Джо Брэнд - Точки над «i»

• Название: Точки над «i»
• Автор: Джо Брэнд
• Издательство: Ред Фиш, ТИД Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-901582-47-0

Вы держите в руках необыкновенную книгу – это история о женщинах, которые не побоялись расставить точки над «i» и в своей жизни, и в чужой. Согласитесь, не каждая способна сохранить здравый смысл в ситуации, в какой оказались три подруги. Марта, Сара и Ромашка не очень-то счастливы: одна беременна, а отец ребенка неизвестен, другая пытается завоевать популярность в качестве клоунессы-комика, но ее карьера рушится к чертовой матери, а третья вдруг признается, что ее парень Билли периодически ее поколачивает. Что делать, приходится Марте и Ромашке забыть о своих трудностях и кинуться подруге на выручку. Но… Доведенные до ручки женщины – это, да будет вам известно, просто биологическое оружие массового поражения. И лучше им не перечить!

Джо Брэнд не только писательница, она – популярный в Англии комик, и она знает толк в жизни.

---

Тед не был знаком с превратностями жизни в Мартином районе и не понимал, что прогулка по парку обычно означала возможность быть забросанным собачьим дерьмом семилетками или нарваться на нож в руках тринадцатилетнего подростка. Марта, как могла, объяснила это Теду пронзительным старушачьим голосом, и они сошлись на том, что Тед отвезет Иисуса на машине куда-нибудь в красивое и безопасное место в городе, погуляет с ним и вернется часа через три – как раз столько времени, по мнению Марты, можно втиснуть между двумя кормежками, чтобы уж совсем не уморить дитя.

Тед уже заметил, что количество детских вещей в квартире Марты было минимальным: старая потертая корзина Моисея, в которой Ромашка раньше держала компакт-диски, несколько комбинезончиков, подаренных мамой Джуниора, и несколько пеленок.

«Интересно, чем о чём она думала и чем занималась, пока вынашивала ребенка», – подумал Тед, и до него стало доходить, что он узнает о Марте с каждым днем все больше, и это знание его не радовало.

Марте не хотелось отпускать Теда с Иисусом, но она была настолько измучена, что не нашла в себе сил противиться этому. Она начала понимать, что была одурачена, поверив в навязанный медиа образ материнства. Посмотрев на себя в зеркало, она увидела черные круги под глазами, от сосков можно было прикуривать, а вагина превратилась в яростную бурю, в которой будто устроили скачки подкованные железом лошади. Она едва не уснула стоя.

Тем временем Тед и Иисус наслаждались прогулкой по набережной. Тед решил познакомить сына с острыми ощущениями, взяв его покататься на «чертовом колесе», что на Южном берегу Темзы. В корзине с ними было еще несколько матерей с детьми школьного возраста, которые с ужасом смотрели на Теда, когда увидели, какую кроху он взял с собой. Может, он педофил, укравший ребенка? – думали они. Насколько они могли видеть, ребенок был симпатичным, так что он не мог быть кровным родственником Теду.

Не подозревая о том, какие мысли он вызвал у мамаш, бедняга Тед приветливо кивал всем, будучи в прекрасном настроении, отчего мамаши пугливо прижимали к себе своих детей, которых, в свою очередь, это раздражало, поскольку они знали о педофилах гораздо больше своих матерей и чувствовали, что Тед – хороший парень и не представляет для них никакой угрозы.

Дома Марта засунула голову под подушку, заставляя себя поспать драгоценные пару часов. Иисус не спал всю ночь, время от времени попискивая и жалуясь, и поэтому, как говорилось в книге по уходу за детьми – Марта в конце концов сподобилась в нее заглянуть, – было важно использовать любую возможность выспаться. Она не догадывалась, что это был тот самый ужасный Третий День, на который неопределенно ссылались авторы книги, видимо из-за страха от его огромного значения, и которому часто не уделяли должного внимания все, кроме только что родивших матерей, испытывающих на себе все «прелести» этой даты, либо партнеров или друзей как получающей стороны.

В конце концов Марта сдалась и решила сделать то, что ее отец всегда ей запрещал, – а именно включить телевизор средь бела дня. По телевизору шла реклама детской одежды, и в течение пары секунд Марту захлестнул такой поток слез и печали, причину которого она не могла понять, потому что это было совершенно на нее не похоже. Она переключила на другой канал, где показывали чью-то свадьбу, от чего ей стало еще хуже. Бред какой-то, подумала она, захлебываясь слезами. Она снова переключилась на другой канал, где очень скучно выглядевший тип говорил что-то о тригонометрии, но был в его движениях и одежде некий пафос, который поднял ее тоску на невиданные высоты. Она лежала в кресле, заливаясь соплями, каждый сосудик в глазах распух. Грудь выдавала на гора всхлипывания отчаяния, в то время как разум абсолютно не понимал происходящего.

Если бы Тед когда-либо слышал о синдроме третьего дня, то бежал бы куда глаза глядят до тех пор, пока не наступил бы день четвертый. Бедняга Тед лишь однажды прочитал что-то об этом в журнале для матерей, но та статья не давала полной картины. В общем, он вернулся домой с прогулки, улыбаясь, как невинное дитя, вошедшее в зал Короля Горы и не подозревающее о монстре огромных размеров, собирающемся пожрать его.

