Марина Струк - В тебе моя жизнь...

• Название: В тебе моя жизнь...
• Автор: Марина Струк
• Жанр: Исторические любовные романы

---

Я знаю, хотелось крикнуть Марине во весь голос. Это неправда, что они уехали вместе, ведь я его венчанная супруга. Он клялся мне у алтаря, что будет верен мне и только мне.

«… — Он желает тебя (да, именно так!), но не остынет ли он, получив желаемое? Не оставит ли он твою постель ради другой?»

Неужели слова ее маменьки оказались пророческими? Неужели он действительно мог договориться с графиней? Но даже если это не так, разве можно устоять перед красотой этой женщины?

Я не буду об этом думать. Не буду.

Марина вынула руки из ладоней Воронина и сжала виски пальцами.

— Что с вами? — встревожился Анатоль. — Вам снова дурно?

— Похоже, начинается приступ мигрени, — Марина улыбнулась ему дрожащими губами. — Это все духота… Не припоминаю такого жаркого лета в последние десять лет.

Она оперлась на его руку и поднялась на ноги. Потом взглянула на него и вдруг неожиданно для самой себя ласково провела пальцами по его щеке. Он был таким надежным, таким благородным…

— Нам нужно возвращаться. Мы слишком долго здесь сидим. Давайте вернемся к остальным, и, naturellement[72], объявим собравшимся о fiançailles[73]. И дата ужина… Пусть будет в следующую пятницу. Думаю, мы с маменькой успеем все подготовить. Пять десятков гостей, n'est-ce pas?

Что она говорила дальше, Марина так и смогла вспомнить. Она словно раздвоилась. Одна Марина стояла рядом с Ворониным во время оглашения их помолвки, счастливо улыбалась, когда жених целовал ей руки, и принимала поздравления.

Другая же стонала и плакала где-то внутри той, счастливой. Криком кричала от неизвестности и сомнений, ярости и ревности, которые грызли ее душу.

Подобное раздвоение потребовало от Марины всех ее сил. Поэтому едва она переступила порог дома, как моментально расслабилась и телом, и мыслями. Скоро пожелав матери и сестре спокойной ночи, девушка было направилась к себе, но властный окрик матери заставил ее остановиться. «Только не сейчас», взмолилась она про себя. Запас ее притворства на сегодня был исчерпан полностью, а игра в кошки— мышки с матерью требовала двойных усилий.

— Я хотела тебе сказать, что неимоверно горжусь тобой, моя милая, — начала Анна Степановна, привлекая к себе дочь и целуя ее нежно в лоб. — Ты меня порадовала сегодня, несмотря, конечно, на твой промах с vertige[74]. Ну да ладно, Бог с ним. Завтра же поедем к mademoiselle Monique. Только имя графа сможет помочь нам получить платье до среды.

— До среды? — Марине казалось, что маменька говорит на незнакомом языке. Она настолько устала морально от всего происходящего, что голова уже совершенно ничего не соображала.

— Ах, ты Боже мой! Что с тобой? В среду состоится праздник в Петергофе, и ты туда поедешь с Анатолем Михайловичем. День рождения императрицы.

Марина кивнула в ответ. Ей было уже абсолютно все равно, чей праздник она должна была посетить через несколько дней. В данный момент она уже мысленно писала письмо Сергею, к чему и намеревалась приступить, как только перешагнет порог своей спальни. Если только, конечно, не уснет прямо на пороге.

— Ты устала, дитя мое, — улыбнулась Анна Степановна. Она снова обняла свою дочь и ласково потрепала ее щеку. — Иди и ложись, моя милая. Уж через пару часов светать начнет.

Если бы Марина не находилась бы мыслями сейчас так далеко от этой комнаты, то ее насторожила бы эта неожиданная нежность и игривость маменьки. Но в данный момент девушка стремилась, как можно быстрее уйти к себе, поэтому она быстро опустилась в небольшом книксене и направилась к двери.

— Дитя мое, — остановил ее на пороге голос матери. Марина обернулась к той. — Я хотела тебя спросить, а что, говорят, Жюли не делала визитов перед отъездом?

— Нет, не делала, — ответила Марина, недоумевая. К чему это вдруг маменька среди ночи вспомнила о правилах этикета?

— А да, вспомнила, — улыбнулась Анна Степановна. — Она ведь занемогла прямо перед отъездом за несколько дней. Какая удача, что здравие вернулось к сроку, и они смогли ехать! Жаль только не попрощались ни с кем, ведь такая долгая разлука. И вот досадно — гостей не примешь-то с визитами из-за болезни, n'est-ce pas?

— Оui, bien sûr[75], — пожала плечами Марина.

— Bonne nuit, ma cherie[76], — улыбнулась Анна Степановна, отпуская наконец-таки дочь к себе. Та пожелала матери доброй ночи и вышла.

