Роберта Керр - Счастливая встреча

• Название: Счастливая встреча
• Автор: Роберта Керр
• Издательство: Панорама
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-7024-0938-8

Они встретились в Ницце — венгерский граф, одержимый желанием отомстить злодею, чуть не сделавшему его калекой и похитившему возлюбленную, и юная русская княжна, безнадежно влюбленная в женатого человека. Презрев светские приличия, они решают вместе отправиться в опасное путешествие, преследуя каждый свои цели и не ведая, что от судьбы не убежать. А их судьба — быть вместе.

---

Да, кто он такой, чтобы судить ее? Разве Жюли когда-либо выносила ему приговор? Кто он такой, чтобы отказывать ей в сострадании? Разве не она утешала его ночами, унимала грызущую боль? Адам обхватил ладонями ее лицо.

Жюли с изумлением глядела в его глаза, удивляясь внезапной перемене. Лед и сталь сменились оттенками луговых цветов и сумеречного неба. Затем она ощутила прикосновения сильных рук — успокаивающие, отрадные, ласковые, словно волны южного моря. Время остановилось, будто они остались вдвоем в целом мире.

Бархатистая кожа, прохладная и нежная, точно летний дождь, потеплела под его ладонями. Пальцы Адама ощутили, как на виске неистово пульсирует жилка. Взгляд остановился на полураскрытых губах: само целомудрие и простодушная невинность! Не в силах противиться искушению, он наклонился…

Но перед глазами внезапно возник иной образ. Золотисто-карие глаза превратились в синие, ясные, словно озерная гладь. Черты лица изменились. Словно обжегшись, Адам отдернул руки… и чары развеялись.

— Не думаю, что тебе удастся вытащить Жюли из клиники. — Князь Алексей Муромский провел рукою по темным волосам жены. — Даже ради поездки в Париж. И я не уверен, что нам следует вмешиваться. — На его взгляд, роль сестры милосердия не слишком соответствовала положению юной княжны, но его светлость видел, как много значит для дочери ее работа.

— Клиника сведет Жюли в могилу. Каждый вечер она возвращается домой без сил: тени под глазами все темнее, а взгляд все печальнее. — Княгиня Ирина отложила в сторону вышивание. — Надо увезти ее отсюда, хотя бы ненадолго.

— Я тебя понимаю, дорогая. Но мы не всегда делаем то, что для нас объективно полезно, верно? — Изогнув темную бровь, князь многозначительно поглядел на жену.

Княгиня проигнорировала намек мужа.

— Стоит Жюли вбить что-то голову, и переубедить ее невозможно. Наша дочь упрямее кавказского мула.

— Интересно, от кого она это унаследовала? — Алексей Муромский задумчиво потер пальцем щеку, скрывая улыбку. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но мне отчетливо вспоминается, как ты с редкостным упорством настояла на том, чтобы сопровождать человека, бежавшего из-под стражи, через всю Россию в разгар зимних морозов. И при этом едва не погибла.

Князь глубоко вздохнул. С тех пор минуло уже тридцать лет, но при мысли о самоотверженном поступке Ирины у него до сих пор сжималось сердце.

— Это совсем другое дело. Ох, да не смотри на меня так!.. — недовольно возразила княгиня, подметив лукавую гримасу. — Сравнения здесь не уместны. Ты был холост. А Жюли влюблена в женатого человека.

— Что?!

Алексей Муромский приподнялся с места, в раскосых золотистых глазах вспыхнула неукротимая ярость, но нежная рука жены бесцеремонно толкнула его обратно в кресло.

— Я не говорю, что у них роман, Алексей. Бедная девочка влюблена, а он скорее всего понятия об этом не имеет. Это главный врач клиники, доктор Батьяни. Мы видели его с женою в опере месяц назад, помнишь?

— И с чего ты взяла, что он не знает о чувствах Жюли?

— Потому что я видела, как он смотрел на жену. — Княгиня подошла к мужу и склонила голову ему на грудь. — Примерно так же, как ты смотришь на меня.

Князь Муромский обнял рукою хрупкие плечи жены.

— Мы что-нибудь придумаем, — пообещал он.

Адам услышал, как открылась дверь, и напрягся, зная, что это Жюли, еще до того, как уловил аромат вербены. Юноша раздраженно поджал губы. Он злился, ибо приход медсестры прервал его раздумья. Злился, ибо его преданный, молчаливый слуга Янош вскочил и покинул палату, а сам он не имел возможности поступить так же. Злился потому, что слишком хорошо помнил взгляд девушки, обращенный к Ференцу и Марии. И еще потому, что горькая досада до сих пор жила в его груди, хотя логически объяснить возникновение этого чувства он не мог.

— Я сделал все упражнения, съел всю морковку и трижды обошел вокруг сада.

— Превосходно. — Жюли не обратила внимания на угрюмый, язвительный тон. — Тогда вам придется по душе мой новый план.

— Мне придется по душе, если меня оставят в покое! — рявкнул Адам.

— Ах, беда какая!

Радуясь гневной вспышке, Жюли намеренно поддразнивала юношу. Даже негодование лучше, чем холодное, циничное равнодушие!