Едва он вкатил коляску, в которой мирно спал Иисус, как Марта с воплем запустила в него тяжелым ботинком. Содержание ее воплей было следующим:

– Тед, ты козел ебаный, ты не достоин быть отцом, ты кусок говна, пошел вон отсюда, иди и застрелись, уебок сраный, я ненавижу тебя, я ненавижу тебя, я ненавижу тебя!

Тед, оставивший Марту в состоянии озлобленности приемлемого уровня, онемел от того, что за три часа отдыха она умудрилась довести себя до такого состояния. Что-то ему подсказывало, что не надо воспринимать это серьезно, но тоненький внутренний голосок нашептывал: «Она такая все время, старина. Ты ее вообще не знаешь». Он вжался в кресло. Плохой ход. Марта набросилась на него, как реактивный мешок картошки.

– Да как ты посмел! Как ты посмел! – завопила она, словно сидеть было равносильно издевательству над животными с последующим поеданием их внутренних органов.

– Да что я сделал-то? – спросил несчастный и беспомощный Тед.

Это вызвало у Марты еще одну яростную тираду о сходстве Теда с серийными убийцами, и в конце концов ему пришлось тоже заорать, чтобы выяснить причину ее буйства.

– Да что же я такого сделал-то, еб твою мать! – рев его был слышен по всей округе.

Марта, не в силах ничего сказать от ярости, только и могла стучать пальцем по циферблату своих часов с такой злостью, что Тед опасался, как бы она их не сломала.

– Десять минут! – проорала она. – Десять минут! Я была уверена, что тебя убили, а ребенка похитили!

До Теда наконец дошло, что все это из-за того, что он немного опоздал. «Интересно, что было бы, если бы я действительно облажался», – подумал он и решил пойти на примирение.

– Послушай, сладкая моя, – начал он, и Марта снова залилась слезами.

– Никто никогда меня так не называл, – провыла она. – Ты это серьезно сказал?

Тед знал: если он скажет «нет», то будет убит на месте, к тому же он и вправду был серьезен. Как ни странно, но Иисус спокойно спал, не обращая внимания на весь этот словесный ураган, отчего Марте померещилось, будто ребенок в коме.

– Пиздец! Тед, срочно везем его в больницу! – завопила Марта.

К счастью, именно в этот момент в дверь постучала патронажная сестра

Глава двадцать свдьмая

Патронажную сестру звали Танжерин, и она могла быть сестрой Ромашки, настолько было похоже их происхождение. Рожденная в шестидесятых у пары, зачавшей ее на фестивале на Айл-оф-Уайт, и получившая имя, потому что это был их любимый фрукт, цвет и половина названия группы Танжерин Дрим. Тан, как она себя называла, пришлось просто смириться с этим; на самом деле она обладала талантом комедийной актрисы, потому что люди часто спрашивали ее о полной версии имени Тан, и она отвечала так, словно на самом деле была актрисой-комиком, не попавшей на телевидение. Танжерин, как и предсказывали книги по психологии, учитывая ее происхождение, имела консервативный подход к воспитанию детей и ужас ребенка, которого часто засовывали в некое подобие рюкзака и таскали по всему миру, в то время как ей явно не хватало обычного спокойного существования.

Она совершала обход по муниципальным квартирам в южном Лондоне, переходя из квартиры в квартиру, от матери-одиночки к семьям, где дети были от нескольких разных отцов, в дома, где алкоголь, наркотики и насилие были на высоких позициях в топ-листе местных развлечений. На ее лице всегда было застывшее болезненное выражение Мадонны, словно эти люди намеренно мучили ее.

В общем, когда Тед открыл ей дверь, урод уродом, как он есть, бедняга, то Тан, по крайней мере, разглядела в нем некую потугу к респектабельности по манере одеваться и вздохнула с облегчением.

Потом она вошла в квартиру и увидела царивший там хаос. Марта сидела, сгорбившись, на краю дивана и яростно поглощала кукурузные хлопья, не осознавая, что одна ее грудь вывалилась из халата

– Чаю? – предложил Тед, и Тан взяла у него из рук чашку дешевого, безвкусного пойла, от чего Марта тут же почувствовала к ней симпатию. Тан за свою жизнь перепробовала уже столько чайной дряни, что принимала любое угощение.

Когда Тед вернулся в комнату с коробкой печенья, Тан расслабилась еще больше и, глядя на двух идеально подходивших друг другу персонажей, спросила

– Ну, как дела?

Марта и Тед одновременно ответили: «Дерьмово» и «Прекрасно», и работа Тан по устранению последствий эмоционального потрясения, связанного с рождением нового человека, началась. Она начала с Марты, так как считала, что, если сможет расположить к себе мать и успокоить ее, все остальное уладится само собой, и надо сделать это как можно быстрее, ведь у нее оставалось всего восемь дней из десяти, чтобы основать «Династию Тан», прежде чем какой-нибудь докторишка с либеральными взглядами не вмешался в процесс.