Н. Семенюта - Будни отважных

• Название: Будни отважных
• Автор: Н. Семенюта
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Детские остросюжетные
• Год: 1970

---

— Кого надо?

— Батюшку.

— А сами-то кто будете?

— Да открой, старая, зла не сделаем. Советская власть...

— О господи!..

Лицо исчезло и в просвете отворившейся двери появился сухонький старичок в рясе. Весь какой-то черно-серый, ну совсем как ворон.

— И что это ты, мать, своих не признала. Заходите, гости дорогие. Кипяточек сейчас соорудим. Промерзли, небось?

Степан широко шагнул в сенцы и сразу приступил:

— Вот что, отец, по делу я. Знаю, батька Андрианов у тебя бывает. Вот ему записка. Передашь, как придет.

Старик всплеснул руками:

— Бог с тобой, мил человек, мы люди тихие, с нечистью не водимся. — А сам — глаза в сторону.

— Ладно, не трясись! Я не спрашивать с тебя пришел, помочь прошу. А откажешься — обязательно спросим, зачем бандитов привечаешь. — Сунул попу бумажонку и вышел. Теперь Степан уже не сомневался, что атаман здесь действительно бывает.

А встретились они через неделю в той же Новоселовке. Сопровождали комиссара андриановцы прямо с выгонов: подвоха опять боялись. В самую богатую хату ввели. Увидел Степан «батьку» и обрадовался: почернел тот, осунулся, глаза еще острее стали. Значит, сговорчивее будет.

Два часа тогда говорили. Ерепенился атаман, все еще царьком здесь себя чувствовал. Хотелось порой комиссару выхватить наган да всадить заряд в эту сволочь, погубившую столько добрых людей. Ненавистью весь загорался. А нельзя! Одного кокнешь, другой «батька» объявится. Бандиты только злее станут. Сдерживал себя. Наконец договорились, что банда сдаст все оружие, снаряжение и возвратится в села, к своим семьям, а Советская власть гарантирует каждому жизнь и дает по строевой лошади.

— Уговорил! Пиши охранную грамоту! — хлопнул его по плечу Андрианов.

...Ехал тогда комиссар назад, в окружную станицу, удаче радовался. А спустя три недели, как снег на голову, прискакал в окрвоенсовещание вестовой, бросил у крыльца взмыленную лошадь, на самом лица нет.

— Опять Андрианов с шайкой объявился. Вчера в балке у соседнего хутора трех наших нашли. Изуродованы до неузнаваемости. А по хуторам из хаты в хату ползет слушок, что готовит атаман план захвата Великокняжеской.

Уже позже узнали работники милиции о том, что произошло. Оказалось, вернулись андриановцы к своим куреням, в родные семьи, на Дон, а местные власти не поверили выданным комиссаром документам и давай хватать людей да в тюрьму отправлять. Рассвирепел Андрианов, мигом своих собрал. Откопали оружие, что не сдали окрвоенсовещанию, а припрятали на всякий случай, и подались на Черные земли.

До чего же горько было тогда комиссару. Снова змеею ползла тревога по степи. И днем хаты на запорах держали. На улицу выходили с оглядкой. Совсем жизни от бандитов не стало.

...Вспомнил комиссар и вчерашнее заседание.

До поздней ночи сидели, все детали обдумывали. Дым в комнате — коромыслом. На столе — гора пепла от самокруток. Изложил он товарищам свой план: без предупреждения явиться прямо в логово бандитов, к самому атаману, и еще раз попробовать уговорить его. Это был риск, серьезный риск. Ведь после случившегося бандиты считали комиссара обманщиком, кровным врагом. Степан все понимал и все-таки решился на этот шаг, удививший даже его бывалых, привыкших ко всему соратников. А подтолкнуло его вот что: некоторое время назад совсем неожиданно в милицию явились бандиты — братья Ковалевы. Заявили, что хотят добровольно сдаться. Холодно встретил их комиссар, радости своей не показал, а в душе все ликовало: «Ага! Значит, и бандитам уже осточертела их жизнь, коли сами на мировую идут, через страх возмездия переступают. Поняли, гады, свою обреченность!».

— А почему мы должны знать, что вы вправду решили честно народу служить? Если действительно хотите, докажите это. Живым или мертвым доставьте Вербицкого.

Сказал и подумал: «А что, если не придут снова? Расстрелять их есть за что!» И тут же остановил себя: «Эх, Степан, как тебя партия учит? В каждой дряни хоть кусочек человеческого, а живет. Надо это человеческое в подлой душонке отыскать да на белый свет вытянуть. Вот так-то!».

Ровно через неделю братья Ковалевы доложили: нет больше в живых Вербицкого. И это оказалось правдой. Тогда-то и окрепло в комиссаре решение еще раз попытать счастья с Андриановым.

— А что, если Андрианов не поверит? — Председатель окрвоенсовещания Советкин взглянул на Степана: — Понимаешь, чем может кончиться?

— Двум смертям не бывать, одной не миновать! Чувствую, поверит.

