Сергей Лексутов - Ефрейтор Икс [СИ]

• Название: Ефрейтор Икс [СИ]
• Автор: Сергей Лексутов
• Жанр: Детективная фантастика

В брюхе вождя гулко и требовательно заурчало. Он торопливо схватил свою любимую дубину, и, широко размахнувшись, ударил ею в туго натянутую на деревянную раму шкуру. Гулкий, мощный звук раскатился по хижине, вырвался наружу, возвещая подданным, что повелитель возжелал чего-то. Все замерло в ожидании.

С удовольствием прислушиваясь к замирающему гулу, вождь смотрел на вибрирующую, высохшую за долгие годы до костяной твердости шкуру. Это была шкура предшественника Мыра на троне. "Да, шкура хороша, звучит мощно, гулко", — подумал вождь, — "Но сам старикашка был препротивен". Мыр поморщился, вспомнив вкус старикашки. Однако ничего не поделаешь — традиция. Не Мыр ее придумал, не ему отменять. Когда-нибудь и его шкура так же будет гудеть под ударами, грозно и требовательно.

---

Прошло минут десять. Пасечник накрыл крышей улей и пошел к избушке. Хмырь флегматично констатировал:

— Все, погорел…

— Отсидится… — протянул Гиря. — Пасечник долго не будет в избушке сидеть.

Через минуту из дверей высунулся Крыня, помахал рукой.

— Вот придурок, удавить мало… — Гиря зло хватил кулаком по земле.

Войдя с яркого солнечного света в полутемную избушку, не сразу разглядели, что пасечник, мужик лет пятидесяти, лежит на лавке, а руки и ноги его жестоко скручены веревкой под лавкой. Под левым глазом у него набухал здоровенный фингал.

Гиря смерил Крыню злобным взглядом, проговорил:

— Три дня в дерьме сидели, что бы ты, чмо, в первый же день воли легавым след показал…

— Этот суслик спер нашу пушку! — не обратив внимания на критику, заверещал Крыня.

— Не брал я ничего! Я только вчера приехал! — закричал пасечник.

— Щас я те покажу, не брал!.. — Крыня выдернул из-за голенища длинную заточку.

Гиря схватил его за шиворот, пихнул к стенке, проговорил дружелюбно:

— Не петушись, придурок… Сильно уж ты энергичный, прямо, как понос…

— Это кто петух?! Кто придурок?! — заорал Крыня, и чуть было не всадил в Гирю заточку, но вовремя опомнился, а Гиря, будто того и ждал.

Хмырь это моментально заметил, и быстренько намотал на ус. Оказывается, Гире только и нужен был веский повод, чтобы прикончить Крыню.

Крыня воткнул заточку в стену, сел на лавку у окна. Гиря вышел в сени. Вскоре под его тяжелыми шагами заскрипели почерневшие дранки потолка. Крыня никак не мог усидеть на месте, вскочил, выдернул заточку из стены, приставил ее к горлу пасечника, спросил ласково:

— Где медовуху прячешь?

Пасечник побелел, захрипел, выгибая шею:

— Нету медовухи… Я ж еще и мед ни разу не качал…

Хмырь увидел на столе охотничий нож. Доброе изделие деревенского кузнеца. Длинное и широкое желобчатое лезвие, рукоятка из оленьего рога. Стараясь не смотреть на пасечника, и измывающегося над ним Крыню, Хмырь взял нож и сунул за голенище. Появился Гиря. В руках он нес ружье, завернутое в тряпку, и рюкзак, с чем-то тяжелым.

Гиря проворчал:

— Зенки почаще мыть надо… Ты опять самодеятельностью занимаешься?

Крыня нехотя убрал заточку от горла пасечника. Тот жалобно проныл:

— Отпустите, ребятки… Я никому… Ни слова…

Гиря махнул рукой:

— Отпустим, чего там… Так и так след пометили.

Вдруг снаружи послышался глухой стук мотоциклетного мотора. "Урал", машинально определил Хмырь. Крыня, опередив всех, кинулся к окну.

— Хомут. С автоматом… — прошептал он белыми губами, повернувшись к Гире.

Хмырь побледнел, плечи его опустились. У Губошлепа мгновенно отвисли губы. Один Гиря остался спокоен. Спросил деловито:

— Солдаты с ним есть?

— Один…

— Кто, один? Солдат?

— Нет, хомут один… — Крыня нервно играл заточкой, перекидывая в руке то к себе лезвием, то от себя, но топтался нерешительно на месте, поглядывая на Гирю. Ему явно не хотелось лезть на автомат.

— Нормально… — усмехнулся Гиря. — Крыня, дай-ка заточку… — тот машинально, наверное, по привычке повиноваться вожаку, отдал ее, но тут же дернулся, схватить, однако Гиря уже протягивал ее Губошлепу. — Губошлеп, если этот суслик вякнет, коли его, — Губошлеп дрожащей рукой уцепился за толсто намотанную изоленту рукоятки, будто это могло его спасти, если хомут окажется ловчее. — Пошли, — коротко бросил Гиря остальным.

Они вышли в сени. Гиря затаился за открытой дверью, ведущей в избу, Крыне и Хмырю махнул рукой на наружную.

— Григорич, спишь?.. Лешак таежный… С зоны зэки сдернули, а ты пушку дома оставил…

Наконец он распахнул дверь и с яркого солнечного света шагнул в полумрак сеней. Крыня замахнулся, намереваясь садануть прапорщика кулаком в челюсть, но тот каким-то непонятным образом почувствовал опасность, и с разворота врезал Крыне прикладом по зубам.

