен на этот день. Мне вовсе не улыбалось тащиться сюда еще раз, а окно кухни светилось. Значит, там уже все на ногах. Я свернул и через минуту-другую въехал во двор.

Дверь дома выходила на небольшое крыльцо, где ветер намел у стены ровный двухфутовый бугор. Я наклонился над ним, собираясь постучать, как вдруг поверхность бугра дрогнула и заколыхалась. Там под снегом что-то было — что-то большое! Мне стало чуть не по себе, когда в смутном свете из снега возникло мохнатое тело. Видимо, тут от холода укрылся какой-то дикий обитатель холмов… Но ведь таких огромных лисиц не бывает, а звери крупнее здесь будто бы не водятся!

В этот момент дверь распахнулась, и свет из кухни заструился на крыльцо. Питер Тренхолм приветственным жестом пригласил меня войти, а из уютной светлой кухни мне улыбнулась его жена. Очень симпатичная молодая пара!

— Кто это? — еле выговорил я, указывая на зверя, который энергично стряхивал снег с косматой шкуры.

— Это? — Питер ухмыльнулся. — Старик Тип, а кто же?

— Тип? Ваш пес? Но зачем он залез в сугроб?

— Да его просто замело. Он же здесь ночует, у задней двери.

Я с недоумением уставился на фермера.

— Как ночует? Каждую ночь под открытым небом?

— Ага, каждую. Летом и зимой. Да не смотрите на меня так, мистер Хэрриот, он это любит. У остальных собак теплые подстилки в коровнике, а Тип от них нос воротит. Ему уже пятнадцать, а спит он тут еще с той поры, как щенком был. Помнится, покойный папаша и так и эдак заманивал его спать под крышей, но он ни в какую.

Я с изумлением посмотрел на старого пса. Теперь я мог рассмотреть его получше. Он был крупнее обычной овчарки и с более длинной шерстью, а чувствовавшаяся в нем неуемная энергия никак не вязалась с его пятнадцатью годами. Просто не верилось, что животное, обитающее в этих суровых холмах, по собственному выбору ночует под открытым небом — и с явной пользой для себя. Мне пришлось долго вглядываться, чтобы обнаружить признаки старости. Легкая скованность в походке, пожалуй, какая-то сухость в очертаниях морды и головы, ну и, конечно, неизбежная мутность в глубине глаз. Однако общим впечатлением была неугасимая жизнерадостность.

Он стряхнул остатки снега, вприпрыжку подскочил к фермеру и раза два гавкнул — правда, несколько надтреснуто. Питер Тренхолм засмеялся.

— Видите? Готов взяться за дело. Тип у нас на работу жаден!

Фермер пошел к службам, а я последовал за ним, спотыкаясь о замерзшие, твердые, как железо, рытвины под снегом и нагибая голову под режущим ветром. До чего приятно было открыть дверь коровника и нырнуть в его тепло!