— Ну что ж, до утра недалеко. Отдохни на дорогу. Кого с собой возьмешь?

— Доценко.

Советкин посмотрел в сторону темноволосого, крепко сбитого начальника милиции.

— А ты как смотришь?

Из-под широких, кустистых бровей озорно блеснули глаза.

— А мы с Андриановым — старые «приятели». Он за мою голову давно награду обещает. Поеду, долги сквитаю.

...Комиссар очнулся от мыслей. Дорога круто свернула за пригорок и сразу открылся хутор, будто припрятанный в поросшей кустарником лощине. У плетня стояло несколько привязанных лошадей. Одни бандиты чистили оружие, другие спали под акацией. Два полуголых, устроясь на брошенных на землю седлах, играли в карты. Как только всадники въехали во двор, их сразу окружила толпа.

— Эгей, да никак «снегири»?! — взвизгнул чубатый бандит по-бабьи высоким голосом. «Снегирями» население прозвало серые с красным верхом форменные кубанки, которые носили работники милиции.

— Демьян, отколь такой богатый улов?

— Замолкни ты.

Из окна на шум высунулась заросшая голова, широкие плечи, упакованные в офицерский френч, из-под которого снежно белел воротничок сорочки. Знакомо и удивленно стрельнули темные глаза.

«Андрианов!».

— Бона, какие куропаточки в гнездо к орлу пожаловали! — с видимым удовлетворением протянул он. — А ну, ко мне «дорогих гостей», на красную скамью!

Внутри у Степана что-то холодно сжалось. В просторной, хорошо обставленной горнице было светло и чисто. Атаман сидел у стола. Лицо его было искажено злобой. Он успел уже надеть на голову папаху, поверх френча затянул широкий армейский ремень, на котором поблескивали маузер и шашка в серебряной оправе.

— Ну, сказывайте, зачем еще пожаловали? Или жить надоело?

— А тебя, видать, не учили, как гостей встречать! — усмехнулся комиссар, глядя прямо в острые глаза Андрианова. — Нас к тебе серьезное дело привело, не безделица. А расстрелом не пужай. Этого и в царских тюрьмах не боялись. Так что — будет разговор? Или коней поворачивать?

Улыбка покривила губы атамана.

— Уж так и поворачивать! Давай потолкуем. Только с глазу на глаз, без свидетелев. Эй, Костенко, — крикнул он одноглазому бандиту, торчавшему в дверях, — проводи-ка начальника в соседнюю горницу. Вишь, плакали твои денежки, сама главная милиция сюда пожаловала.

Дверь за Доценко закрылась.

— Гляжу я, смелый ты, комиссар. А что, если я кликну сейчас своих ребят да в расход тебя? Нам есть за что сквитаться...

— Нет, ты этого не сделаешь.

— Что так решил? — насмешливо сощурился атаман.

— Знаю! Ты ведь только во гневе дурак, когда с плеча рубишь. А так голова у тебя хорошо работает, — с хитринкой польстил Степан. — Я к тебе не счеты сводить явился. В тот раз ошибка вышла. Всех твоих уже выпустили, наверное сам знаешь. Одумайся, тогда простят и тебя, и твоих людей.

Андрианов вскочил и схватился за маузер. Лицо его потемнело от злости.

— Не пугай! — закричал он. — Я и пуганый, и стреляный!..

Степан спокойно выжидал, пока у Андрианова пройдет приступ гнева, пока выкричится. Теперь Степан уже знал твердо, что возьмет верх. Из двери напротив в горницу вошла молодая баба. Румяная, тугая коса змеей на затылке. Атаман осекся, грузно сел, стащил с головы папаху. Она взглянула на незнакомца, удивленно вскинув крылья бровей, и плавной, чуть качающейся походкой ушла обратно. «Хороша», — невольно про себя подумал Степан и тут же услышал:

— Что, комиссар, приглянулась? Слыхал я, до сих пор не женатый ты. Так вот случай, может, и окрутим? А?..

Усмехнулся про себя Степан, подумал: «Сообразил, что разорался зря, теперь напряжение снимает». И в тон Андрианову отшутился:

— Да нет. Пообвык уж я в холостяках-то. Так оно сподручнее. — И сразу посерьезнел. — Твои вот без тебя, небось, мытарствуют. Не жаль детей? Сколько их у тебя? Жена, наверное, все глаза проплакала?

— А ты не исповедуй, не священник, — зло огрызнулся атаман.

— Это верно! Только я не исповедую. Посоветовать хочу. Про Ковалевых слыхал?

Андрианов молчал, курил, собрав гармошкой кожу на крутом лбу.

Степан раздумчиво продолжал:

— А почем знать, что и твои завтра с тобой вот так же не сделают... Сам понимаешь, швах ваше дело. Маслак на том свете горшки чистит, приятели его разбрелись. Дароган и Сыч последние деньки догуливают. Это точно тебе говорю. А нас, как видишь, сколько вы не били, не убывает. Так что пораскинь мозгами, собирайся, едем. Меня прислали сказать, что военное совещание ждет тебя в Великокняжеской. Самого.