Крыня расслабленно повалился на пол, подобно безвольной кукле откинулся навзничь, и кувыркнулся с невысокого крыльца. Не сдобровать бы и Хмырю, но тот без взмаха, дернувшись всем телом, вонзил нож прапорщику под лопатку. Хмырь и не помнил, как нож оказался в его руке. Медленно валясь наружу, на валяющегося у крыльца Крыню, прапорщик ловил, и никак не мог поймать непослушными пальцами рукоятку затвора. Выронив нож, Хмырь пятился назад, пока не наткнулся на стену. И когда прапорщик упал, вдруг кинулся к нему, схватил за плечи, попытался поднять, но, увидев остекленевшие глаза, выпустил его, и глухо зарычал, уставясь на нагнувшегося к Крыне Гирю.

Крыня зашевелился, открыл мутные глаза, с минуту смотрел на Гирю, видимо, пытаясь сообразить, где находится, наконец, сел. Гиря подхватил его под мышки, волоком затащил в избу, бросил на лавку. Хмырь с потерянным видом прошел к столу, встал возле него, поднес правую руку к глазам, приглядываясь к ней, как к незнакомой вещи, вытер о штаны. Потом сдавил лицо пальцами, чтобы не завыть, как волк, попавший в капкан. Все, не вырваться! Как за приманкой, потянулся за волей — хлоп… Вертись, не вертись — попался…

Гиря процедил сквозь зубы:

— Ну, чего расселись? Пошли сдаваться…

Оклемавшийся Крыня встрепенулся:

— Ты чего, Гиря?! Ну, у тебя и шуточки… — он полез в рот грязными пальцами, поковырялся там, вытащил зуб, полюбовавшись им, сунул в карман.

— Уходить надо, — озабоченно проговорил Гиря. — В тайге дорог много…

— Мало дорог в тайге… — обронил Хмырь.

Не обратив внимания на реплику, Гиря распорядился:

— Хомута — в речку, этого — на ту сторону. Пока доберется до поселка, мы уже далеко будем.

— Умный ты пацан, Гиря, а дурак… — Крыня двусмысленно ухмыльнулся щербатым ртом.

Гиря спросил у пасечника:

— Лодка есть?

Тот поспешно мотнул головой, куда-то в сторону окошка:

— Там, на берегу…

Гиря заметил, как Крыня достал из мешка с припасами, что приготовил им вольнонаемный, мешочек с дробью и сунул себе в карман, но сделал вид, будто ничего не видел. Отобрав у Крыни мешок, Гиря протянул его Хмырю:

— Бери, и пушку тоже. Ты с ней лучше управишься.

Пасечника развязали, завладевший автоматом Крыня пхнул его стволом в спину:

— Шагай, суслик…

Гиря отстранено подумал, что мужичок, и, правда, похож на суслика; пришибленный, придавленный страхом, с отвисшими, расслабленными губами. Когда пасечник вышел на крыльцо, невольно попятился назад, увидев убитого. Крыня свирепо двинул его прикладом по спине, рявкнул:

— Бери!..

Тот, кривясь от боли, нагнулся к прапорщику, ухватил его за плечи, пугливо и вопрошающе поглядел на Крыню. Гиря задержался над трупом, сказал Хмырю:

— Возьми за ноги…

Хмырь, даже не задержавшись, осторожно переступил через прапорщика и побрел прочь между ульев. Гиря тяжело глянул ему в спину, но ничего не сказал, поймал за шкирку Губошлепа, молча толкнул к трупу. Тот послушно взялся за ноги, и пошел впереди. Пасечник, красный от натуги, шатаясь, ковылял сзади. Крыня без всякой надобности тыкал ему в спину стволом автомата.

Прапорщика положили в крошечную лодку-долбленку. Крыня, вдруг спохватившись, забежал в воду и принялся стягивать с прапорщика новенькие хромовые сапоги. Гиря пробормотал себе под нос:

— Вот чмо болотное… Видал дураков, но таких… Сам себе труп на шею вешает… — пихнул Губошлепа к лодке: — Бери весло…

— Почему я? Пусть он сам гребет…

— Дурак! Его связать надо, чтобы подольше до поселка не добрался, и лодку обратно перегнать. А то на лодке он через два часа в поселке будет…

Губошлеп влез в лодку, взял коротенькое весло, больше похожее на лопату для уборки снега, растерянно заозирался:

— А где второе? И уключины?..

— Во, бля… Подарочек… — проворчал Гиря. — В корму садись, и огребай то справа, то слева!

Крыня, наконец, стянул с прапорщика сапоги. Гиря бросил ему:

— Свяжи этого… Руки назад. Чтоб не развязался…

— Сейчас… — Крыня широко ухмыльнулся.

Пасечник послушно повернулся к нему спиной, Крыня вытащил из-за пазухи мешочек с дробью, и, широко размахнувшись, врезал им пасечника по голове. И тут же одним движением закинул обмякшее тело в лодку. Утлое суденышко чуть не перевернулось, и осело почти до краев бортов.

Неумело огребаясь веслом, немилосердно брызгая, и мотаясь из стороны в сторону, Губошлеп погнал лодку от берега. Крыня вдруг вскинул автомат:

— Губошлеп, переворачивай лодку!

— Ты чего, Крыня?.. — он от неожиданности выронил весло.

— Лодку переворачивай, говорю… А то я в ней щас дырок понаделаю, да и в тебе заодно…

Губошлеп в панике заметался, неуклюже перевесился через борт, лодка опрокинулась, на мгновение показала черное днище, но тут же снова встала на ровный киль, только теперь полная воды до краев. Ни пасечника, ни прапорщика в ней уже не было. Губошлеп вынырнул, и с выпученными глазами, почему-то по-собачьи, хоть и хорошо умел плавать, поплыл к берегу.