Трак! Раздался в тишине комнаты тихий звук. Это сломалась костяная ручка веера, что Анна Степановна так сильно сжимала в руке на протяжении всего разговора с дочерью.

Глава 21

Анна Степановна в который раз прошлась из угла в другой угол офицерской. В пятый раз, что она здесь. Она вздохнула. Как можно так долго заставлять ее ждать!

Она бросила взгляд на маленькие часики, приколотые к корсажу. Дорогая вещица, но очень толковая. Их подарил ей Воронин, как будущей belle-mère[77]. Он был таким щедрым по отношению ко всей их семье. Даже Оленьке, самой младшенькой, привез тогда подарки — несколько книг какого-то Скотта. Судя по тому, что та была так рада, этот Скотт тоже стоил немало.

Анна Степановна с удивлением обнаружила, что ждет Анатоля всего три минуты. Ей же показалось, что она приехала сюда уже с полчаса как минимум. Она стиснула руки. Нет, она не позволит, чтобы какое-то глупое увлечение разрушило все, что так щедро предлагала судьба семье Ольховских в лице графа. Как же она радовалась, глядя на то, как попадает под чары красоты ее дочери Анатоль. Счастливый лотерейный билет для любой девицы!

Да, разумеется, Загорский — весьма неплохая партия для Марины. Но стояло два, по мнению, Анны Степановны неразрешимых вопроса: женится ли он вообще на Марине, и примет ли этот брак старый князь. На веку женщины было немало примеров, когда родственники не делали этого, и тогда брак превращался из обещания рая на земле в сущий ад. Да куда далеко ходить — ее собственный брак был таким. А подобного она для дочери не хотела.

Другое дело — Воронин. Богат, знатен, на хорошем счету у императорской семьи. Без старших родственников (есть, правда, две тетки, но они живут под Новгородом, и, судя по всему, особого влияния на судьбу племянника не имеют). Правда, не так красив, как Загорский, и, по мнению Анны Степановны, уж чересчур черняв, но bonté dépasse beauté[78].

Анна Степановна снова вспомнила, как встретила давеча мать Арсеньева в кондитерской monsieur Gruer, куда забежала купить маленьких марципановых пирожных. Она обожала их, а один из кредитов, открытых на имя Ольховских Ворониным в лучших городских торговых заведениях сразу же после обручения с Мариной, позволял теперь вкушать их когда душе угодно. Там она просто лоб в лоб столкнулась с этой важной дамой и не могла не lier conversation[79], в ходе которого выяснила, что в Киреевке дама была всего неделю, а затем уехала в свое собственное имение в Псковскую губернию.

— Я оставила вашу дочь под patronage своего сына и belle-fille[80]. Мне нужно было срочно ехать в имение. Эти немцы-управляющие — все поголовно friponnes[81], так и норовят обворовать… — разглагольствовала Арсеньева старшая, видимо заскучав по общению в деревне. Анна Степановна отключилась на мгновение от ее речи и увлеклась выбором пирожных, изредка кивая головой и вставляя «qu'est-ce que vous dites là![82]», пока имя Загорского вновь не привлекло ее внимание.

— Князь Загорский? — переспросила она у своей собеседницы. — Я думала, он выехал в ссылку.

— Да уж, хорошенькое дельце! Я всегда знала, что он кончит этим, — возмутилась Арсеньева. — Ну, нет, он был у нас в имении несколько дней. Видимо, заезжал попрощаться. Не думала, что скажу это, но ma belle-fille поступила верно, поселив его во флигеле. Как удачно, что в Киреевке есть такой небольшой annexe[83]! Вот в Дубках такого нет, и так incommode[84]…

Далее Анна Степановна ее уже не слушала, а затем распрощалась, как можно быстрее. В ее голове словно собирались кусочки головоломки в одно единое целое. Марина вернулась сама не своя из деревни — раз. Там был Загорский несколько дней — два. Ее дочь об этом умолчала — три. В этом Анна Степановна убедилась тем же вечером, после концерта в доме Львовых. Лгать матери — страшнейший из грехов, равно как и непослушание… Поведение ее обычно послушной и тихой дочери не шло из головы женщины. Как же он заморочил ей голову, этот Загорский!

Нужен был еще один кусочек головоломки, чтобы прояснить картинку полностью и проверить, не ошибается ли она. Поэтому вернувшись в дом, Анна Степановна первым делом позвонила и вызвала к себе Парамона, седого дворецкого, служившего еще ее отцу. Нет, это тертый калач. Она еще помнит, как помогал он ей в ее истории. Старик всегда был сентиментален. Поэтому ему ни в коем разе нельзя доверять.

— Я только узнала, что мое письмо от прошлой среды не было доставлено с почтой адресату. Это возмутительно! — начала Анна Степановна издалека. — Кто отдает письма почтарю? С кого спрос? Ты же не сам относишь.