Адам развернулся, тяжело опираясь на трость, готовый разразиться потоком ругательств. Но тут же прикусил язык. Лицо Жюли преобразилось словно по волшебству: куда исчезли уныние, и обреченность, и горестная покорность судьбе? В глазах полыхало золотое пламя. Адам сам изумился тому, сколько удовольствия доставила ему перемена. Как ему не хватало этой бодрости, этого задора!

— Чего вы хотите? — В его голосе уже не слышалось прежней враждебности.

— Вот эту штуку. — Неуловимым движением Жюли выхватила трость у него из рук, крепко прижала к груди и отступила на шаг.

Лишившись поддержки, Адам пошатнулся, взмахнул руками, но удержался на ногах и выпрямился. Он потянулся за тростью, но девушка снова шагнула назад, сохраняя прежнюю дистанцию.

— Черт подери, а ну-ка, отдайте! — Глухой отзвук собственного голоса выводил Адама из себя.

— Ах, вам нужна трость? — Жюли отступила чуть дальше. — Так идите и возьмите ее сами.

Да он без нее и шагу не сделает! Или сделает? Юноша не сводил с трости глаз, словно одного вида ее было достаточно, чтобы не упасть.

— Адам!

Он заставил себя поднять голову. В ее глазах по-прежнему полыхало золотое пламя, но куда исчезли насмешка и лукавое поддразнивание? Во взгляде читалась только ласка — и нечто большее. Адам затруднился бы подобрать нужное определение, но знал одно: это чувство необходимо ему как воздух.

— Пожалуйста…

Никогда прежде Жюли не обращалась к нему с этим словом. Она отдавала приказы, терроризировала и бесила его. Но вот «пожалуйста» Адам от нее не слышал. Черпая силы в смиренной просьбе и ласковом взгляде, он переставил вперед одну ногу. Затем вторую.

Медленно пересекли они палату. Адам — шаг вперед, Жюли — шаг назад, все дальше, не останавливаясь, пока ее лопатки не коснулись противоположной стены. Оба замерли, тяжело дыша, словно пробежали целую милю.

Жюли протянула трость. Адам взял ее в руки и долго смотрел на нее, прежде чем отшвырнуть на кровать. А затем обернулся к Жюли: та в изнеможении прислонилась к стене и закрыла глаза.

— Жюли, посмотрите на меня.

Длинные ресницы затрепетали, по щекам хлынули слезы. Адам порывисто шагнул вперед, преодолевая оставшееся между ними расстояние, и заключил девушку в объятия.

Жюли уткнулась ему в плечо и обвила руками шею. Долго стояли они так — недвижно, молча, поглощенные друг другом. Постепенно дыхание их выровнялось, сердца забились в унисон.

Когда хрупкое равновесие нарушилось, это тоже произошло в унисон. Не размыкая объятий, молодые люди повернулись так, чтобы каждый мог видеть лицо другого.

— Спасибо вам, — тихо проговорил Адам.

Растроганная до глубины души, она только кивнула. Никогда прежде он не говорил с нею так. Только сейчас Жюли осознала, сколь много значат для нее эти простые слова.

Золотистые глаза расширились, на пушистых ресницах крохотными бриллиантами поблескивали слезы. Адам поднял руку. Прикосновение к влажной щеке всколыхнуло в его груди целую бурю чувств, жаркую и всесокрушающую, и юноша вздрогнул от боли. Схожая, мучительно-сладкая боль пронзила Адам в тот день, когда он впервые встал на ноги.

Лица их сблизились, как несколько дней назад, в саду. Жюли ощущала исходящее от него тепло. Глаза его потемнели до оттенка морской волны накануне шторма. В них отражались чувства, которым она не смогла бы подобрать определения, — знала лишь, что эти движения души несут в себе скрытую угрозу.

Пальцы скользнули под оборки чепца, погладили волосы. Он нагнулся ниже. Веки девушки словно отяжелели, и внезапно Адама охватила паника.

— Нет! — Пальцы его напряглись. — Откройте глаза и взгляните на меня!

Длинные ресницы послушно взметнулись вверх. Причиной тому явились не столько сами слова, сколько требовательное нетерпение, в них прозвучавшее.

— Что случилось, Адам? Что-то не так? — Нежные ладони заскользили по его спине, стремясь облегчить боль.

Адам прижался к ней лбом; в груди разливалось облегчение, паника схлынула. Жюли назвала его по имени. Жюли смотрела на него. На него. Ни на кого другого!

— Адам?

Ее дыхание — теплое, благоуханное, зовущее — щекотало ему губы. Пальцы Адама бережно и ласково проследили очертания ее бровей, что, словно крылья, осеняли золотисто-карие глаза. Затем опустились к скулам.

Касалась ли когда-либо его рука кожи столь нежной? Пальцы скользнули вниз, на мгновение задержавшись на ее губах, — так же легко, как бабочка опускается на цветок. Адам осторожно тронул ямочку на ее подбородке, наслаждаясь этой безыскусной лаской не меньше, чем ощущением разлитого в крови жара.